Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1972 год
— Но почему один?.. И зачем ему черепахи? — спросил Бегичев.
— Сайфула одинок, — пояснил сержант, — черепахи его ремесло. Он продает их в зоопарки, в институты для опытов, туристам — как среднеазиатский сувенир. Ловит он и змей. Двадцать лет как промышляет.
— Значит, ложный след...
— Значит, так, товарищ Бегичев...
Узоров привык, размышляя, сопоставлять факты, анализировать их со скрупулезной тщательностью. Сейчас его волновала мысль — случаен ли выход Сайфулы в пустыню, совпадение ли это... Нарушитель исчез, а наутро в пустыню пошел Сайфула. Совпадение? Нужно проверить.
Сержант развернул рацию и достал сложенный вчетверо лоскут выгоревшего брезента.
— Антон, сделай тень... Бегичев встал над рацией и развернул брезент.
— Ну что? — спросил Антон, когда Узоров закончил сеанс связи и упаковал рацию.
— Будем напрашиваться к Сайфуле в гости. Старик рядом — его видели с вертолета...
Сайфула насмешливо смотрел на пограничников из-под лохматой, надвинутой на глаза папахи.
— Салам алейкум, — первым приветствовал старика Узоров.
— Алейкум салам, начальник,— спокойно ответил тот и жестом пригласил к костру, над которым висел котелок.
— Шурпу варишь? — спросил сержант.
— Угощайтесь... — сдержанно сказал старик.
— Спасибо. Мы гости нежданные и ненадолго. Чужого не встречал в пустыне?
Старик прищурился, неторопливо помешивая варево.
— Нет, начальник...
Глядя на худое, тонкое лицо старика с застывшим насмешливым выражением маленьких раскосых глаз, Петр подумал, что Сайфула знавал, наверное, лучшие времена. Сейчас на нем был рваный, в сальных пятнах халат, подпоясанный веревкой. Тонкие длинные пальцы выглядывали из его рукавов.
— Как добыча? — спросил сержант.
— Слава аллаху, как всегда...
— Змеи? — кивнул Узоров на пыльные черные бурдюки.
— Есть немного...
— Вода нужна?
— Спасибо, начальник... Я много не пью...
Дым костра сузил глаза говорившего.
— Черепах твоих видел. Спят...
Сайфула равнодушно кивнул.
— Покажи, что поймал...
На лице сержанта появилось почти мальчишеское любопытство.
Старик исподлобья оценивающе взглянул на Узорова.
— Сам смотри. Гюрза не любит, когда тревожат ее сон.
Не спуская глаз с Сайфулы, сержант подошел к бурдюкам. Поднял один из них, сделал движение, словно развязывал мешок.
Старик бесстрастно помешивал варево в котелке.
Узоров вернулся к костру.
— Как же ты их ловишь, Сайфула?
Старик кивнул на длинную бамбуковую палку, расщепленную на конце.
— Сделаю себе такую же, — сказал сержант. — Желаю удачи.
Сайфула встал, приложил руки к груди, вежливо поклонился.
— Бурдюки тяжелы. Сколько, по-твоему, весит одна змея, Антон?
— Килограмма два...
— Надо знать точно. Если принять твой счет, старик поймал десяток змей, что маловероятно. И заметь, он петляет по пустыне с такой тяжестью, а не идет обратно домой. И вспомни — черепахи. Зачем усыплять черепах, их уже не унести. Через пятнадцать часов они проснутся. Сайфула знал, что по его следу пойдут...
— И от воды отказался... — сказал Бегичев и дотронулся до пустой фляжки.
— Вода... — задумчиво протянул Узоров. — С вертолета обшарили весь квадрат и, кроме Сайфулы, не обнаружили никого... Для кого же старик несет воду?..
— Что? — вскинулся Бегичев.
— В бурдюках вода, Антон, — спокойно пояснил сержант.
— Нужно задержать старика,— твердо сказал Бегичев.
— Это было бы слишком хорошо для нарушителя. И для Сайфулы тоже. Что ты докажешь? — Что человек взял с собой в пустыню большой запас воды? Нам с тобой важно знать, где он оставит эту воду. И кто за ней придет...
Узоров сделал небольшой крюк по пескам, выбрал самый высокий бархан и достал бинокль.
Сайфула все так же сидел у костра. Казалось, он молился. Тонкая струйка дыма тянулась вверх. Это было похоже на сигнал, на предупреждение об опасности. Время от времени старик подбрасывал ветки саксаула в костер и застывал как изваяние.
Внезапно потускнело солнце. Горизонт задернулся бурой пеленой. Закурились серой пылью гребни барханов. Словно глубокий вздох пронесся над песками, и зашуршали, зазмеились тысячи желтых ручьев.
Вскоре вершины барханов скрылись в тучах песка. Раскаленные песчинки яростно хлестали по лицу, но Узоров не опускал бинокля. На миг среди пышущей жаром мутной пелены ему удалось разглядеть поднявшегося с земли старика.
— Он уходит, Антон! — прокричал сержант.
— Радируй в отряд, — предложил Бегичев, — и пойдем следом.
— Нужно переждать бурю, — прокричал Узоров, склонившись к товарищу, — и сберечь рацию! Доберемся до старой кошары. Она слева от нас в двух километрах...
Старая, заброшенная пастухами кошара открылась внезапно среди плотной мглы. Некогда обшитое кошмой и дранкой помещение являло собой грустное зрелище. Ветер продувал его насквозь, распахнутые ворота скрипели на ржавых петлях.
Узоров захлопнул воротца и привязал их бечевкой к толстой жердине.
Бегичев привалился к стене, где меньше дуло, и, едва разлепив спекшиеся губы, пробормотал:
— Попить бы...
Сержант встряхнул его за плечи, нащупал фляжку на поясе Антона. Она была пуста. Молча отцепил свою, протянул товарищу. Бегичев сделал большой глоток и, отвернувшись, возвратил фляжку. Сержант только смочил губы.
«Афганец» бушевал весь остаток дня и только к ночи затих. Кошару занесло песком по самую крышу, и Узоров с Бегичевым с трудом выбрались на поверхность. Огромные лохматые звезды висели над пустыней. Небо, яркое от звездного свечения, соприкасаясь на горизонте с землей, внезапно обрывалось сплошной темнотой. И только гребни барханов едва просматривались да угрюмо поскрипывал саксаул.
Но так длилось недолго. Выкатившаяся луна преобразила пустыню. Барханы словно окрасились голубым цветом, потеряли свои контуры и стали похожи на присевшие легкие облака.
В этой прозрачной голубизне все стало близким, невесомым.
Сержант слушал тишину. Что-то едва шуршало, хотя ничто не двигалось, и- казалось, что это шуршит луна, плывущая в холодном яростном небе.
— Пошли, — шепотом приказал Узоров, — и тихо...
Они пересекли гряду барханов и остановились пораженные. Перед ними полукругом темнел след. Он лежал на склоне песчаного холма, как брошенная веревка, и был похож на вызов.
Человек прошел здесь недавно. И это не Сайфула. Сержант достал складной метр и измерил отпечаток. Стопа шире и длинней, чем у старика. Обут тоже в кауши. Где же он прятался? Неужели в старом полуразрушенном колодце, на месте заметенного песками кишлака?
След завораживал, неудержимо манил за барханы. Бегичев непонимающе смотрел на сержанта, который тщательно исследовал песок там, где не было и намека на след. Наконец сержант удовлетворенно гмыкнул и поднялся на ноги:
— Он его заметал, Антон... Ему нужно, чтобы мы потеряли время. Мы пойдем по следу, и след этот будет временами исчезать. Щетка с тонким ворсом — вот чем орудует человек, обутый, как и старик, в кауши. Пойдем по спирали, Антон, — решил наконец Узоров, — должен быть второй след. Будь внимателен и, главное, старайся идти тише. Ночью в пустыне каждый шорох за версту слышен. Встреча — за четвертым барханом.
Бегичев кивнул. Но как идти бесшумно, если ноги проваливаются по щиколотку в сыпучий шуршащий песок.
Впереди что-то заблестело, и Бегичев догадался, что выходит к шору — солончаку — и что взблескивает в лунном свете соль. Он услышал лай шакалов, насторожился. Поискал глазами Узорова, не нашел и короткой перебежкой приблизился к солончаку.
Антон увидел отпечатки знакомых каушей, когда заканчивал осмотр песчаного кольца вокруг шора. Цепочка следов тянулась на северо-восток.
Бегичев не сомневался, что след оставлен стариком.
Антон шел пригнувшись, держа автомат наизготовку. Внезапно ему показалось, что он увидел голову человека. Она мелькнула на гребне холма. Бегичев распластался «.на песке и медленно пополз вверх по гребню. Он перевалил через бархан и осторожно двинулся к черному предмету.
Когда подполз ближе, в прозрачном свете луны разглядел кожаный туркменский бурдюк.
Он не раздумывал, когда рванул бурдюк с земли. А почувствовав тяжесть кожаного мешка и уверенный в том, что там вода, развязал сыромятную тесемку. Бегичеву не хватило осторожности и опыта сержанта. Из мешка послышалось шипение и показалась голова кобры. Черной молнией выбросилась она из бурдюка, злобно раскрыв пасть.
Антон отпрянул, инстинктивно вскинув перед собой левую руку. И тотчас почувствовал острую боль в указательном пальце.
«Ударила зубами», — пронеслась мысль. Кобра снова взвилась в воздух. Антона захлестнула волна ярости. Почти не сознавая, что делает, правой рукой он захватил змею ниже пасти и изо всех сил стал давить ей горло.
