Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1992 год
Голландцы не обнаружили в пещерах ни очагов или кострищ, ни остатков жилья теллемов, ничего, что помогло бы понять, как было устроено их общество. Во что верили теллемы? Какие притчи и сказки рассказывали у своих костров? Кого считали своими героями? С кем враждовали? И зачем шли на такой отчаянный риск, строя в отвесных скалах амбары и склепы? Тайна так и не раскрыта.
Испокон веку считалось, что люди живут в неприступных скалах или непроходимых лесных дебрях, чтобы уберечься от врагов, и ныне нам известно, что в XV веке в район Бандиагары в поисках невольников вторгались племена моей и сонгаи. Но крайняя труднодоступность многих поселений теллемов вряд ли объясняется одной лишь необходимостью иметь надежную оборону. По всей видимости, отразить нападение на пещеру одинаково легко как на 15-, так и на 60-метровой высоте. А между тем подъем на 60 метров требует большого искусства и применения веревок и боулинов.
Может быть, теллемы забирались так высоко из любви к красоте и из спортивного интереса? Ведь у них был прекрасный вкус и отлично развитое эстетическое чувство. В одной догонской деревне Дэвиду Робертсу показали две мотыги, оставшиеся от теллемов после их ухода на север. Мотыги имели деревянные рукоятки с вырезанными в них кольцевыми канавками; на конце каждой палки было закреплено закругленное железное лезвие, очень похожее на те, которыми догоны пользуются и сегодня. Эти мотыги были слишком миниатюрны, чтобы служить орудиями труда. Скорее всего, им отводилась ритуальная роль. Сделаны они были очень искусно.
Европейские собиратели редкостей приезжают в Мали и платят огромные деньги за предметы, найденные в могильниках. Выше всего ценятся остатки материальной культуры древних, например, резные статуэтки теллемов. Считается, что они могут принести удачу. Поэтому некоторые догоны, прежде испытавшие суеверный страх перед теллемскими гробницами, принялись теперь за их разграбление. Обуревающий их соблазн вполне понятен: живут догоны в крайней нищете, а погребальная атрибутика теллемов всегда была легкодоступна.
Нищета догонов вопиюща. У многих детей распухшие животы; в деревнях масса глухонемых. Можно встретить детей и подростков, закованных в кандалы. Это умалишенные. Им спутывают ноги, чтобы больные не влезли на скалы и не свалились оттуда. Говорят, однажды малийские антиквары посулили двум мальчикам из деревни Ирели щедрый гонорар за пару теллемских статуэток. На заходе солнца мальчишки полезли на скалу, презрев вековое табу. Оба сорвались и погибли.
Основные сельскохозяйственные культуры, выращиваемые догонами, — просо и рис, сорго и дигитария. Последний из этих злаков священен. За околицами деревень на равнине Гонто расположена сеть заботливо возделанных полей. Крестьяне сеют зерно везде, где оно, по их мнению, может дать всходы: на крутых склонах, на верхушках скал, в крошечных низинках. Догоны даже создают искусственные поля, привезя землю в мешках на участки, расположенные недалеко от воды. В бесплодной красной каменистой пустыне то и дело попадаются на глаза узкие террасы и лоскутки зелени, заботливо укрытые от изменчивых ветров. Они зачастую расположены за много миль от жилья своих хозяев. Молчаливые мускулистые крестьяне по утрам упорно носят воду из реки на луковичные поля, взваливая на плечи выдолбленные тыквы, полные драгоценной влаги. Когда лук поспевает, догоны толкут его, скатывают в твердые зеленые шарики и продают на обширном пространстве вплоть до границ Кот-д"Ивуар. Выращивают они и хлопок, и баклажаны, перец и арбузы. Догоны разводят мясной и молочный скот, коз, овец, ослов и цыплят, которых используют при ритуальных жертвоприношениях. Добывать пропитание охотой становится все труднее, и этот вид деятельности почти забыт, но иногда догоны все же промышляют мелких обезьян и птиц с помощью кремневых ружей, искусно изготовленных местными кузнецами.
Дожди здесь идут только с июня по октябрь, поэтому догоны очень страдают от засухи, умирают, тысячами покидают родные места. Во время засухи 1973 года трупы догонов лежали вдоль обочин дорог; некоторые отцы семейств кончали жизнь самоубийством от стыда за свою неспособность прокормить домочадцев. Говорят, еще относительно недавно, в начале века, догоны сбрасывали своих детей со скал, чтобы не видеть, как те умирают от голода. Вероятно, над теллемами, а до них — над тополями, тоже тяготел этот злой рок.
Если подняться от деревни Бананин на плато, глазам откроется вся окрестность. Гряды отвесных скал причудливо изгибаются в солнечных лучах, к ним жмутся теллемские амбары. Одинокий крестьянин далеко внизу рубит дерево, бормоча что-то себе под нос, но стук его топора не в силах потревожить вечный сон закутанных в саваны предков, после долгой и многотрудной жизни нашедших последний приют в толще буро-желтых скал. Говорят, что если возле усыпальницы догонов местный житель вдруг заметит постороннего, он вполне может разрубить его на куски топором, а то и задушить голыми руками. Сон пращуров священен, и ныне живущие догоны хранят тайну их могил.
По материалам журнала «Нэшнл джиогрэфик» подготовил Игорь Шильштейн
Так и не доехать до Анди...
Байки в дороге
— Хизри, когда ты в последний раз был в родном ауле?
Мы с моим другом — археологом Хизри Амирхановым только что вернулись с раскопок в домик экспедиции на окраине аула Чох. Мы чертовски устали и сидели на диване, ожидая, пока закипит чайник.
— Так когда? Кубачинцы, сам ты мне говорил, ездят домой каждый год хоть с края света и почитают это за святое дело. А у вас, аварцев, по-другому, что ли?
— Слушай, а ведь я как раз подумал, что мы заслужили выходной. Даже сам хотел тебе предложить отправиться с утра в Анди. Весь горный Дагестан посмотрим: дорога-то неблизкая — почти через всю республику, — вдруг ответил Хизри.
Столь немедленного действия простодушной уловки, сразу открывшей мне дорогу в Анди, я даже не ожидал. А об этом ауле был давно наслышан.
Про андийцев в Дагестане говорят: везучий народ — что ни начнут делать, все у них выходит замечательно. И это, похоже, чистая правда. Чего далеко за примерами ходить? Взять того же Амирханова. Начал было раскапывать давно известный памятник близ горного аула Чох. Другой бы копал и копал до пенсии, а этот установил, что здесь уникальное древнейшее поселение. Может быть даже, здесь был один из основных самостоятельных мировых центров ранней земледельческой культуры!
А с чего все началось? К костру археологов подсел местный мельник и принялся раскуривать трубку, высекши искру кресалом из кремня. Кремень крайне заинтересовал ученых: естественных выходов этого камня в округе нет, а он известен как один из основных материалов, служивших нашим далеким предкам для производства орудий труда и охоты. Мельник показал место, где он нашел камень. Заложили пробный шурф, который сразу же показал глубокий нетронутый культурный слой.
Еще слывут андийцы великими шутниками и остряками. Скажем, есть у всех аварцев обычай: когда рождается сын, отец палит из ружья, оповещая о радостном событии всю округу. Так вот, однажды один андиец гостил в соседнем районе, а у его знакомого родился сын. Тут гость хватает ружье и неожиданно поднимает стрельбу. «А ты-то чего стреляешь, ведь не у тебя сын родился?» — спрашивают изумленные люди. «Я радуюсь, что у меня родился новый работник», — отвечает тот. Дело в том, что Анди славится своими овцами, но не любят андийцы сами косить для них сено и всегда нанимают косарей из других мест.
А еще, говорят, на заре вхождения джинсов в каждодневный и выходной костюм горцев был случай: юный джигит попросил деда дать ему двести пятьдесят рублей на покупку.
— Деньги я тебе, конечно, дам, — ответил тот внуку, — только закажи еще и мне их: сто лет живу в Анди, но никогда не слышал о таких дорогих штанах. Должно быть, они как дом со всеми удобствами. Охота походить на старости лет.
Итак, мы отправились в Анди и спустились от Чоха к другому аулу. Но едва наш зеленый «ОАЗик» начал вновь карабкаться в гору, путь нам преградили какие-то люди. Оказалось, что впереди по ходу над дорогой нависла огромная каменная глыба и взрывники готовились к поединку с ней. В ожидании взрыва мы, чтобы скоротать время, решили побродить по аулу.
— Что тебе сказать про это селение? — говорил Хизри. — Конечно, это не Гуниб — гнездо Шамиля, не Кубачи со златокузнецами и оружейниками, не Балхар с гончарами, не Унцукуль с мастерами насечки по дереву. И уж, конечно, не Анди! Но есть и у этого аула свой норов, да еще какой — ого-го! Отчаянными забияками и драчунами слывут его жители в округе. Гордость непомерная их одолевает, вот и горячат кровь по пустяку — так считают соседи. Недавно один здешний кавалер пронзил себя — к счастью, не насмерть — кинжалом: не вынес позора, когда во время лезгинки ни одна из девушек не удостоила его вниманием. А уж без драки тут, говорят, ни один вечер не обходится. Впрочем, наутро позабудут, кто с кем дрался и почему.
