Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1992 год
Нарушать распорядок дня милого мне семейства Чхвинджия было бы с моей стороны откровенным свинством.
Вполне ученый комментарий к слову «обед»
Задумывались ли вы когда-нибудь, почему «стол» называется «столом»? Задавшись таким вопросом, «можно свихнуться — если только думать и думать. Есть люди, однако, которые этим занимаются профессионально, — лингвисты, составители этимологических словарей, где происхождение каждого слова рассматривается в его истории и в сравнении с другими языками. И, порывшись в таком словаре — смею заверить, удовольствие это ни с чем не сравнимое, — вы обнаруживаете, какая история у самого простого слова и из каких совершенно неожиданных источников оно почерпнуто. Подобный алмазу среди гальки блистает среди словарей «Этимологический словарь русского языка», составленный немецким ученым Максом Фасмером.
Насколько же можно полюбить чужой язык, чтобы так заботливо исследовать многие тысячи русских слов! Впрочем, можно ли считать, что для ученого, осуществившего такой труд, русский язык — чужой?
Итак, я уже говорил, что в слове «обед» нет никаких указаний на время, когда его едят, хотя в нашем сознании он связан с серединой дня. («Подходите к обеду, Анна Николаевна обязательно будет». И вы знаете, что прийти надо в середине дня.) А возьмите «завтрак», «полдник», «ужин» — тут время дано точное, однако не всегда оно соответствует нынешнему смыслу слова. Мудрый Фасмер возводит «завтрак» к слову «заутрок», то есть еда, следующая сразу за утром, за рассветом, за пробуждением. А у слова «ужин» — в древности «южина» — корень «юг», что в древнерусском языке значило «полдень». Чтобы стало еще яснее, очень полезно заглянуть в словарь другого языка, лхчше всего — близкородственного. Дело в том, что в близкородственных языках одно и то же же слово, возникнув в древнем — общем — праязыке, даже вести себя может по-разному: в одном изменить смысл, а в другом, наоборот, сохранить первозданное значение. Скажем, по-украински «юг» как раз и будет «пiвдень». Скорее всего ужин ели, когда солнце стояло в зените.
А вот в слове «полдник» нет «юга», им теперь просто именуется еда, перехватываемая между основными трапезами. Что же касается обеда, то доктор Фасмер возводит его к приставке «об» и корню «ед», то есть трапеза, когда объедаются, самая большая еда. Но и из этого отнюдь не следует, что ей положено быть именно посреди дня.
Кстати, люди стали есть три-четыре раза в день не так уж давно. Связано это во многом с изменением образа жизни, с тем, что все больше народу селилось в городах, с совершенно отличным от сельского распорядком дня и ритмом жизни.
Надо сказать, у крестьян, почти всей Европы — и в России в том числе — год делился на две части: летнюю и зимнюю. И если в теплое время года крестьянин был занят с раннего утра до вечера, то зимой работы было гораздо меньше. А потому и питался человек летом три раза, а зимой вполне хватало и двух. Многочисленные описания этнографов — еще в прошлом веке все этнографы были и писателями, а потому описания их читать не только полезно, но и приятно — свидетельствуют: летом крестьяне с утра ели суп, кашу, потом на поле съедали что-нибудь холодное, а вечером — свежую горячую еду. При этом плотнее всего ели утром, что неудивительно, ибо человек, которого ждала тяжелая работа на чистом воздухе, должен быть сытым. А зимой обедали дважды (именно «обедали»). Поскольку можно было не торопиться, хозяйка каждый раз готовила свежую пищу.
В городах, где распорядок дня не зависел от времени года, ели три раза в день. Узнать об этом нам помогают многочисленные распоряжения, правила и установления, на которые щедра была бюрократия всех времен и народов. Кстати, ее принято везде и всюду ругать, но что бы мы делали, не будь этих педантичных и нудных записей, которые оставили бюрократы? Следующие их поколения эти бумаги подшили и сохранили для нас. И найти в них можно все, что ученой душе угодно.
Например, трудолюбивые трансильванские чиновники, разрабатывая установленный в 1700 году князем Ференцем Ракоци «Регламент предгорного виноградарства», записали: «Поденщики должны работать с восхода до заката солнца, а отдыхать могут в полдень один час, но не более того и при том завтракать, и еще во время полдника — полчаса. Хозяин же не должен переманивать работников от другого человека, обещая им ужин».
А в другой части Венгерского королевства дети должны идти в школу в 7 утра, а в 10 их должны отпускать домой. Но в 13 часов они снова должны быть в школе, которую покидают к 4 часам пополудни. В это время «они должны утолить голод с родителями». Кстати, как вспоминает один государственный деятель, живший в этих же краях в XVII — XVIII веках, «будучи взрослым, я никогда не ел дома трижды, лишь маленьким ребенком получал по утрам завтрак. Только в конце XVII века дворянство наших мест узнало, что в цивилизованных странах уже едят трижды, и многие переняли сей злозвык (скверный обычай. — Л.М.), но остальные не приняли, считая его французской манерой».
И наконец, для чиновников Королевского Наместничества в Пожони (нынешняя Братислава, тогда входившая в Венгрию) был установлен распорядок работы, где содержится описание того, что надлежит делать, а еще более — что не надлежит. Запрещается курить и музицировать во время работы (а также принимать личных знакомых мужского, а паче женского полу и т.д. и т.п.). Так вот, есть нельзя тоже — ибо, работая с 8 до 11 и с 14 до 17 часов, «надлежит обедать в эти перерывы, до того же только пить восточные горячие напитки». Последнее означает чай и кофе. «Те же, кому эти восточные напитки не нравятся, должны вместо этого съесть суп. И так трижды в день». Написаны правила в 1763 году, а это значит, что в городах стало принято есть три раза в сутки.
Но при чем же здесь смысл слова «обед»?
Существует еще один метод проверки исконного значения слов. Но тут следует нырнуть в глубины не родственного, а, наоборот, абсолютно неродственного языка, где есть интересующие нас заимствования. В грамматически чуждой среде слово зачастую консервируется и сохраняется лучше, чем археологические предметы в торфянике болот.
Я не случайно привел несколько примеров из быта и нравов венгерского народа в недалеком прошлом. Дело в том, что венгерский язык полон славянских корней — так получилось исторически,— но в угро-финской грамматике они законсервировались. «Завтрак» у венгров — «рэггели», от слова «утро», но это единственный неславянский термин, ибо далее следуют «эбед», что как вам ясно, «обед», и «вачора» — «вечеря», «ужин». Между «эбедом» и «вачорой» можно перехватить «ужону», что, впрочем, значит не ужин, а полдник. Но если учесть, что плотно ели утром и вечером, то ужона — как раз то, что и имели в виду русские в древности.
Слово «эбед» встречается и в венгерских хрониках, и в фольклоре. Вот только нигде не написано, во сколько же часов его ставили на стол. Очевидно, и тогда это считалось совсем уж обыкновенным и всем понятным.
Но читать надо внимательно. Есть такая средневековая «Легенда о Маргит». Маргит — это Маргарита, Святая Маргарита в данном случае. В легенде много сюжетов, и один повествует о чудесном исцелении ребенка, которого считали мертвым. Весть об этом разносится вскоре после восхода солнца, появляется священник и решает немедленно отвести дитя к могиле Маргит. «Перед пахаря обедом вся семья из дому вышла», дело происходит весной, когда пахари все в поле, причем ушли туда спозаранку. Дитя проводит долгие часы у могилы святой, а когда возвращается домой, при входе в деревню «колокол на башне церкви полдень добрым христианам возвестил ударом звучным». (Несовершенство перевода остается на совести автора этих строк.)
Итак, от «обеда пахаря» до полудня прошло много часов. Так во сколько же был обед? Мне кажется, что часов в 6 утра. То есть по-нашему это был завтрак.
Помнится, крестьянин уходил в поле на целый день, очень плотно поев. Это был именно обед — самая сытная и обильная еда за день. А в XVIII веке уже появляются словосочетания «полуденный обед» и еще — «утренний обед»...
Можно предположить, что утренний обед — в городах, у почтенных бюргеров и чиновников — это утреннее вкушение пищи сначала по привычке было обильным, как и у их деревенских предков. Такова сила традиции. Но согласитесь, одно дело работать после такой пищи, напрягая каждый мускул тела, а совсем другое — сидеть в закрытом помещении. В такой сон вгонит, что ни о какой производительности труда речи быть не может. И утренняя трапеза становилась все скуднее и скуднее, докатившись до чашечки кофе с бутербродом. И из названия выпал сам «обед», а осталось только «утренний», что, как вы помните, читатель, по-венгерски и будет «рэггели», которое мы переводим на русский язык как «завтрак».
Полуденная же трапеза усилилась, увеличилась, познала собственную важность и отбросила за ненужностью эпитет. Обед, он и есть обед, и ясно когда. Главное, что без него день — голодный.
