Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1992 год
Разговорились. Стэнли с удовольствием рассказывал о своих успехах в школьных соревнованиях по стрельбе, о том, как ловко он арканит бычков на ранчо у отца и какой он заядлый по части выпивки. Для своих семнадцати лет он действительно смотрелся солидно: густая щетина, независимая манера разговора и виртуозная легкость в управлении машиной.
Заговорили о музыке. Стэнли признался, что признает только кантри и слышать не хочет всего остального «электронного дерьма». Услышав от нас, что нам также нравятся Боб Дилан, Барбара Мандрел и Линда Ронстадт, он сразу проникся уважением к двум странным русским, неизвестно откуда взявшимся в орегонской глубинке.
Машина Стэнли уверенно гнала по каменистой пустыне, но, когда до Бернса оставалось около тридцати миль, у нее неожиданно заглох мотор.
— Что за черт? — занервничал Стэнли, понапрасну дергая ключом зажигания.— Этого не может быть: прибор показывает, что нет бензина, а я лишь пару часов назад залил полный бак!
Он выскочил из кабины и полез проверять бензобак.
— Ах, сукины дети! — разнеслось среди ночной тиши, чуть нарушаемой скрипом цикад. — Кто-то спер у меня горючее — бак абсолютно сухой!
Вот это номер! Оказывается, в Орегоне не рекомендуется оставлять надолго машину без присмотра: пока Стэнли закусывал в придорожном кафе, кто-то аккуратно слил горючее из только что заправленного бака.
И тут мы поняли, насколько американцы привязаны к своей парниковой системе сервиса и своим «железным лошадкам» — случись что с автомобилем в ночной пустыне, и ты превращаешься в несчастного пешехода наподобие русских «автостопщиков».
— Не расстраивайся, Стэнли, — принялись мы успокаивать парня, — мы за последнее время в таких передрягах побывали, что нас уже ничем не удивишь. Сейчас расстелим наши спальники в кузове, ночь теплая — глядишь, доживем до утра, а там кто-нибудь и выручит.
— Ну нет! — вскипел Стэнли. — Мне с утра с отцом на ранчо ехать. Он меня просто пристукнет, если я до пяти утра не объявлюсь. Сейчас попробую у кого-нибудь стрельнуть пару литров.
Последняя фраза прозвучала как-то неубедительно на пустынной ночной дороге. Он выскочил на шоссе: издалека к нам приближались два ярких снопа света — фары какой-то легковушки.
Мы с сомнением наблюдали за Стэнли, пригнувшись на всякий случай в кабине, чтобы не пугать припозднившегося водителя. Честно говоря, не очень верилось, что кто-то остановится ночью в пустыне, увидев на обочине парня в ковбойском наряде.
Однако подъехавший трейлер все же притормозил. Стэнли объяснил ситуацию водителю и попросил передать на ближайшую бензоколонку, чтобы нам прислали помощь.
Водитель кивнул и уехал. Когда же после его отъезда истек час, мы поняли, что этот тип из трейлера не бог весть какой хозяин своего слова.
— Ладно, ребята,— вздохнул Стэнли,— попробую съездить сам, а вы ждите меня.
Он снова вышел на дорогу, и снова проезжавшая мимо машина остановилась. Через минуту мы остались вдвоем. Чтобы не скучать, мы включили магнитофон. С ума сойти: мы сидели в чужой машине где-то на краю Северной Америки, огромная Орегонская луна освещала изрезанный ландшафт холмистой пустыни, откуда доносился вой койотов, в двух шагах от пикапа возились жуткие ядовитые змеи и тарантулы, а в нашей уютной кабине звучал хриплый голос Боба Дилана, не слишком попадавшего в ноты (отчего он был еще милее): «If you got nothing, you got nothing to lose». («Если у тебя нет ничего, то и нечего терять».)
Вскоре вернулся счастливый Стэнли на машине старика-заправщика с бензоколонки. Они залили банку горючего в бак, и через полчаса мы были в Вернее.
— Вы извините, парни, что не могу вас пригласить к себе на ночевку, — оправдывался Стэнли,— мы живем далеко в стороне от вашей трассы, а с утра чуть свет нам надо ехать к бычкам на дальнее ранчо. Но я сделаю для вас больше: я посажу вас на дальнобойный грузовик.
«Трак-стоп» — автостоянка для дальнобойщиков находилась на краю Бернса. Мы вышли из машины и подошли к ночному кафетерию, где перекусывали водители. До этого мы много раз напрашивались в попутчики к «рыцарям трассы» — как называют в Штатах «тракеров» (Trucker (англ.) — водитель грузовика.), но почти всякий раз получали отказ. Это только в американских боевиках водители грузовиков — крепкие бесстрашные ребята, которые с радостью берут попутчиков, улыбаются всем красоткам в баре и спасают их от подвыпивших подонков, попутно выводя на чистую воду зажравшихся профсоюзных мафиози. На деле же это довольно осторожные люди, которые, как огня, боятся потерять работу и терпеть не могут «авто-стопщиков», из-за которых компания-наниматель может влепить солидный штраф.
Но Стэнли показал нам настоящий класс того, как надо разговаривать с пролетариями хайвэя. Он открыл пинком дверь в кафетерий и замер на пороге, оглядев всех, сидевших за столами. Негромкий полночный треп затих: водители выжидали, что скажет этот стремительный парнишка в «рэднековских» сапогах. Все-таки Стэнли — настоящий житель своего штата: он без ошибки вычислил среди двух десятков крепких мужиков того, кто был нужен нам.
— Ты на Запад едешь? — спросил он без предисловий пятидесятилетнего дядю в полтора центнера весом, который доедал свой омлет.
— Допустим, — не переставая жевать, ответил водитель.
— Машина — твоя собственная?
— Да.
— На себя работаешь или на компанию?
— Я независимый.
— Двух русских журналистов возьмешь с собой?
Тот помолчал несколько секунд и ответил:
— Отчего не взять. Пускай полезают в кабину «форда»-цементовоза. Вот ключи.
Их почти что киношный диалог произвел на нас впечатление. Но еще больше удивила доверчивость водителя, который отдал двум неизвестным ключи от кабины, где лежали его вещи, магнитофон и самое главное — толстый бумажник. Что-то в этих краях благоприятствовало нормальным человеческим взаимоотношениям.
Мы простились с нашим юным «рэднеком» и пожелали ему впредь приглядывать за бензобаком.
А потом началась ночная гонка через весь штат. С водителем мы почти не разговаривали, поскольку делать это не так просто. Говорят, в Америке есть три вида английского языка: язык белых, язык черных и английский «тракдрайверов». То ли от постоянного шума в кабине, то ли от долгого одиночества или привычки к гортанным переговорам по рации, но произношение водителей-дальнобойщиков за долгие годы работы превращается в такую абракадабру, которая не всегда под силу коренным американцам, не говоря уже о нас. Мы просто перебрасывались односложными предложениями, слушали музыку и пытались бороться со сном.
Покинув цементовоз на эстакаде у въезда в город Юджин, мы поплелись по главной улице, еле передвигая ноги.
Уже из последних сил мы добрались до первого мотеля и разбудили дежурного администратора — перепуганного индуса, который с трудом соображал, откуда бы в 4 утра взяться гостям без машины и смотрел, как я выводил на квитанции адрес: «Россия, Москва...»
У океана
Тихий океан мы увидели во Флоренс — Флоренции — так назывался город в штате Орегон. Океан, о котором мы сотни раз говорили, грезили, щупали его глубины и отмели на школьной карте, оказался синим, неспокойным и невыносимо холодным. Едва заметив его волнистую гладь из-за гигантских дюн, мы побежали навстречу ревущей соленой стихии, сбрасывая с себя на ходу рюкзаки и кое-что из одежды. Увы — купание в штате Орегон оказалось не по зубам даже русским, выросшим в Сибири.
Океанский ветер накормил нас песком и надоумил двигаться дальше — на юг. В Калифорнию! К Мурьете! Или черт знает к кому, лишь бы было тепло.
«Проголосовав» около часа во Флоренции, мы неожиданно встретили «земляка» — студента из Мичиганского университета, где пару недель назад читали лекцию.
Джон — обычный американский студент, выбрался на собственном стареньком «форде» в путешествие по собственной стране во время каникул. Как и у нас, у него не было твердо намеченного маршрута, но до Сан-Франциско наши дорожки совпадали.
В тот же вечер мы пересекли границу штата Калифорния. Знакомая нам по книжкам и фильмам, Калифорния всегда представлялась чем-то полуреальным: золотоискатели, кинозвезды, «битники», безразмерные пляжи и песни Джимми Морриссона! Но встреча с ней вышла куда прозаичнее. Толстый полицейский остановил нашу машину и устало спросил, не везем ли мы каких-либо фруктов из Орегона.
Весь следующий день мы гнали по самой красивой дороге Америки — «хайвэю № 1» — вдоль океанского берега, через заросли секвой. И так — до Сан-Франциско.
Чудом нам удалось найти плохонькую студенческую гостиницу, расположенную в старом маяке на самом краю города. За восемь долларов с носа нам позволили переночевать в холодной комнате, битком набитой такими же небогатыми, как и мы, туристами.
