Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1992 год
— Видите ли, у нас в семье одна мужская голова... Когда это с братом случилось и возникла реальная опасность, что он будет убит, я приобрела пистолет. А кому, кроме меня, вершить месть? Отца и братьев у него нет. Вот я и овладела этим не столь сложным видом оружия. И научилась стрелять не как-нибудь, а без промаха, наверняка. Я счастлива, что все закончилось миром. Но произойди непоправимое, можете не сомневаться, я бы отомстила за брата по-мужски.
И хотя эта девушка казалась созданием нежным, беззащитным — я ей поверил. Ее решимость вдруг с необычной определенностью прочиталась в глазах, обозначилась строгими чертами на милом личике, прозвучала металлом в голосе... У черногорцев прежде был такой обычай. Если в семье погибает или умирает последняя «мужская голова», над домом вывешивается черный флаг, мать и жена надевают платки, юбки и кофты черного цвета и носят их всю жизнь, а одна из девушек или женщин дает обет безбрачия, облачается в мужскую одежду, навешивает на пояс оружие. Племя относится к ней как к мужчине. Она наравне с другими мужчинами участвует в сборах, представляет интересы семьи.
...Хорошая, дорогая у Рамазана гармоника. Замечательный слух у парня. Услышит один раз по радио или телевидению песню, которая тронет его сердце, тут же подберет ее на гармонике.
— Ему бы учителя, — говорит Хасан. — Из него бы получился настоящий музыкант!
— Эх, в музыкальную школу бы мне, — печально вторит отцу Рамазан.
Из дома выходит супруга Хасана Эса. Предлагает гостям напитки, кофе, приглашает остаться на обед. Ей помогает дочка — восемнадцатилетняя Игбала. Утром они вдвоем ходили на базар в Улцинь, продали овощи, фрукты со своего сада и огорода. Женщинам этого дома можно выходить за пределы двора свободно и безбоязненно: на них кровная месть не распространяется. Видят Игбалу парни на селе и в городе. Стали засылать сватов. С дочерьми Хасану и его братьям легче. А вот сыновей женить — проблема. Какая девушка отважится обречь себя на брак с человеком, приговоренным к смерти, родить от него смертника-сына? Младший брат отцовского — Хасанова поколения Кучевичей — Мето женился на тридцать седьмом году.
— Друзья искали мне невесту, — рассказывает Мето. — Долго искали... Отказывали девушки. Оно и понятно... А вот она — Хавае из Шаса — согласилась. Спасибо ей! Живем мы в любви и ладу, двое детишек у нас родилось. Джеваду полтора года, Севдз — три месяца... Сам себя иногда спрашиваю: в чем виноват мой Джевад? Неужели и ему придется жить, не выходя за эту ограду?
...О веревке в доме повешенного, как известно, не говорят. Когда и по чьей вине возникла ссора, а за ней — вражда между двумя семьями и кто первым пролил кровь?.. Чужая душа потемки... В печати сообщалось, что 15 сентября 1965 года Цафо Кучевич убил двух братьев Маридитов — крестьян соседнего села Пистуле. В пылу ли ссоры или мстя за ранее пролитую кровь? Об этом не говорилось. А спросить не нашлось у кого. Убийца был приговорен к 15 годам заключения. Освободили его досрочно — через 11 лет и три месяца — за прилежный труд и примерное поведение. По закону республики человек получил право на волю. Фактически же заключение для него продолжается. За оградой семейного двора. Не о нем, однако, речь. Цафо совершил преступление. Страшное преступление. Но они — его братья и их дети, большинство из которых и появилось-то на свет после тех двух смертей — в чем и перед кем они виноваты?! Как можно позволить дикой, слепой, фанатичной традиции дамокловым мечом висеть над их невинными головами?!
...У черногорцев существует замечательная традиция — «вече примирения», где мирятся самые заклятые враги и разрешаются самые давние споры.
Хочется верить, что эта традиция окажется самой стойкой у народа лютых скал.
Василий Журавский Фото автора
Альфред Э.Ван Вогт. Не только мертвые...
Покинутый и разбитый китобойный корабль найден у побережья северной Аляски!
29 июня 1942 года. Китобойный корабль «Альбатрос», разбитый до последнего шпангоута и без следа команды, был найден сегодня в Беринговом проливе американским патрульным кораблем. Командование военного флота заинтриговано сообщением, что палуба и оба борта шхуны разбиты будто мощными ударами. Как говорится в официальном сообщении, эти повреждения не могли быть вызваны «бомбами, торпедами, артиллерийским огнем или любыми другими атаками противника». Печи в кухне были еще теплыми. Уже три недели в этом районе не было никакого шторма, так что загадка остается нерешенной. «Альбатрос» вышел из американского порта на западном побережье в начале марта под командованием капитана Уорделла и с командой из восемнадцати человек. Все они бесследно пропали.
Уорделл, капитан китобойного корабля «Альбатрос», был настолько погружен в мрачные мысли по поводу трех месяцев, зря проведенных в море — китов не было и следа, что заметил подводную лодку, лежавшую недалеко от берега, только когда шхуна уже входила в бухту.
На мгновение он почувствовал в голове пустоту, но тут же взял себя в руки. Палубный телеграф в машинном отделении показал «полный назад». План Уорделла был ясен и прост.
Он уже открыл рот, чтобы позвать рулевого, но передумал, сам взялся за штурвал и, развернув корабль, умело вывел его за линию подводных скал. С грохотом упал якорь, плеск воды эхом отразился в тишине безветренного утра.
И вновь воцарилась тишина, только вдалеке слышен был шум северного моря; беспокойные волны мягко ударяли в борт «Альбатроса», прокатываясь над скалами, за которыми стояла шхуна. Лишь время от времени мощная волна с яростным ревом разбивалась о торчащий скальный выступ.
Уорделл — снова на капитанском мостике — стоял неподвижно, прислушиваясь.
Однако никаких посторонних шумов не было: ни от работающих дизелей, ни хотя бы слабого звука от мощных электромоторов. Он облегченно вздохнул. Первый помощник Приди тихо подошел к нему сзади.
— Не думаю, чтобы нас заметили, капитан, — понизив голос, сказал Приди. — Никого не видно. А кроме того, по вполне очевидным причинам этот корабль не может выйти в море.
— Почему?
— Разве вы не заметили, что у него нет рубки? Видимо, ее отстрелили.
Уорделл стоял молча, потрясенный тем, что не заметил такого. Едва ощутимое восхищение собой, которое он в глубине души начал испытывать за ту уверенность, с которой вывел корабль из бухты, несколько угасло.
Потом ему в голову пришла другая мысль, и он нахмурился, недовольный тем, что придется проявить перед первым помощником еще один сбой своей наблюдательности. Однако, хоть и неохотно, он все-таки произнес:
— Забавно, с какой легкостью разум восполняет отсутствие привычных вещей. — Он заколебался. — Что касается меня, я даже не заметил, есть ли у них бортовая пушка!
На этот раз промолчал помощник. Уорделл взглянул на его вытянувшуюся физиономию и понял, что теперь уже Приди переживает шок и досаду. Капитан быстро добавил:
— Вызовите людей на палубу!
Вновь сознавая свое превосходство, Уорделл спустился на палубу и принялся внимательно осматривать корабельное орудие, стоявшее возле гарпунной пушки. Он слышал, как за его спиной собирается команда, но повернулся только при звуке нетерпеливого шарканья ногами.
Внимательно всмотрелся в лица собравшихся: с грубыми чертами, твердые, продубленные ветром. Пятнадцать мужчин и мальчик, не считая механика и его помощника. Все они словно ожили после того мрачного настроения, которое царило на корабле уже три месяца.
В памяти Уорделла всплыли долгие годы, проведенные на море с некоторыми из этих людей. Он кивнул им, и его тяжелое лицо потемнело от удовольствия.
— Парни! — начал он. — Похоже, что мы наткнулись на поврежденную японскую подводную лодку, забравшуюся в эти места. Вы знаете, что нужно делать. Перед отплытием военный флот снабдил наш корабль трехдюймовым орудием и четырьмя пулеметами, поэтому...
Он оборвал фразу, недовольно глядя на одного из старых матросов.
— В чем дело, Кеннистон?
— Прошу прощения, капитан, но это вовсе не подводная лодка. Я служил на флоте в прошлую войну и могу узнать их с первого взгляда, есть у них рубка или нет. Борта этого судна словно покрыты металлической чешуей. Это вовсе не подводная лодка!
Добравшись с небольшой группой людей за линию скал, Уорделл разглядывал чужой корабль. Долгий, неожиданно тяжелый переход к этому месту занял более часа. И теперь, когда они оказались здесь... что это за корабль?
В бинокль этот — корабль? — оказался металлическим корпусом с плавными линиями и сигарообразной формой, неподвижно лежащим среди мелких волн, сверкавших на поверхности бухты. Вокруг не было и следа жизни. И все-таки...
