Анна Фёдорова - Любовь без памяти
К счастью, я уже вышла из того возраста, когда на каждом празднике надо читать стихи, петь, плясать, чтобы гости умилились умному и артистичному ребенку. Наоборот, теперь меня неохотно пускают к гостям. Дескать, я много говорю, а думаю наоборот мало. Меня устраивает, что родители не зовут меня на праздник, где собираются их коллеги, начальники и прочий скучный народ.
Я надела красную майку, белые шорты, босоножки и отправилась навстречу с Леной. Мы договорились устроить соревнование по поеданию мороженого. Люблю Ленку за то, что с ней не нужно быть взрослым человеком. Достаточно вести себя по-человечески, и все, больше никаких критериев нет.
– Как тебе удалось вырваться с работы так рано? – спросила Лена, бросив сумочку на соседний стул.
– Да ничего сложного – меня уволили.
– Вот как? – удивилась Лена, – а я думала, когда люди планируют освободится пораньше, они отпрашиваются у начальства, а не увольняются. Предупредила бы, я бы принесла тебе утешительный подарок.
– Ну, знаешь ли, я не планировала, что меня уволят. Все как-то быстро и неожиданно произошло. С утра директриса была ангелочком, один телефонный звонок, и она превратилась в монстра. Оно и к лучшему, что я лишилась работы. Давно пора подыскать более теплое местечко, а я все никак не решалась. Откладывала до своего дня рождения, до маминого, до папиного, до праздников. Так сама бы и не собралась.
– Хочешь, поговорю с папой? Он может тебя устроить в нашу фирму.
– Кем?
– А кем хочешь?
– Финансовым директором.
– Финансовым директором не получится, – серьезно ответила Лена, а если секретаршей финдиректора?
– Похожие вакансии, – усмехнулась я, – нет, спасибо, Лен. А то вдруг мне придется дружить с тобой не из-за схожести интересов, а из-за боязни потерять работу.
– Как это? – удивилась Лена.
–Как это? Тебя что никогда не обманывали, не использовали в корыстных целях?
– Не знаю. Вроде бы нет.
– Наивный ты человек, – вздохнула я, – просто не верится. А ведь все говорят, что наивней меня никого нет!
– Кто говорит?
– Всякие – разные.
– А почему ты слушаешь всяких – разных?
– Ой, Лен, давай уже есть мороженое.
Лена пожала плечами, открыла сумочку, достала фотографию.
– Это мой брат.
– Совсем не похожи, – я поднесла фотографию ближе к глазам, силясь найти хоть одну похожую черту у Лены и запечатленного на фотографии парня.
– Он мне не родной. Мой папа раньше жил с его мамой. Мне было пять, а Тимуру восемь. Я по нему очень скучаю.
– Почему не встретишься?
– Он не хочет. Первое время после развода родителей мы часто виделись. Потом он получил травму, у него проблемы с ногами. Уже полгода он в инвалидной коляске. Сказал, пока не встанет на ноги, никого не хочет видеть.
– А если он вообще никогда не встанет?
– Он выздоровеет.
– Что говорят врачи?
– Не знаю, он не рассказывает.
– Ты не знаешь, какое у него здоровье и уверена, что он выздоровеет?
– Я знаю, какой у него характер.
Лена убрала фотографию в сумочку и задумчиво посмотрела на меня.
– Ты поможешь мне с ним встретиться? То есть, просто побудешь рядом со мной? Мне страшно, что одну он меня прогонит.
– А я -то…
– Он очень вежливый! Если я буду не одна, он обязательно меня выслушает. Пожалуйста, Надя, мне больше некого просить.
– Да без проблем. Когда ты хочешь с ним увидеться?
– Примерно через неделю.
– Договорились.
– Тогда приступим к поеданию мороженого! – радостно сказала Лена.
Ее так легко обрадовать! Или, может, она сама по себе счастливый человек? В конце концов, каждый сам ответственен за свое поведение. Стоит помедитировать на то, что я становлюсь разумной и счастливой. Вдруг поможет.
Почетное звание “Пожиратель мороженого” было присвоено Лене. Она слопала семь порций, а я осилила только пять.
В награду я спела Лене шуточный гимн и вручила упаковку активированного угля.
Затем мы бродили по улицам, рассказывали необычные истории из собственной жизни. Вернее, рассказывала Лена, а я внимательно слушала. Лена младше меня на целый год, а повидала столько, будто родилась на два десятилетия раньше.
Мы гуляли до десяти часов вечера. Когда я пришла домой, ноги гудели, будто я все это время бегала, а не прогуливалась пару часиков. Надо бы заняться физической подготовкой.
Дома продолжалось гуляние, поэтому никому не было до меня дела. А нет, вру. Андрей Иванович попытался вытащить меня потанцевать, за что был сурово отчитан женой. Чтобы больше никого не смущать своим присутствием (вдруг еще кто-нибудь захочет пригласить меня на танец), я ушла к себе в спальню, предварительно захватив вкусной еды.
Никогда не понимала тех, кто советует бороться с депрессией физическими упражнениями, а не шоколадками. Бывает, такая тоска навалится, что и сидишь-то с трудом, какие уж тут могут быть приседания, наклоны и повороты. И вообще, может все счастливые люди – глупцы, которые никогда не размышляют о смысле жизни, о превратностях судьбы. Та же Лена никогда не анализирует поступки других людей. Верит всем без разбору и не задумывается, хорошо ли развиваются события или все идет хуже некуда.
Так и не поймешь, как жить правильно. Вот и идешь все время наугад, ошибаешься, пробуешь снова. А ведь столько времени можно было бы сэкономить, зная правила верного поведения и следствия поступков.
Я решила позвонить Степе. Если он снова занят, я хотя бы пожелаю ему спокойной ночи. Мне необходимо услышать его голос.
Длинные гудки. Отбой. Через десять минут смс: “Улетел в Италию. Через две недели увидимся”. Что? Какая Италия? Он обещал, что завтра мы поедем на открытие ресторана… Мы и так толком не виделись почти месяц!
Сообщение от Тумана.
Туман: привет, Надя! Как настроение?
Я: Ужасное! Препротивное настроение! Все мужики – гады и козлы!
Туман: Кто тебя обидел?
Я: Никто не обидел. Просто я констатирую факт, что весь мужской род – сборище эгоистов и идиотов!
Туман: тише, Надюш…
Я: Слушай, а давай завтра встретимся? Мы уже так долго переписываемся, а виделись только один раз.
Туман: Надя, я бы с большим-пребольшим удовольствием, но завтра никак не могу.
Я: Понятно.
Туман: Я серьезно. Завтра очень много дел. И все неотложные.
Я: Конечно.
Туман: давай сходим в кино?
Я: Когда? Лет через десять?
Туман: Завтра.
Я: У тебя же много дел!
Туман: Придумаю что-нибудь. Когда ты свободна?
Я: Если в кино, то пойдем на комедию! Забыла название. Ну, посмотришь в интернете. Сеанс в восемнадцать ноль-ноль, кинотеатр на улице Тютчева.
Туман: Договорились.
Может, начать встречаться с Туманом? А что? Он интересный собеседник, симпатичный. Даже чем-то на Степу похож. Внешностью, разумеется, а не общением. Закручу роман с Туманом, пройдусь с ним под ручку со Степой. Пусть Степан увидит, что, кроме него, есть в этом городе красавцы-блондины. Вот только… Мне на миг представилось, как Степа прогуливается с какой-нибудь девицей. Сразу стало холодно, одиноко и тоскливо.
А ведь он может. Может отправлять смс, когда его пассия в ванной комнате. Приглашать тайно других девушек. И я ничего не могу сделать. Я даже не знаю, чем он занимается. Кем работает, где живет. Он никогда не рассказывал, хотя я спрашивала ни раз. То промолчит, то отшутится, то сменит тему разговора. Степе все равно, что я чувствую.
Никогда. Никогда я не обману того, кто влюбится в меня. Если он будет мне не интересен, так и скажу. Если я буду в отношениях с другим – не скрою. Только не врать. Ни себе, ни другим.
Я набрала текст сообщения. “Очень тебя люблю, Степа! Возвращайся скорее!” и стерла. Потом снова набрала и, зажмурившись, отправила. Ведь он все равно знает, что я его люблю, только бы мне догадаться, как он относится ко мне. Только бы почувствовать, что он мной дорожит. Или пренебрегает… нет! Лучше оставаться в неведении, чем узнать о своей ненужности.
Туман… О нем я тоже толком ничего не знаю. Если подумать, то станет ясно, что я всегда мало что знала о своих партнерах. Так может не в мужчинах дело? Вдруг, это со мной что-нибудь не так, если для большинства, я всего лишь человек женского пола, а не личность. Может, со мной и заняться нечем, кроме секса? Поэтому и заканчиваются мои романы, едва начавшись. Хотя, постойте! Туман не посягает на мою постель! Внимательно относится ко мне. Почему же у меня не учащается сердцебиение от его имени? Что, без боли не интересно?
11
Лиля склонила голову и беззвучно плакала. Громко тикали большие настенные часы, что предавало сцене некоторую неправдоподобность. Ну, не может так размеренно работать механизм, когда у человека безутешное горе!
Я разгладила скомканный лист и еще раз прочла записку: “Лиля, я ушел. Ты замечательная девушка, но я устал. Вадик”. Почерк крупный неровный. Буквы наваливаются одна на другую, строка то резко взлетает, то ползет вниз.
