Анна Фёдорова - Любовь без памяти
– Это восхитительно! Чудесно! – директриса рывком поднесла мою руку к своим глазам, – очень красивый браслет. Где ты его купила?
– Кхм… Мне подарили.
– Красный цвет. Мужчинам нравится красный, – задумчиво произнесла директриса и медленно отпустила мою руку.
Я не стала напоминать этой сумасбродной женщине, что вчера она устроила скандал из-за того, что я посмела появиться на рабочем месте с таким “чересчур ярким украшением”. Сегодня я специально надела его снова, чтобы окончательно убедиться в теории “добрых понедельников”.
– Ах да, Надя, – директриса приветливо улыбнулась, – в этом месяце план по продажам перевыполнен. Тебе полагается премия в двойном размере. Можешь прямо сейчас получить у Марины.
Да здравствует, добрый понедельник! Прежде двойную премию никогда не начисляли, хотя план перевыполняли не раз. Если директриса еще месяц-другой побудет доброй, может, и дополнительные дни к отпуску удастся выпросить.
Я получила премию, перекинулась парой фраз с Мариной и вернулась на рабочее место.
– Наденька, сегодня можешь уйти с работы по – раньше, – директриса поправила прическу, – до четырех поработай, а завтра к девяти утра.
Я рассыпалась в благодарностях, потом отправила смс Лене: “Сегодня освобожусь раньше”, а затем…
Зазвучала итальянская песня – входящий вызов на мобильник директрисы. Она расплылась в улыбке и ответила на звонок. Улыбка сменилась гримасой. Телефон полетел в стену.
– Бардак! Везде бардак! – закричала директриса и смахнула со стола стопку футболок. Чую, дело будет плохо.
– Почему не выложила товар? – накинулась она на меня.
– Я ходила за премией.
– Сначала работа, потом все остальное!
– Но вы сами сказали…
– Молчать! – директриса стукнула кулаком по столу, подарочные фишки подпрыгнули, – что это за вульгарный браслет в рабочее время? Здесь магазин одежды, а не публичный дом!
– Но…
– Лак? Розовый лак на ногтях? – директриса шумно выдохнула, – никакого макияжа на работе! Ногти коротко подстрижены, покрыты бесцветным лаком. Никаких мини-юбок!
– Я в джинсах…
– Никаких каблуков!
– Я в кедах.
– Декольте! Побрякушки! Ни стыда, ни совести! Двадцать семь лет видите ли!
– Мне? Мне двадцать два.
– Двадцать два? – директриса оглядела меня с ног до головы и рявкнула, – уволена!
– За что? – воскликнула я.
– За распутство! За вызывающий внешний вид! За отсутствие каких-либо моральных принципов! Пошла вон!
Я могла бы, конечно, высказать ей все, что у меня накипело за все время работы в этм магазине, но, боюсь, директриса устроит побоище. Я молча и быстро собрала вещи и покинула магазин. Вслед мне кричали абсолютную бессмыслицу: “Двадцать семь лет, понимаете ли! Фифа раскрашенная! Негодяи! Молодость идиотская! Вульгарщина!”
За неправильную парковку штрафуют, за переход в неположенном месте то же, за порчу чужого имущества необходимо платить, а почему за самодурство не предусмотрено наказания? Директриса погубила все мои нервные клетки. Если бы она заплатила за все свои оскорбления, моя жизнь была бы обеспечена лет на десять. А если бы еще и родители делали подарки каждый раз, когда пристают с нравоучениями, жить стало бы проще.
Кстати, о родителях. Ох, достанется же мне от них! Мама с папой ни за что не поверят, что моей вины в увольнении нет. Опять заведут песню, будь внимательней, расторопней, не зевай. Существуют на белом свете родители, которые довольны своими детьми? Вот когда у меня появится ребенок, я не буду мучить его лекциями о прилежности и трудолюбии, аккуратности и ответственности. Пусть делают со своей жизнью, что угодно, лишь бы укладывались в рамки Конституции.
– Надюха! Привет! – гаркнул кто-то у меня над ухом.
Я повернулась и впала в ступор. Передо мной стоял довольный Санька из параллельной группы. Я встречалась с ним около месяца. Расстались довольно глупо. После одной из ночей, проведенных вместе, Саня ушел магазин за пирожными и не вернулся. Я два дня пыталась до него дозвониться, телефон был выключен. Через несколько дней в ответ на смс: “Саня, где ты? Я волнуюсь”. Мне пришел ответ: “Все у меня ок. А это кто?” Мог бы изящней меня отшить, негодяй.
– Как жизнь? Сто лет не виделись! – улыбался Саня.
Я не могу поверить, что он может как ни в чем не бывало стоять и улыбаться! Ему следовало бы упасть на колени и вымаливать прощение. Но такой подвиг ему не под силам. Мог бы сделать вид, что не заметил меня и перейти на другую сторону улицы, такой вариант мне бы тоже подошел.
– Надюх, ты чего? – заволновался Саня.
В прежние времена я бы сказала несколько ничего не значащих фраз и пошла бы дальше. Но вчера мне испортил настроение Степа, сегодня – директриса, а вечером ожидается разборка с родителями. В общем, все было против Сани.
– Я смотрю, ты совсем оборзел, донжуан несчастный! – громко начала я и за минуту высказала ему, кто он такой, что ему с собой сделать и где его ждут.
А он, представляете, что он сделал? Саня обнял меня, погладил по голове и прошептал:
– Ну-ну, все будет хорошо.
– Слушай, ты! – я резко высвободилась из его объятий и ткнула кулаком в его грудь, – тебе правда кажется нормальным, сначала бросить меня, а потом спрашивать, как дела, будто бы ничего не случилось?
– Бросить тебя? – удивился Саня, – а мы разве встречались?
– Что? – я отступила на шаг и внимательно посмотрела на парня. Удивлялся он искренне, может, я его с кем-то перепутала?
– Ты Александр Перепутьев?
– Ну, я, – подтвердил Саня.
– А я?
– А ты Надя, – рассмеялся он, – что-то не пойму, что происходит.
– Знаешь, я тоже не понимаю. Давай восстановим картину событий.
– Может, для начала в кафе зайдем? – улыбаясь предложил Саня.
– Никуда я с тобой не пойду, пока не выясню, друг ты мне или враг.
– Ну, уж не враг это точно!
Мы присели на скамейку. Саня по-прежнему был весел и доброжелателен. Думать, что он подлый лицемер, у меня уже не получалось. И понять, почему он забыл, что мы встречались, у меня тоже не выходит.
– Мы познакомились на дне рождения Лили, так?
– Так, – подтвердил Саня и добавил, – это было в январе. Мы еще соседей вроде затопили.
– На следующий день мы, а это значит, ты и я, пошли в кино, так?
– Так. На фильм ужасов, ты выбежала из кинозала посреди сеанса.
– Потом мы поехали к тебе.
Саня кивнул.
– Потом, то есть в последующие дни, мы часто встречались, ходили куда-нибудь, было?
– Было.
– А помнишь, как ты проснулся у меня дома после дня влюбленных?
– Помню, конечно. Я проснулся из-за того, что на меня упало большое бумажное сердце.
– И что было дальше?
– Я его убрал. Вроде, в шкаф затолкал.
– Потом я сказала, что хочу пирожных и ты…
– Видимо, пошел за пирожными.
– Что было потом?
– Потом? Я встретил Галю.
– Галю?
– Ну, мою девушку. Я рассказывал тебе на дне рождении.
– Твоя бывшая девушка?
– Почему бывшая?
– Так вот почему ты не вернулся!
Саня рассмеялся.
– Так ты на меня обиделась из-за того, что я не принес пирожные? Надя, ну, здесь нет ничего удивительного. Я встретил Галю, мы помирились, мне было не до сладостей.
– Мог бы рассказать мне, что помирился с Галей!
– Зачем ? – удивился Саня.
– И телефон выключил!
– У меня его украли, как раз у кондитерской.
– А когда я отправила смс “Где ты?”, ты спросил, кто это?
– Так украли же телефон! Сим-карту я восстановил, но все контакты были в памяти телефона. Наизусть я твой номер не помню.
– Почему ты мне больше не звонил?
– Я помирился с Галей. Как я могу с тобой видеться, если я помирился со своей девушкой?
– Ах, она твоя девушка! А я тогда кем была?
– Другом.
– То есть все время я была для тебя другом?
– Да, насколько это возможно для девушки. – Саня коротко рассмеялся, а потом внимательно на меня посмотрел, – Надь, ты не шутишь? Ты правда думала, что я тебя бросил? В смысле, будто бы мы встречались?
– Да, – я растерялась.
Спокойный голос Сани, внимательный взгляд сделали свое дело.
Я сидела на скамейке в зеленом-презеленом парке, щурясь от солнца. Мимо проходили мамы с колясками, лаяли смешные маленькие собачки. День казался чудесным, а все люди – хорошими. И мне стало казаться, что с Саней у нас всего лишь был секс по дружбе… И в эту минуту мне все было ясно и понятно, и не хотелось злиться.
Саня еще немного поболтал о всякой ерунде, потом откланялся и широким шагом пошел к новому кинотеатру, на свидание с Галей.
А я не знаю, что делать. Не в том смысле, какие дела придется решать сегодня, куда идти, чем заниматься. Я не могу понять, что со мной не так. Почему я влюбляюсь в каждого, кто мне улыбнется. Мне ни разу не приходило в голову, что я для них всего лишь друг, знакомая, кто угодно, только не любимая. Мысли о человеческом несовершенстве так сильно увлекли меня, что я не заметила, как пришла домой. Родители были в хорошем настроении, мама суетилась на кухне, папа носил в квартиру соседские стулья. Оказывается, родители все-таки решили отметить годовщину знакомства. Как-никак юбилей – тридцать лет. Надо же, познакомились в четырнадцатилетнем возрасте и до сих пор вместе. А ведь по ним не скажешь, что они терпеливые люди.
