Анна Фёдорова - Любовь без памяти
Потом пальцы помимо моей воли набрали номер Степы. Гудок-другой. Внутренний голос вопил: ” Положи трубку, дуреха! Он в другой стране. Тебе не хватит денег даже на пару минут разговора”. Ну и пусть. Хотя бы поздороваюсь. Скажу, что скучаю.
Гудок.
Гудок.
“Абонент временно недоступен”
Ох, Степа наверно на совещании! Надеюсь, я не сорвала ему переговоры или что там у него. Ой, смс! Наверно, от Степочки! Милый мой!
“Не звони. Не пиши. Потом поговорим”.
Что?
Что?
ЧТО?
12
– Надя, выпей хотя бы чай.
– Не хочу.
– Тогда съешь яблочко.
– Нет.
– Пирожное.
– Нет.
– Надя, ты меня пугаешь, – мама отложила стопку свежевыглаженных рубашек, – ты так расстроилась из-за того, что мы с папой сказали тебе утром? Но кто тебе скажет правду, кроме родителей? Хвалить может каждый, а вот конструктивную критику…
– Это не из-за вас. Из-за Степы.
– Он тебя бросил? – ахнула мама, – забудь!
– Нет, он… Это я решила его бросить. То есть… Хочу. Не хочу с ним больше встречаться.
– Вот это правильно, – мама похлопала меня по руке, – надо успеть бросить, пока не бросили тебя. У вас давно все шло к расставанию. Да и отношений по сути у вас не было. Разве это нормально, когда…
– Мам, не надо, – я закрыла уши руками, – выйди, пожалуйста.
– Поплачь, поплачь, – тихо сказала мама, – привычка не любовь, так просто не забывается.
– Уйди, – простонала я и обхватила голову руками.
Почему бы всем не исчезнуть? Оставьте меня одну посреди пустынного города. Я забьюсь в какой-нибудь угол, туда, где потемнее, и буду тихо умирать. А все остальные пусть существуют в другой реальности. Может, там будет и мой двойник. Почему бы и нет? Все равно кругом одна фальшь. Настоящих людей-то и нет. Они сидят по ту сторону в одиночестве, кто под лестницей, кто на чердаке, кто на застланной газетами скамье. И молчат. Потому что на слезы и слова сил уже не осталось. А пустые оболочки пусть веселятся. Ведь надо же создавать видимость счастья. Только для кого спектакль? Кого мы хотим обмануть? Себя? А существуем ли мы?
– Надюш, тебе Сергей звонит, – мама неуверенно перешагнула порог, – будешь разговаривать?
Я взяла телефон, успев подумать, что разговаривать я не хочу, но и молчать не могу.
– Але.
– Привет, Надя, это Сергей.
– Привет, Сережа.
– А что у тебя с голосом?
– Ничего.
– Я тебя не отвлекаю?
– Совсем нет.
– Я хотел извиниться. Глупо себя вел вчера.
– Не помню такого.
– И шутил так по-дурацки. И жвачка… какой нормальный мужчина…
– Все нормально.
– Ты наверно больше никогда не…
– Нет, можно еще куда-нибудь сходить.
– Надюш, ну, зачем тебе такой дурак? Он разве… он…
– Про кого ты говоришь? – испугалась я. Неужели Сергей знает про Степу? Знает, что я ему не нужна…
– Про… – Туман замолчал, потом обреченно сказал, – про себя.
– Мне было весело. Ты, конечно, странно разговаривал. Иногда и впрямь по-дурацки, но…
– Правда? – обрадовался Туман, – то есть…
– Все было хорошо. Мне понравилось, а сейчас…
– Понял, тебе некогда, – скороговоркой произнес Туман, – спишемся.
– Спишемся, – вздохнула я и передала телефон маме.
– Тебе он не нужен?
– Мне никто не нужен.
– Телефон тебе не нужен? – медленно проговорила мама.
– Нет.
– Такой приятный голос у этого парня, да?
– Голос? Не обратила внимания.
– Ладно, ухожу. Зови, если что.
Конечно, я не стала ее звать. Хотя до самой ночи было предостаточно моментов, когда мне казалось, что я вот-вот сорвусь. Или взорвусь. Раньше я ни разу не испытывала такого странного ощущения, как в этот день. Я лежала в постели, не в силах пошевелиться, но в то же время мне казалось, что я мечусь по комнате, опрокидывая вещи. Бью кулаками в стену, истошно кричу, срывая голос. Но так же ясно ощущала тяжесть и неповоротливость тела, бессилие, неспособность ни на малейшее движение. Я словно раздвоилась. Или перестала быть человеком. Превратилась в ярость и слабость. Даже сейчас, думая об этом, я чувствую, что… Хотя нет. Я больше ничего не чувствую.
13
Родители стерли победные улыбки с лиц, едва я показалась им на глаза. Наверняка радуются тому, что между мной и Степой все кончено. Они ничего не сказали, просто обняли меня, а потом приготовили сладкий чай и бутерброды. Мама принялась расставлять безделушки на полке, папа стал разгадывать кроссворд. Я попыталась завязать светскую беседу, родители одушевленно ее подхватили и следующие полчаса были самыми спокойными в моей жизни. Горячий чай, веселые голоса родителей, солнечные зайчики на зеленых обоях.
Потом пришла Лиля. У нее был настолько злой вид, что я сама немного разозлилась. За компанию. Кузина уволокла меня в комнату, заперла дверь на замок и яростно зашептала:
– Эта гадина просто с ума свихнулась. Клянусь, я не знаю, что с ней сделаю!
Оказывается, после осторожных вопросов, уклончивых ответов Вадика, перед Лилей возникла более-менее понятная картина того, как Вадик постепенно превращался в дурачка.
По версии Лили родная сестра Вадика решила испортить ему жизнь и мозги. Двуличная родственница уверяла Вадика, что его загнали под каблук, что Лиля вообразила себя хозяйкой, а Вадика держит только для удовлетворения своих причуд. Вадик должен взбунтоваться, встать на дыбы, взреветь, показать, что именно он – истинный лидер. Ему не следует выполнять прихоти жены, кстати, гражданской. Он мужчина. Значит, имеет законное права требовать подчинения, уважения и предельного внимания со стороны Лили.
– И он поверил! Представляешь! Поверил, что я его использую! Что я не считаюсь с его мнением!
Лиля возмущалась справедливо. Хотя она и умела устраивать дела так, как ей было необходимо, интересы Вадика всегда учитывались. Даже больше. Чего бы Лиле не взбрело в голову, какая бы безумная не появилась цель, Вадик должен был остаться доволен. Перекрасить машину? Только в любимый цвет Вадика. Купить вместо телевизора духи? Только “парные”. Вадик хотел, но не решался. А телевизор заменит ТВ-тюнер, Вадик опять же любит “фаршировать” компьютер.
Лиля взбалмошная и эгоистичная, но ЛЮБЯЩАЯ. Мне кажется, Вадика никто не любил сильнее моей двоюродной сестры, и не полюбит.
– И как ты собираешься устранить его сумасшедшую родственницу?
– Не знаю, еще подумаю, – Лиля отбарабанила пальцами знакомую мелодию, – если честно, мне бы не хотелось вмешиваться, но Вадик сам не справится. Бой с родственниками мой доверчивый глупыш проиграет.
– Да уж…
– А у тебя почему такой видок? Случилось что?
– Я решила расстаться со Степой, – сказала я, избегая Лилькиного взгляда.
– В самом деле? Это надо отметить!
– Ну, почему? – я горестно вздохнула, – почему все так радуются нашему расставанию? Ни в ком нет ни капли тактичности!
– Извини, – Лиля ласково коснулась моей руки, – но, когда дорогой тебе человек принимает правильное решение, ты радуешься. А расставание со Степой, как раз то, что тебе нужно. Как ты решилась?
– Он исчезает… Постоянно где-то пропадает, не предупреждает меня. Отменяет свидания и об этом, кстати, тоже не сообщает. Вчера написал, чтобы я не звонила, потом он все объяснит.
– Не объяснит, – заверила Лиля.
– Знаю. Вот и вся история.
– А как он отреагировал на то, что ты его бросила?
– Он не знает. Он же не сообщает о своих решениях. Я тоже не буду. Просто не стану с ним видеться. Он наверно и не заметит моего отсутствия. А если заметит, то переживать не станет.
– Раз уж ты с ним все-таки порвала, я расскажу одну важную вещь. Дело в том, что Степа…
– Надя! – раздался крик мамы, – тебе звонят. Почему ты вечно оставляешь телефон где попало?
– Секунду, – я виновато улыбнулась Лиле и пошла за телефоном.
Звонили с незнакомого номера. Обычно в таких случаях я не отвечаю, но настроение и так было паршивое, хуже стать оно не могло.
– Але.
– Наденька, – мягко сказал низкий голос, – как я по тебе соскучился!
– Степа, это ты? – прошептала я и схватилась за стул.
– Ну, а кто еще? Только что прилетел. Дела меня вымотали, устал ужасно. Очень хочу тебя видеть. Давай встретимся? Я пришлю за тобой такси.
– Да, конечно.
– Вот и хорошо, целую, Наденька.
– И я тебя, пока.
Я подпрыгнула, захлопала в ладоши, как ураган влетела в комнату. Распахнула шкаф, взяла несколько вещей, половину тут же бросила на пол. Выбрала темно-алое длинное платье.
Лиля что-то удивленно спрашивала, но я не прислушивалась. На прическу и грамотный макияж времени не оставалось, поэтому я ограничилась тем, что до блеска расчесала волосы и подвела глаза темно-серыми тенями.
Такси приехало в тот момент когда я закончила подкрашивать ресницы. Ни с кем не попрощавшись я выбежала из квартиры, села в машину и у меня тут же развязался язык. Я болтала о разных глупостях, шофер даже не притворялся, что ему интересно слушать. Но меня не обидело его равнодушие. Мне нужно было говорить, говорить, чтобы хоть как-то снять напряжение. Конечно, если бы мне изредка отвечали, было бы куда лучше, но неважно. Правда перед тем как выйти, я спросила у шофера:
