Николай Ефимович - Майя Плисецкая. Рыжий лебедь. Самые откровенные интервью великой балерины
– Клочкова Кристина, мне 11 лет. Я хотела спросить: что вас, великую актрису, заставляет выходить до сих пор на сцену?
– Очень много интересных предложений.
О шее и золотых нитях– Майя Михайловна, вы в детстве никогда не были толстой?
– Нет.
– Вам повезло. А я и сейчас довольно-таки полная. И это трагедия. Стараюсь не есть сладкого, но, наверное, все-таки ем. Но это все равно ничего бы не спасло.
– Да нет, это вообще помогает. В ленинградскую блокаду люди даже со слоновьей болезнью очень худели.
– Здравствуйте. Как вам удалось сохранить шею в таком состоянии? Лицо можно сделать, а шею нет.
– Вы знаете, меня даже в школе называли «длинношЕЕЕ»…
– А вот говорят, что вы пользуетесь золотыми нитями?
– Такие вещи надо делать только в молодости. В советское время об этом не могло быть и речи. Вот Катрин Денёв, как она сама говорит в своих газетных интервью, действительно пользовалась золотыми нитями.
«В пивные хожу через день»– В Мюнхене к вам приходят гости?
– Надо сказать, что мы прожили всю жизнь, в общем, без гостей. Щедрин всегда считал каждый потерянный час и предпочитал работать.
– Вас там на улице узнают?
– А я мало и давно танцевала в Германии. А вот в Москве меня знают даже дети. Здесь и в Питере люди потрясающе ко мне относятся. И еще в Токио меня знают. Как в Москве.
– Где вы лучше себя чувствуете – в Москве или в Мюнхене?
– В Токио. Мне вообще там ужасно нравится.
– А Новый год где собираетесь встречать?
– В Литве. В нашем доме на озере Тракай. Я Новый год люблю все равно где, я его люблю вообще. Везде елки, везде свет. Я люблю яркий свет, наряды, города.
– Мюнхен, как известно, пивная столица Европы. А вы часто ходите в пивные?
– Почти каждый день. Пиво там потрясающее. Много не могу, но одну кружку – с удовольствием.
«Меня рисовали много, но плохо!»– Когда у вас бывают грустные минуты, как вы их пытаетесь развеять?
– Вы знаете, когда грустно – тогда грустно. Даже у животного не может быть одного настроения.
– Удивительно, что художники вас так мало рисовали.
– Рисовали много, но ужасно плохо. Есть лишь несколько хороших моих портретов художников Фонвизина (он висит у меня дома) и Галенца – тоже дома.
– Один художник наивного искусства из Казани сообщил нам по интернету, что хочет предложить вам картину «Майя Плисецкая в Африке».
– Я бывала в Африке, Бармалея не встречала, хотя если допустим, что Гамаль Абдель Насер – Бармалей, то встречала. Он мне подарил вот такую огромную серебряную шкатулку.
– У вас много таких интересных подарков?
– Индира Ганди подарила небольшую старинную чашу, ей 200 лет. Такую же очень старую серебряную чашу мне подарили в Аргентине. Но я не собираюсь делать выставку подарков, как Сталин.
– А какой из подарков наиболее дорог?
– Думаю, от Бежара. Тот танец, который я исполняла на своем нынешнем юбилейном вечере. Он назвал его «Аве Майя» на музыку Баха – Гуно «Аве Мария». Я танцевала этот номер на концерте в Большом театре в день моего юбилея.
– Бежар – идеальный для вас хореограф?
– Он поставил 240 балетов и ставит сейчас. Фантазия какая! Он не был на моем юбилее, потому что коленку свернул, ему делали операцию. Он вообще весь изрезан. У него оба бедра сделаны. И глаз ему оперировали. Но мозги работают – и как!
– А почему на юбилейном вечере в Большом не было вашего друга Кардена?
– Карден застрял в своем Китае. Он принимает активное участие в восстановлении Китайской стены. А еще помогает Италии в восстановлении Венеции. Он же итальянец, и его настоящая фамилия – Кардини.
«Я бываю резкой, но потом раскаиваюсь»– Ваш главный рецепт сохранения себя – «не жрать». А что еще?
– Я о себе говорю: не жрать. Но я не сказала этого вам. Кушайте, пожалуйста.
(Майя Михайловна принимается активно угощать всех нас бутербродами. Сама лишь чуть-чуть пригубила шампанское.)
– У вас есть свой повар?
– Какой повар?! Я сама все делаю дома и очень примитивно. Все специальное, жареное – это вредно. А съесть риса, или салата, или картошки – не повредит.
Наряд, как всегда, от любимого Кардена.
– Сладкое любите?
– Я спокойно могу жить без этого.
– А вообще какую кухню предпочитаете?
– Японскую, причем в Японии. Японская кухня в Мюнхене – невкусная. И здесь, в Москве.
– Рассказывают, что из-за вас Карден менял своих поваров.
– (Заразительно смеется.) Действительно, один раз, обедая у Кардена, я сказала: «Невкусно». Видимо, повар был виноват. А кто это ему скажет, что у него невкусно?! Пьер был потрясен, но ничего не ответил. Когда я там была в следующий раз, мне понравилось, о чем я и сказала. Тогда он произнес: «Я поменял повара». Так что все равно, какой ресторан, – важен повар.
– А вы всегда говорите все, что думаете?
– Всегда. Сколько раз случались неприятности, и какие! Ну ляпну – иногда нарочно, иногда нечаянно, а потом уже поздно.
– А муж как к этому относится?
– А он что может сделать?! (Смеется.) Вы знаете, иногда я бываю резкой, но потом всегда раскаиваюсь, мучаюсь, понимаю, что так нельзя.
– Вам сны снятся?
– Иногда, хотя чаще – нет. Может быть, потому, что я пью снотворное. Всю жизнь пью снотворное. Из-за этого память теряю.
– Майя Михайловна, а в приметы верите?
– Я – нет, а Родион Константинович верит, страшное дело. Даже если чайник носиком на тебя смотрит, то он поворачивает чайник.
– Вы носите что-нибудь в качестве талисмана?
– Никогда. И вообще я побрякушки не люблю.
– А говорят, у вас бриллиантов много.
– Нет у меня бриллиантов. Было две пары серег, которые я потеряла, да еще три пары подарила. А теперь ничего нет, и я очень рада – никаких забот. И вообще все украшения так мешают танцевать, что я уже привыкла ничего не иметь. Вот певицы могут себе это позволить.
– А машину водить умеете?
– Пользуюсь такси или меня возит Щедрин.
– Домашние животные у вас есть?
– Две большие собаки. Они живут в Литве. Волкодав Шамиль – у него совершенно пасть волчья, и ротвейлер Аста. Все теряют сознание, когда ее видят, а она добрая.
«Бандит» от Марадоны(Вдруг, заметив футбол по включенному без звука телевизору, Майя Михайловна вся припадает к экрану: «Гол!»)
– А вы что, футбол любите?
– Обожаю.
Майя Михайловна всегда говорила все, что думала.
– За кого болеете?
– За тех, кто лучше. Знаете, я очень не люблю судей. Просто не уважаю, потому что они себя безобразно ведут. Ни за что вдруг дают пенальти – и все, проиграли. От них зависит судьба. С самого начала я любила Понедельника. А вообще начала любить футбол еще с Григория Федотова, когда мы первый раз, в третьем или в четвертом классе, пошли на стадион. И с тех пор болею за ЦСКА. Но моя трагедия была в том, что, когда против ЦСКА играл Понедельник, я разрывалась на части. В общем, я должна сказать, что футболисты – это современные гладиаторы, я их люблю и уважаю. Они работают на износ.
Майя Михайловна во время «Прямой линии» «КП»: «А это все мои поклонники, как они проникли в редакцию?!»
Когда Марадону все стали ругать, я в одной из газет, наоборот, сказала о нем добрые слова. Он узнал об этом и прислал в подарок мои любимые духи «Бандит».
Домработница Катя всегда говорила: «Смотри в хребтуг!»– Во время взрыва в переходе на Пушкинской площади погиб близкий вам человек, ваша помощница?
– Да, ее звали Шура. Она с нашей родственницей шла от Центрального телеграфа к нам домой, несла какие-то партитуры. И на Пушкинской площади Шура говорит: «Я пойду по переходу, там спокойнее, нет машин». Они договорились встретиться на углу. И ровно через минуту прогремел взрыв. Это была ее судьба. Какая-то мистика.
