Сергей Троицкий - Битва за водку
Вопли недовольных дико развеселили меня, и я стал как угорелый бегать по сцене и прыгать с постаментов. Где-то на шестой песне начался угар, фаны бросились к сцене, стали рубиться, слэмовать и петь наши песни:
Дикий крик прорезал сумрак.
Зло не дремлет, зло не спит.
И тревожно, словно призрак,
Чёрный ворон в ад летит.
Ждёт трёхликий монстр ада
В преисподней у ворот,
Человечье ворон стадо
Диким криком подзовёт.
Припев:
Дикий свет костров и могильный вой.
Из неё Фантом оглушает ночь.
Чёрный свет гробниц, как в тревоге злой,
Искажает мир. Пусть летит он прочь!
Фантом!
На краю Голгофы скорбной
Он птенцов своих вскормил.
Вдаль взывает взгляд покорный
Тот, кого Пилат убил.
Чёрный ворон – вестник смерти
Жертву ждёт в полночный час.
Чёрный ворон – вестник смерти
У могилы встретит вас!
Но поугорать фанатам долго не пришлось, мы сыграли всего пять, и администрация ДК врубила свет, что было нам на руку, ввиду вокала.
Металлисты были недовольны, начались потасовки с комсомольцами, и концерт прикрыли – отключила ток. Тем не менее по глупости комсюков перформанс не был окончен. После выступления должно было состояться ток-шоу по типу «Демократия. Взгляд» (в зале было несколько радиомикрофонов, и любой человек мог задать вопрос).
Мы были дико недовольны и полагали, что всё, конец. Вернулись в гримёрку и стали бухать. Нас позвали. Пришлось вернутца, вышли вместе с бухлом и тут же стали его распивать. У нас было четверть батла андроповки и практически целый батл «Алазанской долины». Вот подстрочник из подпольного студенческого вестника «Ночные ведьмы»:
«Мужик: Вам не стыдно пить в общественном месте?
Паук: Нет, потому что на улице холодно! А так как наш концерт прикрыли, я не имею никаких моральных обязательств к этому заведению.
Фан: Куда делся ваш вокалист Кинг-Даймонд, он лучше пел, чем сейчас этот волосатый верзила!
Паук: Этот Ремешевский – придурок и скотина! Он продался в совковую филармонию, наверно, поехал пырловки окучивать. Он не тока подставил нас, но прежде всего вас, фанатов, могу дать его адрес в Новогирееве, сгоняйте, украсьте его щи. Пусть он горит в аду!
Боров: Это мое первое спонтанное выступление в роли вокалиста, кому не нравится, может валить отседова.
Тётка: Как вы относитесь к перестройке?
Паук: Горбачёв поступил клёво, главное, что он сделал, – это дал свободу тяжёлому року, и мы ему в этом помогли.
Комсомолец: Вы всё врёте! Вряд ли М. С. Горбачёв нуждается в вашей помощи.
Боров: Ты, козёл! Если не веришь сам, спроси у него! Но тебя, такого придурка, вряд ли в Кремль пропустят. Тебе, дубина, надо в колхозе коровье дерьмо разгребать, а не с комсюковским значком по Москве рассекать!
Комсомолец: Я думаю, всем нормальным людям надо покинуть зал! Невозможно слушать, что говорят эти подонки.
Человек сто начали вываливать из зала.
Паук: Давай-давай, валите отсюда, говно только своё заберите, которое вы насрали от злости под стульями. Вот смотрите: комсюки-очковтиратели, непонятно до чего такие могут родную авиацию довести!
Директор ДК вбежал в зал и стал вырывать микрофон: – Милиция! Милиция! Так, быстрей! Где электрики?! Вырубайте электричество, пора заканчивать это безобразие! Всё. Концерт закончен!
Паук: Вот, смотрите, очередной враг перестройки! Затыкает глотку трудовому народу, я вообще удивляюсь, как вы его тер…»
В этот момент вырубили порталы…
К финалу ток-шоу Виталик и моя сестра Натаха подогнали две тачки, и мы рванули в клуб «У Чина». Излишки денежной массы, вырученной за проданные билеты, хватило не тока на ящик «сухача» в «квартире 113», но и на «корабль пыха» у «Лео», а также на три комплекта новых струн и один советский микрофон.
В эту ночь мы угорели на славу!
Воронеж. «Сектор Газа». Первые гастроли, 1987 г.
Люди из Воронежа звонили через день, сообщали о приготовлениях и вскоре назначили число: где-то в конце февраля или начале марта. В день отъезда у нас был концерт, и после его завершения мы всей шарой поехали на вокзал. Собрался нехилый моб. Ё*ти – ПЕРВЫЕ ГАСТРОЛИ «КОРРОЗИЯ МЕТАЛЛА»! Историческое событие.
В этот первый гастрольный тур я пригласил большую тусовку. Пришлось раскошелитца на плацкарты, ну не будем же мы как сироты и крохоборы одни с гитарами шастать по незнакомому городу. Кроме самой «Коррозии»: я, Боров, Костик и Серёга, с нами отправился звукооператор Серёга Лысый, администратор – моя сестра Натаха, фотограф Толик Азанов и старые металлисты – Чин, Боярский, Лёха, Виталик, Ганс и ещё кто-то. В поезд был прихвачен ящик портвейна и шесть бутылок водки – всё за мой счёт.
Вскоре мы дико обожрались и устроили танцы-манцы в тамбуре. Некоторые обожрались настолько, что стали курить прямо в отсеке плацкартного вагона сигареты «Космос», а также «паровозы». Играл мафон – новый альбом Slayer, Wiplesh и Twesdet Sister. На грохот прибежала проводница вагона, жирная тётка-алкашка, дико наехала на нас и обещала вызвать ментов. Но я прогнал ей телегу, что мы инструментальная группа Аллы Пугачёвой.
– Ну, тогда хоть дайте мне её фото!
Фотограф Толик Азанов порылся в сумке и достал какую-то чёрно-белую фотку – тётки со спины.
– Вот, – сказал я, – этот снимок сделан скрытой камерой перед концертом в Кремле, видите, какие крутые апартаменты? Правда, только со спины.
– Б*я, спасибо, ребята! – заорала проводница и бросилась в другие вагоны показывать остальным проводникам.
Вскоре мы выжрали всё бухло и отрубились. Но тем временем снова нарисовалась проводница, она принесла солёных огурчиков и батл воронежской водки (разлитой в пивную тару). Мы ещё часок побухали, а потом отрубились окончательно.
Я проснулся от диких криков проводницы:
– Вставайте, гады! Воронеж! Приехали!
Мы бешено стали собираться, хвататься за всякие вещи, кружки, куртки, гитары и в дико помятом и опухшем виде вывалили на перрон. Падал мягкий снег, все было чудесно. Нас пришли встречать три дядьки, вместе с ними мы попёрлись на привокзальную площадь, там был какой-то тип с раздолбанной фашистской кинокамерой, приспособленной под СССР-мм. Нам это очень понравилось, камера и фотоаппарат, как у взрослых. Даже если в камере не было плёнки, всё равно было здорово. Эх, где эта запись, денег бы не пожалел!
На раздолбанном автобусе мы двинули в сторону ДК по мрачным и заснеженным улицам, мимо тащились угрюмые совковые обыватели, одетые в унылую одежду и дурацкие шапки. Устроители гастролей выкатили три батла колючей водки местного разлива, а к ним в кучу целую сумку плавленых сырков. Водка (была разлита в пивные батлы и запакована золотистой фольгой), она была «полумерзкая», но нам было в кайф. Это дело было сразу уничтожено со скоростью света. Мы пили, ехали и офигевали от мрачных, раздолбанных видов провинциального Воронежа. Совковые пейзажи: всё обшарпано, раздолбано, убого, засрано, обсосано и уродливо. Никакого дизайна и разнообразия.
Примерно через двадцать минут приехали в какой-то клуб, вокруг царил ажиотаж и шушукались всякие люди:
– Смотрите, сама «Коррозия» из Москвы приехала! Ни х… себе дела! Б*я, что сегодня будет?!! Ой, мама, не горюй!
Это радовало меня. Все-таки первые гастроли. Подошли первые люди за автографами, я их тут же отправил за бухлом в снежный ад.
Когда включили электричество, мы начали саундчек, звуковая аппаратура была самого допотопного образца, и, мобилизовав весь свой музыкальный опыт, мы произвели настройку. Аппарат зазвучал в два раза громче, у присутствующих местных музыкантов открылись рты, а волосы встали дыбом.
После репетиции страшный голод и похмелье усилились еще больше. Я вытребовал у местных деятелей 60 рублей, и мы пешком отправились в поисках столовки. Вернее, нам дали проводника, невзрачного и скромного паренька, им оказалась будущая легенда ХОЙ из группы «Сектор Газа»!
Около десяти минут тусовка брела мимо каких-то обледеневших заводов, гаражей, жутких заборов и бараков, и только потом показались дома. У местного деда, который вез уголь на санках, мы узнали, где находится столовка, и вскоре нашли это холодное и грязное кафе под названием «Советские котлеты».
К трём дня там уже не было нормальной еды, так что пришлось сожрать холодное пюре из гнилой картошки, плавленые сырки и хлеб, а также разбодяженный чай. Некоторые люди всё же отважились покушать посиневших котлет и тут же проблевались. От смеха мы схватились за живот, а Боров с Лысым упали на стойку с объедками, которые разлетелись в разные стороны. В этот момент из-за стойки выскочила баба-кассир:
– Сволочи! Наблевали! Убирайтесь вон, я милицию вызвала!
