Сергей Миров - Это «Секрет»? Игра в «Битлз»
Об этом же на рубеже тысячелетий я разговаривал и в интервью с великими советскими актерами, неожиданно ставшими художественными руководителями главных театров в Москве и Санкт-Петербурге.
Михаил Ульянов:
– У нас огромная, перегруженная труппа. Надо сокращать, причем сокращать стариков, а это безумно тяжело! Они приходят в театр только за зарплатой, но они же все мои друзья, и я знаю, что на пенсию они не проживут… но что делать-то?
Кирилл Лавров:
– Для меня расставание с друзьями это крайне болезненный вопрос. За четырнадцать лет я так и не уволил ни одного артиста, чем, конечно же, понизил общий уровень нашего театра!
Вам кажется, что я все-таки осуждаю музыкантов и продюсеров за то, что они «предают старых друзей»? Да упаси Бог! В отношении битлов это с моей стороны вообще было бы даже не наглостью, а запредельным хамством! Еще раз заявляю: музыкальный бизнес – штука чрезвычайно жесткая, и без подобного «предательства» коллективное творчество обойтись просто не может.
Правда, из этой практики есть по крайней мере одно безумно красивое исключение… Такое красивое, что аж слезы на глаза наворачиваются!
Рик Аллен, ударник группы Def Leppard, в наши дни
Когда в 1991 году ударник британской группы Def Leppard Рик Аллен по собственной дурости потерял левую руку, остальные музыканты… отказались расставаться с другом и брать нового барабанщика, хоть и понимали всю опасность этого решения. Вы только вдумайтесь: однорукий ударник! Но за несколько месяцев коллективными усилиями была придумана и разработана принципиально новая ударная установка, на которой Аллен смог играть одной рукой и ногами[4].
Понятно, что музыкальные партии под это тоже были скорректированы!
Эх, Европа, какая же мерзкая ты и бесчеловечная…
«Ты как хочешь это назови!»
История о прохождении «Секретом» процедуры инициации… Ой, простите, тарификации в Ленконцерте довольно хорошо описана в книжке у Макса, но я бы хотел обратиться к ней еще разок.
Напоминаю, что происходило это в то самое время, когда на все советские ВИА и особенно «рок-группы» пошел очень серьезный наезд.
Возник он отнюдь не в подвалах Лубянки, как может показаться непосвященному, а в мягких и комфортных недрах Союза композиторов СССР.
Весь этот «пахнущий фенхель» (шутка старая, обыгрывающая фамилии известных советских композиторов Александры Пахмутовой и Яна Френкеля) просто воспользовался общей атмосферой «андроповского закручивания гаек» для того, чтобы вернуть себе сладкие «авторские», размер которых сильно приуменьшился с появлением новой музыкальной палитры, представленной еще недавно самодеятельными музыкантами!
Дело в том, что каждая концертная площадка страны всегда должна была отчислять определенный авторский процент за исполненную на ней песню. Если большие концертные залы отдавали в ВААП (предшественник РАО) 7–8% от сбора, то с ресторанами поступили проще: две копейки с каждой песни. Сумма, конечно, смешная, но если учесть размеры страны и количество в ней ресторанов, то, как говорится, «пять старушек – рубль!»
Первый звоночек для «пахнущего фенхеля» прозвенел, когда на рубеже 70-80-х Юрий Антонов за все свои «Абрикосовые и Виноградные» вдруг получил… несколько миллионов рублей. И у СССР резко зачесались финансовые органы, мол, как такое возможно?
Воодушевленный своими доходами, Юрий Михайлович неоднократно пытался вступить в злосчастный Союз композиторов, но не тут-то было! Считать его своим композиторы не хотели уже из вредности, повторяя чью-то шутку: «У нас в Союзе двери очень узкие, а у Антонова за спиной такой мешок с деньгами, что пройти он просто не может!»
Тариф снизили, теперь за песню стали отчислять по одной копейке. Вот тут композиторы и взвыли! Тем более, что магнитофонная культура резко подняла популярность таких групп, как «Земляне», «Цветы», «Диалог», «Браво», «Машина Времени», и посетители ресторанов с гораздо большей охотой стали растрясать жиры под «Поворот» и «Каскадеров», нежели под официальные «Носики-курносики»! А уж фантастический взлет популярности виртуального проекта Чернавского-Матецкого «Банановые острова» вообще все поставил с ног на голову! Это ж надо – кто автор и первый исполнитель, неизвестно, а все рестораны пляшут под «Я робот» и «Мальчик Бананан»!
Ну и что делать?
Как что?! Запретить, конечно!
И в 1983 году принимается эпохальное постановление, запрещающее музыкальным ансамблям исполнять больше 20 % собственных и зарубежных композиций в программе. Не менее 80 % должны представлять песни советских композиторов. Роскошный пример лоббизма, правда?
Ух, и помучились тогда музыканты! «Машина Времени» для отмазки записала «Багги» Игоря Якушенко, «Автограф» смирился с песней «Два снега» Юрия Саульского, а «Карнавал» Саши Барыкина, преодолевая тошноту, исполнял «Солнечному миру – Да! Да! Да!» самой Александры Пахмутовой.
Именно в эти годы члены Союза композиторов взялись «крышевать» молодежные группы. Карманными ансамблями обзавелись Оскар Фельдман, Максим Дунаевский, Александр Морозов, Давид Тухманов… Да и все, кто успел! Как раз к этому времени относится полуискусственная популярность «Форума», «Электроклуба», «Фестиваля» и прочих бастардов, прижитых официальной культурой от почти подпольного и антисоветского, по сути своей, рока.
А настоящие молодежные группы – давить, конечно! Тогда бытовала шутка про отношения властей и молодежного рока: «А дустом пробовали?»
Впрочем, народ умудрялся все эти истории как-то обходить. Лучше всех справился «Автограф».
Леонид Гуткин:
– Ситковецкий решил вопрос гениально просто. В полном соответствии с тем постановлением наша программа состояла из четырех песен каких-то советских композиторов на первые 10 минут (80 %) и… одной полуторачасовой «Сюиты», включавшей себя все наши авторские произведения!
А в «Машине Времени» этим вопросом вообще не заморачивались, ибо Росконцерт на ребят, два года подряд делавших план всей огромной организации, просто молился! Макаревич отмахивался от назойливых мух одной фразой: «Простите, но чем я вам не советский композитор?», тем более, что членство в горкоме драматургов давало ему некоторые официальные права.
Но тогда наезд на молодежные ансамбли пошел с другой стороны: обязательные ежегодные тарификации и переаттестации.
Причем, как это у нас водится, аттестовать и тарифицировать должны были совершенно безграмотные, а иногда и неадекватные по возрасту люди!
Типичная история произошла при сдаче программы группой «Круиз».
Матвей Аничкин:
– Отыграли мы все просто блестяще. Ну – носа не подточить! И выступления членов комиссии были довольно благожелательными. Я уже руки потирал, как вдруг встает одна бабуля, «божий одуванчик», и говорит: «А вот у них дым на сцене, а если у зрителей астма?» И все! Программа не принята, через два месяца – новая переаттестация.
Через этот ад в те годы проходили все ВИА. Понятно, что с ними просто воевали не на жизнь, а на смерть, но иногда случались уж совсем анекдотичные случаи!
Максим Капитановский:
– Программу сдавали в баре, больше негде было. Все хорошо, выдержанно, патриотично… И вдруг встает какой-то хрен и говорит: «Знаете, вот мне не нравится, как играет на синтезаторе ваш клавишник! Как-то очень вяло и совершенно не согласованно со всей группой!» Мы переглядываемся и не понимаем, о чем он говорит, ведь в команде вообще нет клавишника, да и синтезатора нет! А он говорит: «Я вот про этого музыканта!», – и указывает пальцем на бармена, который тихо возится с кофе-машиной… Ну, мы заржали так, что стекла затряслись! Только программу не приняли, сказали, что мы слишком неуважительно относимся к старшему поколению…
У «Секрета» же все прошло относительно благополучно, только должен вам напомнить, что тарифицировалась группа не как музыкальный ансамбль, а как… коллектив музыкальных эксцентриков! Наверное, именно поэтому певец Эдуард Хиль посоветовал ребятам после сатиры, обличающей Запад, все-таки взять в руки патриотичные балалайки, а композитор Александр Морозов выразил осторожное сомнение: «Неплохо, конечно, только нужен ли нам этот жанр? Совершенно непонятно, куда такая музыка может повести советскую молодежь!»
В общем, саму концертную программу сдали, а вот за все остальное пришлось всерьез пободаться…
Что же здесь может быть остальное? Объясняю. Натаныч, один из первых музыкальных администраторов, оценил все возможности штуки, которая сейчас называется «мерчендайзинг», а тогда – «продажа сувенирной продукции». На импровизированные прилавки во время концертов «Секрета» планировалось выкладывать красные галстуки, значки, майки, куртки, фотографии, плакаты…
