Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа
Во всех записях, в которых мне доводилось принимать участие, был момент интриги. В то время для нас это было достаточно привычное времяпрепровождение. Все зависело только от того, насколько виолончель вообще уместна в контексте рок-музыки. И насколько мобильно ты мог «с лёта» ухватить характер песни и придумать, что ты можешь в ней сыграть. Мне нравится, как я сыграл в песне «Мои друзья». Но все-таки это была сессия, мы специально для этого приехали в студию[80].
Алексей Рыбин:
Одна из песен была придумана музыкантами непосредственно в студии в процессе настройки инструментов. Незавершенные наброски текста к композиции «Асфальт» у Цоя уже были. Мы попытались играть какие-то немыслимые ходы, а Гребенщиков начал махать руками из аппаратной и кричать: «Это надо писать! Это надо писать! Это новая песня!» Она вся была построена на одном риффе, и в ней не было даже рефрена.
Пару лет «Асфальт» регулярно исполнялся на акустических концертах, поскольку это была самая тяжелая и мощная вещь из всего репертуара «КИНО». Именно с нее весной 82-го года группа начала свое первое выступление в рок-клубе. В программу входили еще три рок-н-роллъных номера: гипнотический бит «Когда-то ты был битником», пивной марш-бросок «Мои друзья» и монотонная «Электричка», ритмически выдержанная в русле композиции Игги Попа «Passenger» и сыгранная позднее в жестком хард-роковом ключе на альбоме «Последний герой». «Электричка везет меня туда, куда я не хочу», – пел Цой низким голосом под энергичный аккомпанемент двух акустических гитар… Но реноме «КИНО» составили не вышеупомянутый рок-н-ролльный блок и не ироничная псевдоиндийская стилизация «Ситар играл», а по-мальчишески угловатые и романтичные «Восьмиклассница», «Бездельники», «Время есть, а денег нет», а также абсурдистский хит «Алюминиевые огурцы», написанный Цоем по следам осенних сельскохозяйственных работ[81].
В итоге вся студийная запись четырнадцати песен группы «КИНО» заняла полтора месяца. Завершив работу, молодые музыканты, горящие желанием сделать что-то принципиально новое, в духе «новых романтиков», занялись оформлением своего первого альбома. Поскольку время записи (вместе с песней «Асфальт», впоследствии выпавшей) составляло ровно сорок пять минут, то именно это число и увековечилось в названии – «Сорок пять» («45»).
Виктор Цой:
Первый альбом, который предшествовал нашему концертному выступлению, назывался «45». Назывался он так потому, что по времени звучания он длился 45 минут в первоначальной версии, с песней «Асфальт». Потом мне показалось, что это неудачная песня, мы ее убрали оттуда, а название сохранили[82].
Вечер наступает медленнее, чем всегда,
Утром ночь затухает, как звезда.
Я начинаю день и кончаю ночь.
24 круга прочь, 24 круга прочь,
Я – асфальт…
Я получил письмо от себя себе,
Я получил чистый лист, он зовет к тебе.
Я не знаю, кто из вас мог бы мне помочь.
24 круга прочь, 24 круга прочь,
Я – асфальт.
Виктор Цой дома у Алексея Рыбина. Лето 1982 года. Фото – Алексей Вишня
Я свой сын, свой отец, свой друг, свой враг.
Я боюсь сделать этот последний шаг.
Уходи, день, уходи, уходи в ночь.
24 круга прочь, 24 круга прочь,
Я – асфальт.
Я – асфальт… Я – асфальт…
Я – асфальт… Я – асфальт…
Прочь, я – асфальт.
Изначально Виктор с Алексеем планировали сделать несколько фотографий в «новоромантическом виде» (с пистолетами в руках и в рубашках с жабо), чтобы использовать их в оформлении обложки альбома, но впоследствии от этой идеи отказались. Решено было взять за основу принцип оформления альбомов «Аквариума», обложки к которым делал Андрей «Вилли» Усов.
Ученик Андрея Тропилло, Алексей Вишня, к тому времени уже подружившийся с «КИНО», сделал несколько вполне приемлемых фотографий, и с их помощью ребята качественно оформили обратную сторону обложки, красиво написав названия песен и выходные данные. И вот альбом «родился»…
Виктор Цой:
Альбом был акустическим, но даже на таком уровне записи это было очень сложно… Он стал довольно популярным в узких кругах любителей рок-музыки, хотя это и не рекламировалось, и не снималось по телевидению…[83]
В интервью журналу «Рокси» Цой называет песни «45» бардовским вариантом и признается, что был против выпуска этого альбома, поскольку запись, с его точки зрения, получилась сырой. Не менее скептически оценивал альбом и Рыбин, правда спустя много лет:
«Единственное, что в „45“ есть хорошего, – это трогательная непосредственность песен. Сами же песни представлены на альбоме очень наивно, а аранжировки отсутствуют как класс»[84].
«Я думаю, что Цою хотелось, вероятно, не совсем того, что получилось, – вспоминал Гребенщиков. – Скорее всего, ему хотелось рок-н-роллъного звука – звука „КИНО“, который возник на их альбомах впоследствии. Но из-за нехватки людей, из-за моего неумения сделать то, чего они хотят, и их неумения объяснить, чего именно они хотят, получилось „4s“»[85].
Сергей Бугаев, художник:
Гребенщиков так внимательно и по-дружески, по-отцовски, по-братски воспринял появление Цоя. Я тогда жил у Гребенщикова как раз на улице Софьи Перовской. Цой принес ему первую кассету с «45» – пленку: тогда еще кассет не было фактически. И Боря Гребенщиков очень по-дружески к этому отнесся, очень радостно…[86]
Показательно, что ленинградская рок-тусовка альбом поначалу вообще не заметила, а московский подпольный журнал «Ухо» назвал песни «КИНО» расслабленным бряцаньем по струнам, в котором «серной кислотой вытравлены всякий смысл и содержание». В тот момент сложно было поверить, что спустя буквально несколько лет большая часть композиций из «45» будет звучать чуть ли не в каждом дворе под приблизительный аккомпанемент ненастроенных шестиструнных гитар.[87]
Запись альбома тяжело далась как Виктору, так и Алексею. Собственно, это касалось и звукорежиссера, и участников группы «Аквариум». Виктор, в то время учившийся в художественном училище, отлынивал от занятий, выкраивая время на запись в студии, а Алексей, трудившийся монтажником сцены ТЮЗа, умудрялся получать мифические больничные, чтобы хоть как-то оправдать свое отсутствие на рабочем месте. Родные, конечно же, ни о чем не догадывались – ну, бренчат ребята на гитарах и пусть себе бренчат. Мало кто понимал, что за всем этим стоит в будущем…
Валентина Васильевна Цой:
Работу над альбомом «45» Витя засекретил: ходил таинственный, ни о чем не рассказывал. Как-то вечером принес мне плеер: «Мама, послушай!» Мне понравилось. «Во всяком случае, не хуже, чем у других!» – решила я. Дала ему десять рублей, чтобы как-то стимулировать. Думала, он сладкого себе купит, а он вернулся с бутылкой водки. Ну, думаю, обычный парень вырос[88].
Виктор Цой:
А из старых альбомов мне больше всего нравится первый альбом, «45», потому что… Ну, я не знаю почему, но нравится. Другое дело, что я из него немножко как бы вырос уже[89].
По мнению Андрея Тропилло, «45», в сущности, был сольным альбомом Цоя, а роль Алексея Рыбина свелась к тому, что «он пару раз на гитаре сыграл, а под конец записи вообще куда-то исчез». Надо отметить, что сам Алексей Рыбин не раз говорил, что работа в группе тогда действительно разделилась: Цой отвечал за творческую часть, а он – за административную: выступления, оплата, поездки, билеты. Но вот что касалось именно записи альбома, то тут все было, что называется, поровну.
Алексей Рыбин:
Да, Цой совершенно отбил у меня охоту сочинять песни. Я был просто подавлен обилием и качеством материала, который он постоянно мне показывал. Он писал постоянно, и его вещи мне нравились. Я видел, что Витя пишет песни лучше, чем я. Со своей стороны я делал то, что лучше получалось у меня, я хорошо аранжировал. Но что касается слов Тропилло насчет того, что «45» – сольник Цоя, – это следствие его маразма. Мы вообще с Цоем в ту пору не расставались. И «45» мы делали от первой до последней ноты вместе. Это знают и БГ, и Севка, и Фан, и все, кто там бывали. Делали все вместе, вплоть до обложки, – у меня дома на Космонавтов…[90]
Не умея толком играть на инструментах, музыканты «КИНО» записали песни, которые с удивительной точностью передавали атмосферу городской романтики того времени с ее вечным безденежьем, бездельем и океаном нереализованных планов и ночных мечтаний. «Сигареты», «ночь», «телефон», «солнечные дни» – как бы там ни было, а «45» получился одним из самых светлых и лиричных альбомов за всю историю русского рока[91].
Алексей Рыбин:
Альбом «45» все хаяли. Говорили, что это самодеятельность ниже плинтуса. Нас поддержали Борис Гребенщиков и вся его группа, Майк Науменко привечал, остальные травили[92].
