Мик Уолл - Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin[When Giants Walked the Earth: A Biography of Led Zeppelin]
Ну, может, и не из окон. Но запугивание, угрозы, чрезвычайная жестокость регулярно использовались Грантом на разных этапах его карьеры с Zeppelin. «Если на кого–то нужно было надавить, — говорит он, — на них надавливали. Чистая правда!» В этом не заключался весь стиль его менеджмента, это не было даже наиболее существенной его чертой. Но подобное всегда присутствовало, бурля, как морское чудовище, прямо под чернейшей, самой маслянистой областью поверхности, несомненно готовое обнажить зубы с ужасающей поспешностью, все более быстрой с течением лет, когда группа становилась все успешнее и, по иронии судьбы, все меньше нуждалась в такой поспешности в качестве основной тактики.
Тем не менее, в 1968 году Грант оказался на перекрестке. Надвигающийся конец The Yardbirds вряд ли был удивителен. Участники группы грызлись друг с другом, с того времени как они с Мостом увели их из рук предыдущего менеджера Саймона Напьер — Белла двумя годами ранее. Но что действительно надоело Питеру — так это мысль о том, чтобы начать все с начала с какой–нибудь другой группой. Какой–нибудь из тех, что контролировал Микки. Рано или поздно это тоже закончится, и что тогда? Все было в порядке для таких парней, как Дон Арден и Микки Мост с их огромными домами и шикарными машинами, они повидали достаточно концов за свою карьеру, чтобы рассматривать все это просто как очередную сделку, в которой необходимо было потерпеть неудачу, прежде чем двинуться к следующей. Питер Грант устал скитаться по дороге безо всякой видимой цели, за исключением необходимости платить за аренду. Он был женат, у него был маленький сын, Уоррен, и малышка–дочь в перспективе, и он тоже хотел, чтобы его ставки на будущее стали реальностью. Как и Джимми, ему пора было выступить самому. В этот раз без Микки или Дона, не прячась на заднем фоне, больше не как ассистент. Настало время для Питера — Джи — тоже показать, на что он способен.
Пока они коротали время, сидя в машине, Пейдж, мечтая о будущем, сказал, что хочет делать что–то свое, Грант был доволен и удивлен, но не до конца уверен, что за этим последует. Весь тот последний концерт The Yardbirds в Лутоне он думал об этом, смотря на Джимми из–за кулис и размышляя. И чем больше он думал, тем более уверялся в том, что это может — и должно — сработать. Тем не менее, он был захвачен врасплох, когда Джимми упомянул Терри Рида — Терри, только что, как знал Питер, подписавшего контракт с Микки, с которым он по–прежнему сидел в одном кабинете, и их столы смотрели друг на друга. Питер знал, что с Терри сейчас нет шансов, что Микки вцепился в него своими когтями, но он не хотел расстраивать Джимми. Поэтому он согласился с этим, понимая, что они должны поискать еще где–то. Без сомнения, надежды Джимми были обмануты. Если Питер знал, что шансов нет, почему же он не сказал об этом Джимми, чтобы остановить его? Когда сам Терри предложил кого–то еще, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Питер тихо вздохнул с облегчением и занялся тем, что пытался найти парня…
Терри говорил, что его называли «Диким человеком Черной страны». Ты не знал, сулило ли это что–то, но ты записал имя парня и отдал его Джи. В любом случае, его было легко запомнить — Роберт Плант. Тебе на ум пришли всякие мысли типа «власти цветов», которые были бы к месту несколько лет назад. Но с тех пор многое изменилось. Главным вопросом было — мог ли парень петь? И подходил ли он? Казалось, Терри думал, что да, а Терри знает, не так ли? И ты попросил Джи взглянуть на него и именно тогда ты заметил, что Тони Секунда, менеджер The Move, тоже присматривается к нему, и парень уже даже побывал у него на прослушивании в Лондоне. Джи предложил им поторопиться, чтобы успеть раньше, чем Секунда расскажет Микки. Но по–прежнему казалось перебором ехать куда–то в Бирмингем, или где там он жил, когда так много хороших певцов уже были в Лондоне: Крис Фарлоу, Род Стюарт, Стиви Мариотт, множество других вроде Терри, которые еще не были знамениты. Парень из Free тоже был хорош. Но Джи сказал, что все отличные певцы уже заняты, и напомнил тебе, что Стиви Уинвуд тоже приехал откуда–то оттуда — так ведь? — поэтому ты не можешь знать наверняка.
Был субботний вечер. Джи был за рулем, а вы с Крисом, который все принимал решение, сидели сзади, курили сигареты и опасались худшего — что все это будет только бессмысленной тратой времени. Потом вы добрались — очередной концерт в колледже. Маленькое помещение в задней части здания, группа называлась Hobbstweedle. Название как из «Властелина колец». Потом они вышли, и ты всерьез испугался худшего. Несколько обкуренных мужланов играли каверы, музыку американских хиппи, всю эту «силу цветов». Потеря времени. Но певец был и правда довольно хорош. Здоровый парень в толстовке Университета Торонто. Спел вариант ‘Somebody to Love’ Jefferson Airplane и по–настоящему зажег. Возможно, даже слегка чересчур. Как получилось, что никто кроме Терри не слышал о нем? И чертова Секунды?
Ты был подозрителен и не верил в дареных коней. Либо с ним что–то было не так в личностном плане, либо с ним было невозможно работать. Это было единственным объяснением, которое приходило тебе в голову. Но Джи, не собиравшийся уезжать ни с чем, проделав весь этот путь, был более горяч. «Пригласи его на прослушивание, а потом решишь», — сказал он. Ты так и сделал, и через несколько дней этот здоровый парень с копной кудрявых волос ухмыляясь стоял в дверях дома в Пангборне. Ты впустил его и заварил ему чашку чая, предложив сигаретку. Сказал ему скрутить себе косячок, если он хочет, предложив собственные запасы. Поначалу было неудобно, ты видел, что парень нервничает. Он был на несколько лет младше, уже кое–что сделал и записал пару пластинок, но пока без хитов. Единственными людьми, с которыми он пересекался, были Терри, с которым парень, похоже, практически не был знаком, Секунда, вечно слишком занятый с The Move, чтобы решить что–то однозначно, и Алексис Корнер. Но любой парень, о котором ты когда–либо слышал, однажды пел или играл в группе с Алексисом.
Дела наладились, когда ты начал крутить пластинки. Ты рассказал ему о своей идее взять The Yardbirds и, отталкиваясь от этого, пойти в совершенно новом направлении. Парень все кивал: «Да, супер», — хотя было вполне ясно, что он не знал ни одной песни The Yardbirds — в любом случае, по крайней мере, не из того периода, когда ты играл с ними. Но вы вместе сели на пол, и ты разрешил ему полистать твои пластинки, вытягивая записи Ларри Уильямса, Дона и Дьюи, The Incredible String Band, Бадди Гая и раннего Элвиса. Смесь записей, которые парень — Роберт — по его собственным словам, знал хорошо, или признавал, что никогда не слышал раньше. Когда ты завел ‘You Shook Me’ Мадди Уотерса, а потом ‘She Said Yeah’ Ларри Уильямса, его лицо просияло. Когда зазвучала ‘Babe I’m Gonna Leave You’ Джоан Баэз, он выглядел озадаченно. Он по–прежнему кивал, по–прежнему сидел там, вместе с тобой вытягивая пластинки, и продолжал говорить «Да, мужик, захватывающе», но ты видел, что в действительности он не понимал и половины из того, о чем, черт возьми, шла речь. Он слышал о Джоан Баэз, все фанаты Дилана слышали о Джоан Баэз, но какое она могла иметь отношение к The New Yardbirds? Он был просто мощным курчавым парнем с мощным кучерявым голосом откуда–то из региона Мидлендс.
И ты взял свою акустическую гитару, сказал: «У меня есть идея насчет этой», — и начал играть собственную аранжировку ‘Babe I’m Gonna Leave You’, и медленно, медленно до него начало доходить. Не все, но достаточно, чтобы зажечь его, чтобы заставить его подумать об этом в поезде по дороге обратно в Бирмингем или откуда он там приехал. Потом ты сказал, что он может остаться на ночь, если хочет, и тот остался.
«Я и правда не много знал о The Yardbirds, — расскажет мне Роберт Плант. — Я знал, что они значили и что они выпустили много поп–записей в свои последние годы, и те были хороши. Но не… не очень хороши…» Он изо всех сил старается найти верные слова, но все, что он пытается сказать, — это то, что на самом деле он не купил ни одной пластинки The Yardbirds, никогда не был тем, кого можно назвать фанатом. Он, безусловно, никогда не видел себя в группе вроде этой. Он и его друзья представляли себя в большей степени как английскую версию Moby Grape, если вообще как–то представляли. Или, как он выразился: «Я знал, что у Кита Релфа такой голос, и не понимал, как я могу вписаться. Но, конечно, я не знал, куда это приведет…»
Почти через тридцать лет после их распада Led Zeppelin все еще остается сложной штукой для Роберта Планта, полной «серых пятен» и вещей, о которых он не хочет говорить, особенно из второй половины их карьеры, когда наркотики взяли верх и казалось, что безумие удваивается с каждым спотыкающимся, разрушающим жизнь шагом непокорного гиганта, созданного ими. Тем не менее, первые дни были спокойны. Фактически, к лету 1968 года Роберт Плант едва не отказался от идеи делать карьеру в музыкальном бизнесе. Он пел в разных группах, с тех пор как был подростком, ближе всего подойдя к славе в Band of Joy, бирмингемской компании подражателей Западу США, специализирующейся на каверах Love, Moby Grape и Buffalo Springfield, которые дошли даже до нескольких клубных выступлений в Лондоне, прежде чем развалились из–за полного отсутствия реального интереса со стороны звукозаписывающих компаний. После этого он недолго пел и играл с Алексисом Корнером, но по–прежнему безуспешно. Он даже выпустил пару сольных синглов — оба провалились. Теперь он вернулся домой, работал на стройке и по совместительству пел вечерами в группе с жутким названием Hobbstweedle.
