Джо Бойд - Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е
Лондон шестидесятых не был переполнен хорошими аранжировщиками. Джордж Мартин писал аранжировки сам. Денни Корделл и Мики Мост приглашали Джона Кэмерона, но я чувствовал, что его манера окажется слишком приджазованной. Я позвонил Питеру Эшеру в фирму Apple, и спросил его о Ричарде Хьюсоне, который работал над первым альбомом Джеймса Тейлора. Питер отзывался о нем хорошо и дал мне его телефонный номер.
Я послал ему пленку с тремя песнями, и мы нанесли ему визит. Ник в основном смотрел на свои ботинки и бормотал слова согласия со всем, что я говорил. Для него, должно быть, было тягостно переживать все это, зная, что Роберт Керби вернулся в Кембридж. Но мне ни разу не пришло в голову спросить, кто же написал аранжировки для выступления на Майском балу, а по своей инициативе Ник этого не сказал.
В ту докомпьютерную эпоху не существовало способа услышать аранжировку до записи. И вот в день сессии Ник, инженер Джон Вуд и я сидели в продюсерской, в то время как музыканты репетировали свои партии, пытаясь вообразить, как они будут звучать единым целым с самими песнями. Когда Ник присоединился к ним в студии, я прислушивался к его исполнению столь же тщательно, как и к аккомпанирующим инструментам Мне не нужно было волноваться: Ник был совершенством каждый раз. Аранжировки же, напротив, были грамотно посредственными и слегка расхлябанными, скорее что-то удаляющими из песен, нежели привносящими в них. После того как мы прослушали результаты нашей утренней работы и я признал, что они никуда не годятся, Ник облегченно вздохнул: вы можете понять, как он боялся выразить свое недовольство! Помолчав немного, он сказал: «Я знаю кое-кого в Кембридже, кто, возможно, сможет выполнить эту работу. — Мы с Джоном воззрились на него. — Он уже сделал несколько аранжировок для моих песен. Они, э-э-э… ну, в общем, они ничего».
Я не был уверен, как мне поступить с предложением Ника. Мне хотелось продюсерской работы мирового уровня, поэтому идея пригласить приятеля-студента показалась шагом назад. Однако то, что в высшей степени осмотрительный Ник порекомендовал своего друга, производило впечатление. И я согласился поехать в Кембридж на следующей неделе, чтобы встретиться с Робертом Керби.
Что можно сказать о музыканте после встречи с ним? Керби был сердечным и веселым, как молодой домашний учитель музыки, но его добродушное подшучивание не могло скрыть ту глубокую привязанность, которую он испытывал к Нику и его музыке. Мне понравилось, что они чувствуют себя свободно друг с другом. Когда же Роберт говорил о песнях, он был практичным реалистом. Ободренный, я назначил дату записи.
Они начали сессию с песни, которую я не слышал, потому что Ник не исполнял ее под гитару. Пока Джон выделял звук; каждого инструмента, выверяя расположение микрофона или частотную коррекцию, я с трудом мог сдержать свое нетерпение услышать весь секстет целиком. Партии инструментов по отдельности были манящими, необычными и сильными. Когда наконец Джон включил все каналы сразу и мы услышали полную аранжировку Роберта для песни «Way to Blue», я едва не заплакал от радости и облегчения.
Мы быстро перешли к «The Thoughts of Mary jane» и «Fruit Tree». Каждая аранжировка была свободна от клише и написана с любовью к песне, идеально оттеняя голос и слова Стабильность исполнения, присущая Нику, позволила нам небывалую роскошь — записывать всех вместе в одной комнате. И Ник, и струнные двигались вместе под управлением Роберта Джон экспериментировал с различными микрофонами, чтобы записать голос Ника наилучшим образом, в итоге остановившись на модели Neumann 1167. Она позволяла выявить его глубину и утонченность, а также запечатлеть присущее ему придыхание.
Слова к песне «Fruit Tree» не произвели на меня в тот день особенного впечатления. Я воспринял их как мрачную романтическую оду судьбам людей, о которых Ник мог прочитать в курсе английской литературы во времена Мальборо вроде поэта Томаса Чаттертона, умершего в возрасте девятнадцати лет и признанного десятилетия спустя, или Шелли, утонувшего в Италии в двадцать четыре года, а то и, возможно, Бадди Холли и Джеймса Дина Как мы могли тогда постичь скрытый смысл его слов?
Слава — всего лишь плодовое дерево
Такое очень ненадежное
Оно не может цвести,
Пока ствол не окажется в земле.
И потом:
Когда ты окажешься на своем месте глубоко в земле,
Тогда и станет ясно, чего ты действительно стоишь.
В тот первый год эти слова совсем не казались пророческими. Ник был застенчивым и неуверенным в себе, но, как казалось, имел много друзей. Он часто путешествовал между Лондоном и Кембриджем и был доволен, что работает над своим альбомом Иногда на вечеринках я сталкивался с девушками, которые говорили: «Ник? Да я его просто обожаю, разве он не чудесный?» Одна из них, Элис Гор, каждый раз подчеркивала, какими большими друзьями они были. Дочь лорда Харлека, впоследствии подруга Эрика Клэптона, в начале семидесятых «сидевшая на игле» вместе с ним, Элис умерла от передозировки через несколько лет после смерти Ника.
Завершая альбом Five Leaves Left, мы не торопились, критически оценивая результаты каждой сессии перед тем, как запланировать следующую. К тому времени я уже несколько раз работал, с Дэнни Томпсоном. Этот крупный мужчина, обладающий техникой игры на контрабасе столь же внушительной, как и он сам, привнес в наши сессии неподражаемую энергетику. Его напористость продвинула вперед работу над Three Hours и Cello Song, а полное отсутствие уважения к причудам, присущее Дэнни, творило с Ником чудеса. Большинство людей, и я в том числе, относились к нему слишком предупредительно, боясь потревожить его молчание. А Дэнни хлопал Ника по спине, дразнил на рифмованном сленге, высмеивал его стремление держаться в тени и вообще всячески над ним издевался. Сначала Ник выдавливал из себя робкую улыбку, но к окончанию сессии уже был вполне расслаблен и смеялся.
Крис Блэкуэлл «подкинул» мне Джона Мартина Мартин выпустил пару альбомов на фирме Island, но Крис на самом деле не знал, что с ним делать, и думал, что им должен заняться я. Игра Мартина на гитаре вызывала у меня восхищение, но я никогда не был его большим поклонником Когда же Джон начал жить и выступать вместе с Беверли Катнер, в прошлом артисткой Денни Корделла, которую Тод Ллойд хотел подписать на Witchseason, у меня не оказалось выбора Я записал альбом этой пары в Америке с помощью нью-йоркского пианиста по имени Пол Харрис в качестве музыкального директора Я думал, что стиль Пола окажется подходящим для песни «Time Has Told Ме», поэтому, когда он приехал в Лондон, чтобы закончить альбом Джона и Беверли Stormbringer, я представил его Нику.
Пол провел многие часы, разговаривая с Ником в то время, когда посещал его и работал над «Time Has Told Ме» и «Man in a Shed». Он не переставал недоуменно чесать в затылке, будто пытаясь постичь, с какой планеты этот парень. Это была типичная реакция, которую Ник вызывал у музыкантов: они не могли понять, к какой же категории его отнести. Некоторые из них, такие как Харрис, распознавали хрупкость его гения и оберегали всеми возможными способами.
Ричард Томпсон слушал песню Ника, просил дать ее послушать снова, потом снова, сосредоточенно насупившись, а потом предлагал замечательную гитарную партию. Слушая записанную фонограмму, он стоял в дверях продюсерской, вопросительно сосредоточившись. Ричард любит разбираться в каждой разновидности музыки, которую слышит, но Ник поставил его в тупик. Откуда все это взялось?
Последний фрагмент альбома Five leaves Left занял свое место, когда Керби объявил, что не будет заниматься River Man. Он пытался, но был просто не в состоянии сделать то, что, как он знал, хотел от него Ник и чего заслуживала эта песня. Джон Вуд немедленно предложил Гарри Робинсона, также известного как Лорд Рокингэм. Когда рок-н-ролл впервые вторгся на британское телевидение с программой 6.5 Special, постоянной группой там были Lord. Rockingham’s Eleven. Гарри также был членом правления Island. Records в ранние годы существования фирмы, но прошло уже несколько лет с тех пор, как он продал свои акции. В качестве композитора он писал оркестровки для фильмов ужасов из «Классической серии студии Hammer»[183], главные роли в которых играли «верховные вампиры» Кристофер Ли и Барбара Стил.
После того как Джон рассказал нам об этих красочных, но не относящихся к делу фактах, он перешел к сути: как оркестровщик Гарри был мастером стилизаций. Хотите Сибелиуса? Будет вам Сибелиус. Так как Ник хотел, чтобы River Man звучал в духе Делиуса[184], то Джон сказал: «Гарри — это человек, прямо созданный для нас».
