Максим Кравчинский - Музыкальные диверсанты
К слову, в армию Лещенко призывали не раз, но удача была на его стороне и от отправки на фронт удавалось отвертеться, хотя один раз за уклонение его судили офицерским судом, а в другой — он специально согласился на ненужную операцию по удалению аппендицита.
В июне 1943-го с молодой женой Верой он короткое время выступал перед румынскими военными в составе артистической бригады.
Сохранились документальные подтверждения о планировавшихся концертах и выступлениях по радио в крымских городах.
Программы с его участием имели место в 1943–1944 гг., о чем неоднократно сообщала периодическая печать.
Из газеты «Голос Крыма» (5.12.1943):
В пятницу 3 декабря выступил по радио известный заграницей исполнитель цыганских романсов и жанровых песен, эмигрант Петр Лещенко. Он исполнил на русском языке четыре песенки, в том числе «Прощай мой табор» и свою коронную песенку — «Чубчик». Голос певца звучал прекрасно и приятно обрадовал удивленных симферопольских радиослушателей, для которых его выступление было сюрпризом. Певец даст в Симферополе открытый концерт.
По иронии судьбы заметка вышла ровно два года спустя, день в день после публикации статьи Савича в «Комсомолке». Автор новости сообщает, что в эфире звучали исключительно песни в исполнении Лещенко. А что уж там было на самом деле — поди знай сегодня. Но как бы то ни было, в 1951 году Петр Лещенко был взят под стражу спецслужбами социалистической Румынии и умер в концлагере летом 1954-го.
Причина ареста до сих пор вызывает споры, и, видимо, с коллаборационизмом ее связывать не стоит, речь скорее о бытовых вещах. Скажем, о чрезмерном увлечении трофейным имуществом[15]. Писатель Эдуард Хруц-кий выдвигает версию, что певец пострадал потому, что слишком тесно общался в оккупированной Одессе со своим поклонником, чемпионом СССР по боксу Олегом Загоруйченко, который на поверку оказался немецким агентом и под вывеской спортивной школы держал разведшколу.
На волне перестройки, летом 1987 года, замминистра культуры СССР М. А. Грибанов направил запрос в КГБ:
«В соответствии с многочисленными просьбами слушателей фирма “Мелодия” включила в тематический план выпуска на 1987–1988 годы пластинку с записями песен Петра Лещенко. Просим сообщить, соответствуют ли действительности сведения о том, что якобы он во время войны <…> сотрудничал с оккупантами, и имеются ли какие-либо другие компрометирующие его как советского гражданина данные».
Замечу, что советским гражданином Лещенко никогда не был, но тот факт, что пластинки вышли, дает, казалось бы, однозначный ответ на поставленный вопрос.
Глава 4. В НОВОМ АМПЛУА
«Нам старую песню не трудно пропеть, Звучит в ней Полтавы победная медь. Но лучше и чище ту песню поет Несущий свободу советский народ».
М. Струве. Париж, 1943Песни настроения
Композитор Василий Фомин
Пластинка эмигранта Севы Фуллона с песней«Землянка»
Победа Советской армии изменила не только мировой порядок, но внесла свои коррективы и в области эстрады русского зарубежья. Случилась метаморфоза — в репертуаре большинства эмигрантских артистов появились советские песни.
Петр Лещенко с чувством исполнял «Темную ночь», а также марши из кинофильмов «Веселые ребята» и «Цирк» («Широка страна моя родная»). Две последние композиции он записал еще в тридцатых, слегка, однако, исправив текст. Вместо «Всенародный Сталинский закон», он спел: «Всенародный строгий всем закон». Любители эстрады в погонах расслышали эту авторскую вольность, и когда арестовали Веру Белоусову, настойчиво спрашивали на допросах, на каком основании певец изменил слова.
Военные баллады выпускают на пластинках Сара Горби в Париже, Сева Фуллон в Нью-Йорке и другие. Популярный в США музыкант, композитор и поэт, бывший участник Добровольческой армии Василий Фомин, чьи цыганские романсы исполняли многие из приведенного выше «запретительного списка» 1947 года, выпустил в семидесятых книгу «Песни настроения». В числе прочих он приводит свои стихи, написанные ♦в период второй отечественной войны». Все они датированы 1945 годом.
Вперед, на бой за Русь Родную!
Бесстрашные богатыри,
Непревзойденные герои,
Вы, Красной армии бойцы.
Несете вы родной Отчизны славу,
Ваш подвиг мир к победе приведет,
Вперед, советские герои,
Вперед, товарищи, вперед!
Вперед, советские герои
За власть трудящихся, народ,
За жизни новые устои,
Вас славный вождь вперед ведет…
В самом конце сборника есть откровенное стихотворение «Поезжайте»:
Знаю я, вы б хотели поехать,
Посмотреть на родную страну,
Вспомнить молодость, детство и юность
И поплакаться там на судьбу.
Но у вас не хватает чего-то;
Вы боитесь за вашу судьбу,
Вы боитесь суда у народа,
Может быть, ваше рыльце в пушку.
Поезжайте, не бойтесь народа,
Он простил и, быть может, забыл,
Ведь когда-то и я с вами вместе
На его усмиренье ходил.
Автор горячего призыва, насколько мне известно, собственным советом не воспользовался. Но были и редкие исключения. Наиболее яркий пример — Вертинский.
Вернувшийся в 1943 году на Родину после четверти века скитаний, Александр Николаевич Вертинский заметно обновил программу. Кто бы мог представить, что исполнитель игривых «ариеток» и «песенок настроения» решится запеть серьезные антивоенные песни?! Скажем, «Письмо на фронт» на слова Иосифа Уткина:
Если будешь ранен, милый, на войне,
Напиши об этом непременно мне.
Я тебе отвечу
В тот же самый вечер.
Это будет теплый, ласковый ответ:
Мол, проходят раны
Поздно или рано,
А любовь, мой милый, не проходит, нет!
Или вот эту на стихи Павла Антокольского:
Юность мира! В траншеях, на вахтах морей,
За колючками концлагерей,
В партизанских отрядах, в дремучих лесах,
У костров, на ветру, на часах…
Где бы ты ни была, отзовись, прокричи
Свой пароль в европейской ночи!
Есть один только враг у тебя на Земле —
Тот, что душит Европу в петле…
Новинки не только звучали в концертах, но и были записаны в 1944 году на пластинки.
Может быть, поэтому еще вчера тотально запрещенный певец не был отправлен в лагеря, а спокойно и весьма плодотворно отработал отпущенные ему полтора десятка лет жизни. Говорят, что однажды на стол «вождя народов» легли очередные расстрельные списки, где среди десятков обреченных, значилось имя певца.
Пробежав глазами документ, Сталин толстым синим карандашом вычеркнул его фамилию, и будто бы произнес: «Дайте артисту Вертинскому спокойно допеть на Родине…»
Несколько лет назад по заказу одного ТВ-канала я написал сценарий документального фильма о «длинной дороге» артиста. Рукопись показали дочерям Александра Николаевича. Анастасия и Марианна работу в целом одобрили, но пригласили меня вместе с руководителем компании на беседу для обсуждения деталей и внесения правок.
По прихоти судьбы наша встреча состоялась 21 марта — в день рождения их отца.
Стоит ли говорить, с каким священным трепетом отправился я на рандеву и как ломал голову над столь явным знаком судьбы?
Увы! Картина по ряду причин на экраны не вышла, но зато я дважды побывал в гостях у наследниц великого Вертинского и всякий раз, покидая их квартиру на Старом Арбате, устремлялся в ближайшее кафе, чтобы записать то, что увидел, а главное — услышал. Признаться, о несостоявшемся фильме я жалел не так сильно, как о сорвавшейся по этой причине съемке в личном кабинете маэстро на Тверской, 12. Там мне побывать так и не довелось, но заметки сохранились. Не стану излагать всем известные факты, остановлюсь на нескольких малоизвестных историях.
Из жизни «русского Пьеро»
А. Н. Вертинский (1889–1957). На фото автограф пианисту Григорию Pommy, с которым артист выступал незадолго до возвращения на родину
