Надежда Чернецкая - Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал
Молчание повисло в воздухе. Я заметил, как у Элен задрожали руки — она сама боялась услышать от него правду. Но ее самообладание было удивительно — она звучно рассмеялась, и этот смех прозвучал острее любых колкостей:
— Видите, Гриффит, даже наедине со мной вы не способны на каплю мужественности! В вас нет того, что дает право называться мужчиной! Вы грубое и нахальное существо с жалкими претензиями на исключительность!..
— Да как вы смеете?! — взорвался он. — Как вы смеете пытаться унизить меня?! Вы, жалкая и глупая женщина! Хотите правды? Да! Да, черт подери!!! Это я убил их обоих! Я!!! Вы довольны? Вы это хотели услышать? Будьте вы прокляты, Элен, как проклят тот день, когда мой отец налетел на нож!
— Налетел на нож?
— Замолчите, Элен, пока у меня еще есть терпение! Да, я убил его, убил случайно, просто ударил тем, что попало под руку, когда его нравоучения перешли в угрозы!..
— Что за чушь! Чем он мог угрожать вам?
— Вы не догадываетесь? Я подумал, вы и дальше будете поражать меня своей сообразительностью! Мой отец написал новый вариант завещания и показал его мне — он угрожал мне наследством! После этой дурацкой выходки вашего Лайджеста за обедом… Зачем, скажите мне, он вздумал болтать?
Элен почувствовала себя неловко — я видел это по тому, каким тревожным стал ее взгляд и как в нем лихорадочно заработала мысль.
— Я не знаю, почему все это произошло между ними, — сказала она неопределенно, — и это уже не имеет значения. Чего хотел ваш отец взамен на то, чтобы завещание осталось прежним?
— Требовал, чтобы я вел себя иначе с «семьей Лайджестов».
— Что ж, ваш отец был мудрым человеком.
— Черта с два! Только представьте — он называл семьей вас и этого выжившего из ума старика!
— Побойтесь Бога — мой отчим лежит в земле!!!
— Ему давно была туда дорога, и я лишь сократил этот путь он всегда исходил желчью, когда видел меня, и в тот день она ударила ему в голову… Он стал обвинять меня в убийстве! Чертов дурак! Он упал и не двигался, и я просто дал ему умереть. Наверное, это и называют убийством.
— Вы совершили сразу несколько преступлений и говорите об этом как о проигранной карточной партии! Вы чудовище!
— Ну, это слишком сильно сказано! Я не жаждал ничьих смертей — ваш отчим был помехой, неприятным недоразумением, но не более, и из-за него я никогда не стал бы пачкать руки, а отец… С моим отцом все произошло так быстро, что я до сих пор с трудом верю, что его нет… Клянусь, я жалею о происшедшем.
— О, я не сомневаюсь, что ваша совесть не дает вам спать по ночам! — усмехнулась Элен.
— А чего вы ждали? Что я буду отдавать свою жизнь так называемому правосудию за нелепую случайность? Что свою жизнь я предпочту закончить на виселице или на каторге из-за глупых undnj окружавших меня людей?
— О, разумеется, нет! Что может быть глупее, чем подумать о вас такое?! Самое естественное для джентльмена решение отвечать за содеянное, быть честным — разве это для вас, мистер Гриффит Флой? Действительно, зачем рисковать своей свободой и богатством, зачем раскаиваться, когда можно скрыться, сбежать, спрятаться и отсидеться до поры до времени?! И уж просто верхом глупости было бы не воспользоваться возможностью подставить на место убийцы другого человека, не правда ли, Гриффит? Как это просто: ударить женщину, положить ей в руку нож, а потом набраться наглости и снова говорить ей о любви, выступая в качестве союзника!
Гриффит шагнул к ней, и Элен отшатнулась, пытаясь отстраниться, но он уже держал ее своими руками и проговаривал каждое слово ей в лицо:
— Какого черта вам понадобилось в нашем доме, Элен?! Какого черта вы оказались там?! Вы думаете, мне легко было так поступить с вами? Но я поступил рационально: у вас было больше шансов быть оправданной, чем у меня, и, если бы не Лестрейд, вы давно были бы свободны. Я ведь не хотел, чтобы все так вышло!
— Но так вышло! Погибли два человека, а мое имя вы смешали с грязью!
— Ну, конечно! Передо мной сама невинность! Может быть, вам уже пора сменить роль, моя дорогая? Между прочим, я удивляюсь, как вы сами не помогли умереть вашему отчиму до того, как это сделал я…
— Господи! Что вы говорите?!
— Вы знаете, что!..
Элен вырвалась из его рук и отвернулась.
— Перестаньте, Гриффит, — сказала она твердо, и я заметил, как дрогнул угол ее рта. — Перестаньте! Мне неприятно это слышать!..
Гриффит усмехнулся своей дьявольской усмешкой:
— Вам неприятно, мой ангел? Я не устаю удивляться тому, как быстро порой ваша холодность и чувствительность сменяют друг друга! Минуту назад вы жаждали моего признания, а теперь вам неприятно, потому что я говорю правду!..
— Это… это уже не имеет никакого значения, потому что… потому что… — ее голос дрогнул и затих.
— …потому что? — уточнил Гриффит и не получил ответа.
— В чем дело, Элен?
Она повернулась и взглянула на него. В ее блестящих глазах стояла нестерпимая боль:
— Мне страшно, Гриффит! Страшно оттого, что вокруг меня так много враждебного! Страшно оттого, что даже после ваших признаний между нами лежит море отвратительных вещей, тошнотворных подробностей и унизительных разбирательств! Я боюсь той бездны, которая меня окружает! И я боюсь, что вы просто убьете меня, когда поймете, что я знаю больше, чем вы думаете.
— Знаете о чем?
— О том, как все обстоит на самом деле: я уверена, что вы сами боитесь разоблачения и именно поэтому хотите поспешно скрыться. Мистер Холмс имеет кое-какие улики против вас, и именно о них вы узнали у своего осведомителя! Разве это не так? Если так, то просто удивительно, на какой малости все это держится!.. Теперь только я знаю о вас всю правду!
— Не смейте мне угрожать! — закричал Гриффит в бешенстве.
— Вот видите, я оказалась права.
— Вы не ошиблись и в опасениях за свою жизнь, моя дорогая!.. — он резко толкнул ее к перилам беседки и вытащил из кармана револьвер…
Мы замерли. Лестрейд и Уотсон вопросительно посмотрели на меня, и я дал им знак успокоиться и ждать. Я был взволнован не меньше! Но я был уверен, что бросая Гриффита то в холод, то в жар, Элен намеренно создала эту ситуацию, а значит, и знала, как ее разрешить себе на пользу… Рукоятка пистолета была под ладонью и придавала мне уверенности.
— Господи! Не делайте этого, Гриффит! — проговорила Элен едва слышно.
— Я умоляю вас! Я и не думала вам угрожать! Не делайте этого!
— Мне ничего другого не остается, — сказал он, направляя дуло ей в лоб, — и, видит бог, я сделаю то, что должен сделать. Безумно жаль, что так получилось, не правда ли? Но вы не волнуйтесь, моя дорогая — вы не почувствуете боли… — он взвел курок, — правда, для этого придется немного испортить ваше чудесное личико…
— Гриффит, подождите! — застонала Элен. — Ведь я не этого хотела!
Он нервно усмехнулся:
— Клянусь богом, я тоже не этого хотел! Я мечтал о том, как я буду целовать тебя по утрам… Мне казалось, я умру от этой страсти: я ловил каждый твой взгляд, каждый твой жест казался мне совершенным, я открывал в тебе все новую и новую прелесть… Я не уставал ждать, что когда-нибудь ты сама сделаешь шаг ко мне! Но меня всегда встречал твой ледяной взгляд и насмешка!.. Зачем ты делала это?
Элен опустила взгляд и тихо произнесла:
— А вам не приходило в голову, что я просто не хотела стать легкой добычей?..
— Перестань! — закричал он.
— Ты этим сейчас не откупишься! Ты готова сделать сейчас что угодно, только бы не видеть дула перед глазами! Или я не прав?
— Вы были правы с самого начала, Гриффит!
— В чем? — прохрипел он.
— Это платье… я надела его специально для вас!.. Для вас, вы слышите?
Она прямо и открыто посмотрела ему в глаза…
О, этот взгляд! Он мог свести с ума кого угодно, он завораживал и заставлял забывать обо всем! Я сам сотни раз вступал в борьбу с ним, и каждый раз эти темно-синие глаза побеждали меня — глубокие, проницательные, полные живого ума и острого блеска, они словно отрывали от земли и уносили куда-то… И Гриффит Флой был не из тех, кто мог сопротивляться…
Его рука с револьвером в бессилии опустилась — Элен стояла перед ним, прекрасная и обольстительная, источавшая свое дьявольское очарование… В ней не было ничего от вульгарной обольстительницы — она влекла самой своей природой, своей прямотой и силой.
— Что это значит, черт возьми? — проговорил Флой.
— Лишь то, что я хочу уехать с вами, Гриффит. Или вы уже передумали?
— Нет, но почему передумала ты?
— А я и не говорила, что не поеду!
— Тогда зачем, черт возьми, ты так много болтала, зачем испытывала мое терпение и почему не ответила сразу? — его взгляд не скрывал недоверия.
— Я лишь хотела прояснить наши отношения…
— И прояснила?
— Осталась самая малость!.. — она спокойно приблизилась к нему, не говоря больше ни слова, и так же легко обняла его… Давая ему на секунду ощутить всю силу грядущего наслаждения, она вдруг остановила сближение их лиц, а затем, встретив его потемневший от желания взгляд, прильнула губами к его губам…
