Руслан Балабеков - Откровение (СИ)
Гарри лишь покачал головой. Не раз и не два у него создавалось ощущение, что Блэк навсегда застрял в своих школьных годах. И покидать он их не спешит.
***
— Он ведь издевался над нами? — уточнила МакГонагалл.
— Разумеется, — подтвердил Дамблдор. — Гарри и пальцем не пошевельнет, чтобы пройти следующее испытание, и это поняли все. Скорее всего, он зашвырнет яйцо в самый дальний угол и больше к нему не прикоснется.
— И что ты будешь делать?
— Ничего, — директор глянул на своего заместителя из под очков-половинок. — Я не буду ничего предпринимать, пока не пойму, кто именно кинул имя Гарри в Кубок. Эта была не шутка и не розыгрыш, а четко спланированная акция, сулящая нам крупные проблемы. Ее инициатор мне прекрасно известен, но вот личность исполнителя мне пока не ясна. Его нужно выявить и обезвредить.
— Подожди, — Минерва, встревожившись, подошла поближе к столу. — Ты хочешь сказать, что... что он...
— Готовит свое возвращение, — печально подтвердил Дамблдор. — Слишком много странного произошло в последние месяцы, чтобы это игнорировать. Все знаки указывают на то, что Том перешел к решительным действиям, дабы вернуть свое тело. И Гарри — часть этого плана.
— И ты хочешь, чтобы все шло своим чередом, — поняла женщина.
— Это неизбежно, Минерва. Гарри и Том должны будут сойтись в поединке, а для этого Реддл должен получить тело. Так гласит пророчество. В противном случае его тень всегда будет висеть над нами дамокловым мечом.
— Ведь будут жертвы, Альбус.
— Да, будут, — признал очевидное директор. — Войны без жертв не бывает. И потому мы должны как можно быстрее направить Гарри на правильный путь. Он может ненавидеть меня, презирать нас, противиться нашим планам, но все будет неважно, если он поймет, что его судьба — сразиться с монстром, который рвется к власти. Монстр, который уничтожит каждого, кто встанет у него на пути. И для начала мы должны убрать из окружения Гарри Дэвис и Гринграсс. Их влияние на мальчика может стать слишком опасным.
— И как ты собираешься это сделать? — скептически поинтересовалась МакГонагалл.
— Есть способ, — сверкнул глазами Дамблдор, доставая из ящика вскрытый конверт.
***
— Ты так им и сказал? — восхитилась Дафна, сидя напротив Гарри. Сам подросток устроился в глубоком кресле, на подлокотнике которого села Трейси, положив свои руки на плечи Поттера.
— Ну да, — кивнул Гарри. — Разве я не прав? Кубок избрал Седрика Диггори? Избрал. Он является Чемпионом Хогвартса? Он. Тогда причем здесь я?
— Разве они не могут тебя заставить? — удивилась Дэвис.
— Нет, — радостно ответил Гарри, повернув голову к подруге. — Не могут. У них нет ни одной возможности. И мне это нравится!
Глядя на счастливого Поттера, Дафна лишь улыбнулась. Её друг по-прежнему предпочитал жить своим умом, отказываясь кому-либо подчиняться и идти у кого-то на поводу. Оглядев гостиную, она увидела других воронят, которые разбрелись по углам и обсуждали очередной демарш Поттера, нагло наплевавшего на священные традиции Турнира. Будь они на другом факультете, там бы скорее всего многие попытались бы громко высказаться по этому поводу, но на факультете Рейвенкло было не принято столь бурно проявлять свои эмоции. Хотя периодически и случались всевозможные казусы.
— А куда ты дел яйцо? — голос Трейси отвлек девушку от размышления.
— Отдал крестному, — последовал ответ. — Пусть что хочет, то с ним и делает. Мне плевать.
— А тебя за это не накажут?
— Каким образом? Отстранят от Турнира? Как страшно! Кстати, Дэвис, тебе что, больше сидеть негде?
— Хм, — задумалась блондинка, — вообще-то есть один вариант...
Вскочив с подлокотника, Трейси на миг замерла, чтобы затем без предупреждения плюхнуться на колени обомлевшего Поттера и обхватить его одной рукой за шею. Множество пораженных глаз уставилось на эту картину, но особенно выделялась Дафна, чьи глаза, несмотря на вроде бы искреннюю улыбку, неожиданно потемнели. Сама Дэвис лишь посмотрела на застывшего статуей Гарри и невинно поинтересовалась.
— Так нормально?
В ответ Гарри лишь неопределенно покачал головой, так как в подобной ситуации он оказался впервые. В мозгах что-то закоротило, и парень не смог произнести даже слова, а вид девичьих ног, прекрасно видимых из под слегка задравшейся юбки, окончательно отбивал желание здраво мыслить. Проследив взгляд Поттера, Трейси вспыхнула как маков цвет и попыталась поправить юбку одной рукой, что не очень-то у нее получалось.
— Что, Поттер, дар речи потерял? — язвительный голос Захарии Смита отрезвил Гарри и заставил собраться.
— Чтобы проклясть тебя, у меня слов хватит, Смит, — металл в голосе подростка не услышать мог только глухой. — А если тебе завидно, — одна рука Гарри обхватила девушку за талию, а вторая легла на ее колени, — то завидуй молча.
Прошипев что-то сквозь сжатые зубы, Захария сжал пальцы в кулаки и с минуту молча пытался просверлить Поттера взглядом. Ответом ему был не менее тяжелый взгляд самого Гарри.
— Так, не поняла, — голос Дафны заставил волшебников отвлечься от своего занятия. — Вы про меня забыли, что ли? Двигайтесь!
В наглую потеснив обомлевших Гарри и Трейси, Гринграсс уселась рядом с ними, положив ноги Дэвис к себе на колени и прижавшись боком к Поттеру. Сам Поттер боялся даже пошевелиться. Чего уж там, он боялся даже вздохнуть. Все происходящие казалось ему сном, причем на удивление приятным. Сидеть обнявшись с двумя красивыми девушками было удивительно хорошо, и Гарри ощутил во всем своем организме невероятную легкость. И даже вид окончательно взбешенного Смита не портил картину, а лишь еще больше поднимал подростку настроение.
Когда Гарри, после испытания, с искренней радостью "обрадовал" членов жюри своим заявлением, ему казалось, что лучше сегодня ему уже не будет. И вот теперь он вынужден был признать, что глубоко ошибался. Так хорошо он себя не ощущал с тех самых пор, когда раз и навсегда сбросил с себя тиранию Дурслей. И вот сейчас, спустя годы, он почувствовал тот же вкус свободы, который так любил, но теперь он был окрашен новыми ароматами. Казалось, что воздух вокруг них замер, и все люди, что находились в гостиной, замерли в неподвижности, когда Тени заскользили по стенам, полу и потолку. Черной мантией они окутывали сидящих в кресле подростков, скрепляя их новыми цепями, разорвать которые могла только Смерть.
***
Лежа в своей кровати Гарри обдумывал то, что случилось этим вечером. До сегодняшнего дня он воспринимал Трейси и Дафну как своих самых близких друзей, ради которых он мог пойти на многое. Да, он мог с ними поругаться, мог не разговаривать, что он и сделал еще на первом курсе. Но ближе их двоих у него не было никого.
Он дружил с ними с самых первых дней пребывания в Хогвартсе, хоть на тот момент Гарри этого и не понимал. Но разве был кто-то другой, с кем бы он так долго поддерживал отношения? Дорожил ими? Радовался тем минутам, когда они могли быть наедине и ни один дурак не мог им помешать? Таких людей в Хогвартсе больше не было. Неожиданно Поттер поймал себя на мысли, что он мог бы пожертвовать кем угодно — Сириусом, Кроули, Нимфадорой и Биквин. Ему ничего не стоило уничтожить Серебряную Гвардию и дотла спалить всю Британию. Все это было мусором и тленом под его ногами. Но никакая сила в мире не смогла бы заставить его пожертвовать Дафной и Трейси, их дружбой и отношениями. Один человек как-то сказал: "Если любишь — отпусти". Гарри предпочел бы этому увидеть мир в огне.
Да, возможно ему стоило бы отпустить девочек, дабы не навредить им, когда Поттер и его люди перейдут к решительным действиям. Дать им волю, чтобы они могли выйти замуж за достойную партию, создать семьи и жить счастливо без той крови, что Гарри собирался пролить. Но от одной лишь мысли о подобном исходе в груди подростка ревел кровожадный монстр, готовый разорвать всякого, кто осмелится посягнуть на его собственность. Этот зверь не принимал компромиссов, доводов и не желал мириться даже с мыслью о возможной потере.
— Ты же не можешь любить обеих, — пытался сказать здравый смысл.
— Кто сказал такую чушь?! — вопило в ответ сердце.
— Закон не даст тебе жениться на обеих.
— Законы пишут люди! Их всегда можно переписать!
— Но вера...
— Вера в кого?! Ложных богов, которых не существует?! Творец превыше всех, и пока он лично не скажет мне, что можно, а чего нельзя, меня не будет волновать мнение остальных! Пусть засунут его себе куда подальше!
— Ты... — голос рассудка становился все тише.
— Я! Я живу так, как сам считаю нужным! Я хозяин своей судьбы! Отныне и навсегда!
В свете ночника тени скользнули по ткани балдахина, принимая очертания девичьих фигур. Внимательно разглядывая их силуэты, Гарри вспоминал полный ненависти и жажды обладания взгляд Смита, и от одной только мысли об этом ему хотелось встать и размозжить своему соседу голову чем-нибудь тяжелым.
