Ирина Ковальчук - ВАНЬКА ЖУКОВ ПРОТИВ ГАРРИ ПОТТЕРА И Ко
Обзор книги Ирина Ковальчук - ВАНЬКА ЖУКОВ ПРОТИВ ГАРРИ ПОТТЕРА И Ко
ВАНЬКА ЖУКОВ ПРОТИВ ГАРРИ ПОТТЕРА И Ко
____________________________________________ Часть первая.
Новорождённый №13
1
Ваня Жуков, белокурый мальчик из 6-А, горько плакал под школьной лестницей, забившись в самый дальний угол. Шёл урок. В школе было тихо. Ваня сдерживал рыдания изо всех сил, чтобы остаться незамеченным. Обида жгла глаза ещё больше, чем слезы. Над ним и раньше подшучивали: и «маменькин сынок», и «пай-мальчик», и «иди, иди, расскажи мамочке». Ваня терпел и никогда никому не жаловался. Его так учила мама. Но сегодняшней обиды он стерпеть не смог. Завтра был день его рождения. Мама разрешила пригласить друзей, а ему так хотелось пригласить Алёну, очень похожую на Мальвину, только светло-русую, мысли о которой частенько мешали ему делать уроки. Ваня отважился подойти к ней во время завтрака, и они вместе пили чай с булочками. Он угостил Алёну пирожком, испечённым мамой, и уже, было, начал, слегка задыхаясь от волнения, говорить о завтрашнем дне рождения, как вдруг оказался в окружении Лёхи по кличке Крутой из 8-Б и его «специалистов», или просто «спецов», как они себя называли.
– Ой, какая парочка, – громко, так чтобы слышали все присутствующие в буфете, пропел Лёха. – Прям, сестрица Алёнушка и братец Иванушка!
Все вокруг рассмеялись.
– Ну, и чего это ты там ей шепчешь? А? Говорила же она тебе: «Не пей Иванушка из копытца – козлёночком станешь». А ты ведь не послушался! Вот теперь тебе и ме-е-е, – под крики всеобщего одобрения проблеял Лёха.
Щеки Алёны залились краской. Она бросила на Ваню гневный взгляд и, оттолкнув хохочущего перед ней «специалиста», быстро ушла, оставив на столе незаконченный завтрак.
– Смотри, какая цаца! – неслось ей вслед. – Спасибо за пирожок! А козлёночка своего чего забыла?
Кровь застучала у Вани в висках, в глазах потемнело, и он бросился на Лёху, забыв всё, чему его учила мама.
От неожиданности Лёха едва удержался на ногах. Ваня успел нанести ему несколько ударов, пока он пришел в себя и нанёс ответный удар.
– Дай ему, Лёха, по рогам, – выкрикнул кто-то из «спецов».
– Да мы из тебя козлятину сделаем, – подхватил другой Лёхин дружок, и удары посыпались на бедную Ванину голову со всех сторон.
Кто-то кричал: «Прекратите! Разнимите их немедленно! Позовите охрану!», но Ваня не реагировал, он отбивался на все стороны, не помня себя от ярости. Потом кто-то схватил его сильными руками и оттащил в сторону, за спиной что-то кричали, толкали в спину, и, наконец, Ваня оказался в кабинете директора. Он тяжело дышал, болела спина и плечи. У Лёхи под глазом наливался кровью синяк. У Вани пекла вспухшая нижняя губа.
– Кто начал драку? – грозно спросила Татьяна Ивановна, заместитель директора по воспитательной работе, которую называли «замдир по вэрэ».
Все молчали.
– Кто начал драку, я спрашиваю? – ещё более сдавленным голосом повторила она.
В этот момент в кабинет вошёл директор, Олег Петрович, лысеющий мужчина за 40, и раздражённо окинул взглядом присутствующих.
– Вот полюбуйтесь, Олег Петрович, на этих красавцев! Драку устроили в буфете и молчат.
– Олег Петрович, это всё он, – тоном побитого ягнёнка стал оправдываться Лёха. – Вот этот, из 7-А, набросился на нас, как ненормальный.
– Да, да, это всё он, – вторил Лёхе хор ягнят из изрядно потрёпанных Ваней «спецов».
– Мы это, ничего... Пошутили просто. А он набросился на нас с кулаками, – продолжал Лёха, преданно глядя директору в глаза.
– Вы только посмотрите, какой синяк он Лёхе поставил, – подхватил кто-то из «специалистов». – Зверь, а не пацан.
– Почему стал драться? – директор грозно посмотрел на Ваню, стоявшего с опущенной головой. – Из-за чего подрались, я спрашиваю? – По голосу Олега Петровича было ясно, что просто внушением это дело не закончится. – Чего молчишь, сорванец? Драться научился, а разговаривать нет?
Не смотря на растущее раздражение директора, Ваня продолжал молчать.
– Ну, подожди у меня. Я научу тебя Родину любить! – Олег Петрович отчеканил свою любимую присказку. – Ты у меня быстро научишься правилам поведения в школьном буфете!
Прозвенел звонок. Раскрасневшийся блюститель школьного порядка почему-то посмотрел на часы, как будто проверяя, не было ли и здесь какого-нибудь нарушения, и, убедившись, что всё правильно, отдал распоряжение Татьяне Ивановне:
– Всем замечание в дневник, а родители этого молчуна, чтоб сегодня же были у меня в кабинете. Все свободны.
Лёха с компанией дружно выдохнули с облегчением и поспешили прочь из директорского кабинета. Ваня вышел с опущенной головой, но тут же услышал приглушенный голос одного из «спецов»:
– Не вешай нос, козлёночек. Придёт мамка – сопли подотрёт.
Ваня встрепенулся, готовый ударить обидчика, но того уже и след простыл.
2
Ваня Жуков всё ещё плакал под лестницей, когда поблизости раздались чьи-то шаги. Он затих и задрожал всем телом. Больше всего на свете ему не хотелось, чтобы его сейчас нашли. Стыд, обида, разочарование сдавили ему горло, но больше всего мучило ощущение несправедливости, свершившейся над ним. Перед глазами стоял гневный взгляд Алёны.
«Она теперь никогда больше не будет со мной разговаривать! – думал он. – Никогда! И разве в этом я виноват? А маме что я скажу? Как объясню, почему всё это произошло?»
Горькие размышления ученика из 6-А были прерваны голосом его классной руководительницы Марии Петровны:
– Вы не видели Ваню Жукова? Если увидите, передайте ему, чтобы зашёл к директору. Там его ожидает мама Алексея Беспалого, которому он разбил в кровь лицо.
Прозвенел звонок, вся школа наполнилась криком, смехом, шарканьем ног, среди которых время от времени выделялось: «Ты Ваньку Жучку не видел?»
– Ищите его, он где-то здесь. – На этот раз это был нагловатый голос Лёхи Крутого.
Ваня ещё дальше забился в угол, но ниша под лестницей недолго прослужила ему укрытием. Его вычислил один из Лехиных «спецов».
– А ну-ка, ну-ка! Вот и наш козлик! Давай выходи, а не то хуже будет!
Ваня и не думал выходить. Тогда подоспевшие Лёхины друзья просто вытащили его из-под лестницы и поволокли в кабинет директора.
– Давай, давай, пошевеливайся! Сейчас-то ты точно узнаешь, что такое Родину любить, – съязвил Сашок, правая рука Лёхи.
Когда возбуждённые спецы, тащившие сопротивляющегося противника, уже почти подошли к кабинету директора, из-за угла появилась Алёна, и её глаза на мгновение встретились с Ваниными. Гордая красавица демонстративно развернулась и скрылась за углом, но Ваня успел разглядеть её полный презрения взгляд, который ударил ему по сердцу, и этот удар был намного больнее, чем все удары Лёхи и его «специалистов» вместе взятые.
Лёхина мать была большая грузная женщина с ярко напомаженными губами. Её красный рот изобразил нечто брезгливое при появлении Вани в проёме двери.
– Ах, так это эта тихоня из двадцать первого дома! Безотцовщина! С мамой чуть ли не за ручку ходит, а моего сына вон как изуродовал!
Лёха стоял здесь же, в кабинете директора, с тем же видом незаслуженно обиженного ягнёнка и преданно смотрел в глаза матери. Пальцами руки он то и дело нащупывал отёк под глазом и морщился при этом от боли.
– Не трогай, сыночка. Они прикладывали тебе что-нибудь холодное? Развели тут бандитов!
Ване так захотелось сказать этой жирной тёте что-нибудь очень обидное, что у него даже слегка потемнело в глазах, но он сдержался.
– Ну, как тут Жуков, не разговорился?
Олег Петрович с важным и сердитым видом зашёл в свой кабинет и виновато развёл руками, глядя на искривлённый от негодования красный рот госпожи Беспалой.
– А ведь молчит, как партизан, – продолжил директор. – Ты будешь говорить или нет, сорванец? – крикнул он почти в самое ухо Ване, стоявшему с понуро опущенной головой.
– Пусть молчит, – вмешался красный рот Лёхиной мамы. – Когда его мать возместит мне стоимость порванной одежды сына, а она, замечу, немалая, и лекарств, необходимых на его лечение, он сам у неё заговорит, как миленький. Вот и мобильный у Алёши стал барахлить: с третьего раза только смог до меня дозвониться. Запомни, мальчик, я вам ничего не спущу. Вы мне заплатите за каждый лопнувший сосуд на теле моего сына! Ты понял? Я никому не позволю даже пальцем до него дотрагиваться, а не то, что бить!
Госпожа Беспалая, перейдя на фальцет, продолжала подсчёт убытков, моральных и материальных, понесённых их семьёй. Олег Петрович в редкие паузы, позволявшие распалившейся даме отдышаться, вставлял свои гундосые замечания, типа «и это правильно», «так им и надо, совсем от рук отбились».
Ваня чувствовал, как кровь всё сильнее и сильнее приливала к лицу, отчего ему стало казаться, что это не он стоит здесь в кабинете директора, а раскалённый утюг. Ему так хотелось жгущей поверхностью утюга приложиться к белой пухлой руке, размахивающей пальцами у него перед носом.
