Надежда Чернецкая - Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал
— Я и проверил — спустили две телеграммы и письмо. Одна телеграммы была направлена в Голдентрил.
— О, есть ли пределы вашей предусмотрительности, мистер Холмс!.. Но черт возьми! Нужно непременно отыскать и наказать того, кто продает полицейские материалы!
— У вас еще будет время заняться этим, инспектор, — заверил его я, — а сейчас нам нужно заняться разработкой плана. Боюсь, что Гриффит Флой вскоре предпримет что-нибудь.
— Он уже предпринял, — спокойно сказала Элен, и мы все как один уставились на нее после этих слов.
Элен поднялась, оставила нас, воплощавших живой вопрос, и достала конверт из ящика рабочего стола. Она протянула послание мне и снова расположилась в кресле.
На небольшом конверте было написано лишь имя Элен, а с обратной стороны были заметны следы клея.
— Его принес кто-то из Голдентрила? — спросил я, вынимая письмо.
— Нет, маленький мальчик из деревни, — ответила Элен.
— Я спросила, кто просил доставить конверт, и он ответил, что богатый мужчина, который к тому же дал за это шиллинг.
— Господи! Да читайте же, Холмс! — взмолился Уотсон.
Почерк Гриффита был размашистым, но твердым и разборчивым. Я прочел вслух:
«Элен!
Если ваша свобода хоть сколько-нибудь вам дорогa, приходите в мраморную беседку Голдентрила сегодня в полночь — я сообщу вам нечто очень важное. Уверяю вас, что вам нужно как можно скорее знать об этом.
Никому не говорите о моем письме, иначе нам помешают.
Дорогая моя, сделайте все так, как я прошу: удалитесь к себе пораньше, убедитесь, что все в доме спят, и приходите в беседку. Я буду ждать вас лишь полтора часа, и по истечении этого срока я уже не смогу вам помочь.
Умоляю вас, дорогая, приходите! Уверяю вас, что с мое стороны вам ничто не угрожает.
До скорой встречи!
С бесконечной любовью к Вам, Гриффит Флой»Прочитав, я положил письмо на столик и взглянул на Элен — она сидела, откинувшись в кресле и скрестив руки на груди, и уже ожидала моего взгляда.
Уотсон и Лестрейд несколько мгновений безотрывно смотрели на меня, потом — на Элен, а потом инспектор вскочил и нервно зашагал по комнате.
— Господи! — воскликнул он. — Вы понимаете, мистер Холмс, что это означает? Вы понимаете, что происходит?! Это немыслимо!
— Почему же немыслимо, инспектор? По-моему, все решительно ясно — наши с вами размышления получили подтверждение.
— Но что ему нужно от леди Элен и почему так срочно? — продолжал волноваться он.
Я повернулся к Элен:
— Так что, мисс Лайджест, вы хотите это узнать?
Она сдержанно улыбнулась мне:
— Я жду только ваших инструкций, мистер Холмс.
Уотсон вскочил, и они с инспектором обступили нас.
— О чем вы говорите? — воскликнул доктор. — Вы хотите сказать, Холмс, что осуществите свой план прямо сегодня?
— До того, как мы узнали о письме, у нас была лишь общая концепция наших действий, но теперь действительно можно говорить о плане, — ответил я, — и самой большой ошибкой было бы упустить этот шанс.
— Вы отдаете себе отчет в том, что до полуночи осталось всего несколько часов? — спросил Лестрейд скептически.
— Что ж, инспектор, нам не нужно много времени, чтобы подготовиться. Зато подумайте, как нам повезло — теперь не нужно придумывать ловушку — мистер Флой сам расставил себе капканы.
— Но нужно продумать все до мелочей, обсудить детали!
— И мы все обсудим, дорогой инспектор… хотя, признаюсь, это единственный случай в моей практике, когда клиент не очень-то нуждается в моих инструкциях.
Элен снова улыбнулась мне и тут же предложила всем выпить.
Через четверть часа мы уже сидели плотным кругом вокруг столика с напитками и готовили тактику предстоящей операции. Я разложил между стаканами большой лист бумаги и карандашом рисовал на нем план местности:
— Вот центральная аллея парка Голдентрила, вот мраморная беседка и небольшая площадка из гравия по одну сторону от нее приблизительно такой вот овальной формы, а это густой кустарник вокруг, который и послужит нам убежищем. Уверяю вас, что сидя здесь (я поставил крест), мы сможем все видеть, слышать и оставаться незамеченными. Мисс Лайджест немного задержится, чтобы все выглядело более естественно, а потом появится вот отсюда… Вот это небольшая дорожка, на которой вы, Лестрейд, поставите полицейского. Это ведь можно сделать до полуночи? Замечательно. Постарайтесь, чтобы это был ловкий и сообразительный парень, потому что ему придется тоже давать потом показания и иметь дело с Флоем в случае попытки бегства. Хотя, я надеюсь, до побега не дойдет — вы, Лестрейд, задержите его прямо на месте, а мы вам поможем. В непредвиденных случаях будем стрелять. У вас ведь есть при себе ваш армейский револьвер, Уотсон?
— Да, Холмс! Когда вы телеграммой просите меня приехать, я всегда беру его с собой на всякий случай.
— У вас, Лестрейд, оружие, надо полагать, с собой?
— Разумеется!
— Вот и отлично!
— А как мы попадем в парк? Через центральные ворота, как и мисс Лайджест?
— Ни в коем случае! Пройдем через ту калитку, о которой я говорил вам утром, Лестрейд. Парк не охраняется, но так все равно будет безопаснее. Какие еще у вас есть вопросы, джентльмены?
Лестрейд откинулся в кресле и искоса взглянул на Элен.
— У меня только один вопрос, и я буду очень признателен, если вы мне его разъясните, — сказал он. — Каким именно способом мисс Лайджест заставит мистера Флоя во всем признаться? И как мы можем быть уверены, что не просидим там попусту несколько часов и не прослушаем пустую болтовню?
Лицо Элен стало серьезным. Она отставила стакан с хересом и окинула беглым взглядом всех нас, сидевших рядом.
— Ни для кого из присутствующих давно не секрет, что Гриффит Флой испытывает ко мне некоторую… гм… слабость. В сложившейся ситуации я не считаю зазорным воспользоваться ею. Я поговорю с ним о том, о чем он хочет со мной поговорить, и рано или поздно поверну разговор в сторону убийства. Я думаю, что при соответствующем раскладе он признается в преступлениях, полагая, что мы с ним совершенно одни. При всем моем желании я, разумеется, не могу обещать вам, инспектор, что все это произойдет обязательно и быстро, но поверьте, что за долгое время нашего знакомства с этим человеком я научилась нажимать на некоторые рычаги…
Она снова оглядела всех нас, и в ее глазах появился привычный холодный блеск. Она продолжила:
— Кто знает, может быть, у мистера Флоя будет с собой пистолет, поэтому после того, как вы получите его признание, я пущу в ход столь ненавистные вами, инспектор… гм… женские навыки и сделаю так, что он на некоторое время не сможет ничего видеть и слышать. В этот момент вы сможете покинуть ваше убежище в кустах, приставить дула к его затылку, и все закончится. Но я надеюсь на снисхождение со стороны полиции и не хотела бы, инспектор, чтобы в некоторых местах полицейский протокол был слишком тщательным. Вы меня понимаете?
— О, да, прекрасно понимаю, миледи, — поспешил ответить Лестрейд, и было заметно, как порозовели его уши, — не беспокойтесь об этом.
— Но не кажется ли вам, миледи, — вмешался Уотсон, — что это слишком… слишком…
— …порочно? Нет, доктор, я считаю, что он заслуживает того, чтобы быть обманутым хотя бы раз, в то время как меня он обманывает постоянно. Наверное, мой обман не будет слишком уж несправедливой платой за переносимые по его вине неприятности. Что с вами, мистер Холмс? Вы не одобряете мою идею? Но ведь сама ваша мысль создать ситуацию, в которой Гриффит Флой мог бы признаться в своих преступлениях, предполагала мое участие именно в этом качестве. Что же вас теперь удивляет?
— Только ваша смелость и решительность, — ответил я и подлил себе выпить.
— Я понимаю вас, мистер Холмс, — сказала Элен в ответ на затянувшуюся паузу, — вы беспокоитесь о том, смогу ли я управлять ситуацией и держать ее под контролем.
— Да, мисс Лайджест, для нас нет ничего дороже вашей безопасности…
— Что ж, пусть на это время дороже всего остального станет моя свобода — если я, наконец, не обрету ее, ничто другое мне уже не понадобится!
21
Была четверть двенадцатого. За окнами стояла кромешная тьма, а в гостиной горели свечи, и я заряжал свой револьвер.
Лестрейд и Уотсон ушли около полутора часов назад в полицейское управление. Я должен был дать Элен последние инструкции, вместе с ней покинуть дом, а затем присоединиться к ним. И Элен сейчас одевалась в своей комнате.
Я был на удивление спокоен, и мысли, которые время от времени всплывали, не мешали мне вкладывать патроны в обойму. Так было всегда: когда предстояло нечто важное, ничто не могло сбить меня с толку.
…Я услышал ее шаги на лестнице и обернулся.
