Бастет - Мы, аристократы. 1-й, 2-й курс
- Лорд Малфой, не придавайте значения болтовне этих сдвинутых копытных. В первый раз, что ли, они говорят всякую многозначительную хрень, от которой народ пугается и ходит с квадратными глазами, появляются домыслы и самозванцы… Если некий Сумрачный Лорд и вправду пробудился, мы этого счастья и без кентавров не пропустим. А если пропустим, то и фиг с ним.
- Вы удивительно здраво рассуждаете, мистер Поттер.
- В этом балагане под названием Хогвартс только так и сохранишь рассудок.
- Там действительно был злодей?
- Да, папа, - сказал Драко, оторвавшись от омлета. - Я видел тёмную фигуру, которая пила кровь единорога. Я думал, страшнее некуда… но пауки ещё страшнее.
Лорд Малфой выслушал сына и снова посмотрел на меня.
- А вы что скажете, мистер Поттер?
- Злодей сразу же убежал, увидев нас. Он не хотел попадаться на глаза, а если мы сдуру стали бы ловить его, мы бы его не догнали. Всё-таки взрослые люди бегают быстрее детей. Думаю, он был не опасен, и тот, кто послал нас за ним в лес, об этом знал. Скорее всего, нас хотели или припугнуть, или навести на какие-то мысли, а о возможности несчастного случая просто не подумали. Заигрались…
- Я его уничтожу, - снова пообещал Малфой. - Мистер Поттер, вы разглядели злодея?
- Нет. Он был закутан в плащ.
- У вас есть предположения, кто бы это мог быть?
- Он всё равно умирает. До конца лета ему не дожить, рано или поздно ему не повезёт поймать единорога. Или единороги в лесу закончатся.
- То есть, не скажете?
- Я не разглядел его под плащом, а для обвинения нужны доказательства. Лорд Малфой, злодей тут, в общем-то, и не нужен. Уже того, что первокурсников отправили ночью в Запретный лес, вполне достаточно, чтобы некий интриган полетел с должности.
- Это на редкость непотопляемый кусок дерьма, - мрачно усмехнулся Малфой-старший. - Я устрою в Министерстве скандал, а если получится, то и расследование, но Фадж только что сел на должность. Он дня прожить не может, не посоветовавшись с неким интриганом, и против него сейчас не пойдёт. Эту глыбу придётся расшатывать постепенно, я не в том положении, чтобы свалить её сразу. Но всё, что в моих возможностях, я сделаю.
Он заботливо поправил на сыне одеяло, на моих глазах превратившись из беспощадного властителя в любящего отца.
- Отдыхайте, ребята, а я еще с Дамблдором поговорю. Нужно добиться от него, по чьему распоряжению вам назначили такое наказание.
Через час лорд Малфой вернулся к нам. Очень злой.
- Дамблдор утверждает, что он ничего не знал и что ваше наказание было инициативой Филча, - сообщил он, снова усевшись на постель к Драко.
- Нет! Лорд Малфой, не трогайте Филча, пожалуйста, он никогда этого не сделал бы! - испугался я за старика. - Он пытался предупредить меня, когда вёл нас к Хагриду. Ему по должности не положено назначать наказания, от него никто из преподавателей отработку не примет. Если он поймал нарушителя, он сообщает декану факультета. Это враньё, лорд Малфой…
- Сам вижу, что враньё. - Малфой поморщился. - Но что мне делать с этим враньём, если Дамблдор с ясными глазами говорит мне его в лицо, а МакГонаголл поддакивает? Если я подниму шум в Министерстве, пострадает только Филч.
- Тогда не надо, а? Рано или поздно он попадётся и без Филча, лорд Малфой.
- Если вы так просите за Филча… Совсем не поднимать шум я не могу - моя репутация пострадает, если я это спущу - но можно поскандалить и не настаивать на взысканиях. Мистер Поттер, если вы в дальнейшем обнаружите что-то такое, что позволит прищемить хвост некоему интригану, я всегда вас поддержу.
- Я постараюсь, сэр.
Меня выписали из больнички сутки спустя после Драко. За это время он успел не однажды рассказать на факультете о наших лесных похождениях. Задним числом всё выглядит по-другому, в том числе и в глазах участников, поэтому в своих рассказах Драко уже не мчался в ужасе куда попало, а героически гнался за злодеем и догнал бы его, если бы не повредил ногу, а я не менее героически выносил его из леса на себе. Коронной фразой в его рассказе было: «А знаете, парни, что Поттер сказал кентаврам, когда они не захотели нас подвезти? Девочки, заткните уши…»
После нашего совместного приключения Малфой неуловимо изменился. Теперь у него одним взглядом получалось сказать опрометчивому задире «ты ходишь по земле только потому, что я не желаю мараться о тебя» - и получалось очень убедительно. Его перестали задирать независимо от того, были рядом с ним Крэбб с Гойлом или нет.
В нём появилось нечто опасное.
Наши с ним отношения перерастали из дружественных в дружеские. Малфой зауважал меня и больше не пытался подчинить, а, напротив, признал авторитетом и чем-то вроде старшего брата. За отсутствием поблизости отца Драко теперь нередко спрашивал моего совета или мнения по довольно-таки доверительным вопросам и, бывало, даже следовал им.
Однажды мы с Драко заболтались на перемене и на пару минут опоздали на историю магии. Профессор Бинз, будучи не от мира сего как физически, так и духовно, кинул на нас рассеянный взгляд и сказал: «Томми, Люци, проходите на места и больше не опаздывайте.» Прежде у Бинза не было повода обращаться ко мне по имени, а теперь я впервые услышал, как он меня называет. Наш учёный призрак постоянно называл учеников чужими именами и все давно привыкли к его странностям, но меня вдруг озарила идея. Призраки видят живых людей не так, как другие живые люди, а значит…
После лекции я подошёл к Бинзу и стал расспрашивать его о третьем восстании гоблинов, пока остальные ученики не покинули класс. Когда мы остались одни, я спросил профессора:
- А правду Малфой говорит, что вы не помните мою фамилию?
Бинз уставился на меня, его призрачный взгляд прошил меня насквозь.
- Как это не помню, Томми… Вы Риддл. Том Риддл, - уверенно сказал он.
13 глава
В моей книге-артефакте Тома Риддла не оказалось. Ожидаемо, ведь представитель чистокровного магического рода не может исчезнуть просто так, его жизнь и смерть сами заносятся в подобные книги. Гораздо безопаснее прибрать к рукам талантливого маглокровку или полукровку, лучше всего сироту. А Том, по словам Дамблдора, был гениален.
Я снова навестил Тома. В его комнате ничего не изменилось, узник по-прежнему лежал лицом вверх и с отсутствующим видом глядел в никуда. Я сделал попытку прочитать его память, но там была полная пустота. Даже регулярные посещения директора не отпечатывались в памяти узника - не на чем было.
В школе расспрашивать о Томе Риддле было нельзя, и я вспомнил о Малфое-старшем. Даже если лорд Малфой никогда не слышал об этом человеке, он может подсказать, где искать сведения о нём, или даже помочь найти их. Но спрашивать Малфоя письмом могло повлечь за собой слишком много вопросов, лучше было спросить его об этом лично и к слову. А сейчас у нас через неделю предстояли годовые экзамены, не хотелось бы, чтобы что-то от них отвлекало.
Мы втроём с Гермионой и Тедом подолгу просиживали в библиотеке, готовясь к экзаменам. Они повторяли пройденное, я был при них чем-то вроде говорящего справочника. Самому мне повторять ничего не требовалось, но стоило мне высунуть нос из библиотеки, как меня отлавливала Миллисент, чтобы я проверил её знания. Лучше уж с друзьями за компанию что-нибудь читать…
За пять дней до экзаменов меня неожиданно вызвал к себе Дамблдор. С тех пор, как директор подсунул мне зеркало, а затем забрал его, он предпочитал влиять на меня через посредников. Видно, они не справились с поставленной задачей, раз он решил повлиять на меня лично.
Предположительно он был сильным прирождённым ментатом, значит, следовало позаботиться о защите памяти. Я выбрал схему Элузио, которая не годилась для ментального противостояния, потому что не была барьером. Зато она хорошо защищала от ментального подглядывания, особенно если противник не подозревал ментальных навыков в собеседнике. Для Элузио требовалась предварительная подготовка, заключавшаяся в том, что брались несколько незначащих воспоминаний за последние дни, вытаскивались на поверхность памяти путём получасового сосредоточения на них, а остальное прикрывалось скользким незаметным куполом. Случайный взгляд глаза в глаза показывал вторженцу только эти воспоминания, дальше его отклонял купол, а через две-три секунды нужно было отводить глаза, чтобы скудость содержимого не показалась подозрительной. Главная трудность этой защиты заключалась в самодисциплине, чтобы случайно не перескакивать на ненужные воспоминания.
Я сказал горгулье пароль «шоколадные батончики» и вошёл в кабинет директора. Дамблдор стоял перед жёрдочкой и кормил своего феникса с руки лимонными дольками. Увидев меня, он расцвёл улыбкой рождественского Санта-Клауса и раскинул навстречу мне руки так, словно хотел обнять весь мир.
- Гарри! Мой дорогой мальчик! Проходи, малыш, садись, чувствуй себя как дома! Угощайся, малыш, - он двинул ко мне вазочку с лимонными дольками, - а я сейчас тебе чайку согрею!
