Надежда Чернецкая - Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал
Мы находились в ложбине между холмами, и один из них загораживал мне вид на то, что было за ними.
— Что за этими холмами, мисс Лайджест? — спросил я.
— Еще одна равнина?
— Совершенно верно, равнина. Не такая большая и глубокая, как эта, но тоже очень живописная. Кстати этот проход тоже очень неплох. Посмотрите, какие деревья там наверху! Они почти свешиваются вниз и держатся только кончиками корней.
Мы неторопливо проехали ложбину, наслаждаясь тенью и прохладой. Было удивительно тихо, и только стук копыт легким эхом отдавался позади. Здесь, между двух холмов, чувствовалось движение воздуха, и иногда легкий ветер колыхал ветки висящих над тропинкой кустарников и деревьев. Пахло травами. Мисс Лайджест ехала впереди, и я видел, как несколько прядей ее волос выпали сзади из-под шляпы и покачивались в такт лошадиным шагам.
Новая равнина действительно была меньше, но она была полна цветов. Я с удовольствием вдохнул их горячий аромат.
Когда дорога стала шире, мы с мисс Лайджест вновь поехали рядом.
— По-моему, — вдруг сказала она, — моему коню нужна пробежка. Я, пожалуй, проеду небольшой круг, а вы можете подождать в тени от этого вяза. Посмотрите, как вашей лошади понравились здешние цветы!
Она толкнула Смолла в бока, и он, словно того и ожидая, помчался во весь опор. Я, по совету мисс Лайджест, отъехал в тень дерева, разрешил своей кобыле спокойно жевать траву и смотрел, как мисс Лайджест позволяла своему коню вытворять всякие фокусы и, совершенно не сдерживая его, носилась по равнине. Неожиданно я представил себе, как почтенные старушки стали бы комментировать эту сцену, и невольно улыбнулся. Однако эта улыбка быстро сошла с моего лица. Я подумал о тех нападках, которым мисс Лайджест всегда подвергалась со стороны недалеких обывателей, и мне было горько сознавать, что ее исключительность, призванная сделать ее жизнь легче и ярче, приносила ей неприятности и беды. Воистину, wir sind gemohnt, dass die Menschen verhonen was sie nicht vertehen[3]. Но я понимал ее! Я ощущал это каждую минуту, когда был с ней. Однако самым странным было то, что и она тонко чувствовала меня, легко понимала и принимала мой, надо признаться, весьма трудный характер. И вот именно в те самые моменты, когда все произносимые слова передавали больше, чем могут передать слова, когда наше понимание становилось почти осязаемым и когда я должен был бы радоваться этому редкому по своей прелести общению, гдето в глубине моего существа зарождалось нечто, что отдавалось тревогой в мозгу и тяжестью в сердце. Необъяснимость этого чувства тяготила меня, и я испытывал странное волнение, опасение за себя, за то, что происходило со мной, когда эта женщина вот так скакала по равнине… Ничего подобного со мной никогда не было, и ясность собственных эмоций была для меня так же естественна, как ясность рассудка. Теперь, когда мой рассудок был бессилен в том, что касалось моих чувств, я ощущал себя беспомощным… И что это за странный букет: неистощимый интерес, глубокая симпатия, какая-то внутренняя теплота и… нежность?.. Внезапное решение чуть не вышибло меня из седла — ведь это и называется любовью! Моя спина похолодела, а на лбу выступила испарина. Так неужели я влюблен? Эта мысль определенно не укладывалась в моем мозгу, и я чувствовал себя, как пойманный кролик…
— Мистер Холмс, — голос мисс Лайджест вырвал меня из забытья, — мистер Холмс, что с вами?
Она подъехала ко мне и остановила коня.
— Абсолютно ничего. А в чем дело?
— Ну, вы показались мне каким-то странным.
— Тут нечему удивляться, Уотсон говорит, что вообще не знает никого более странного, чем я.
Она улыбнулась, но явно поняла, что я просто отшутился.
— Куда направимся теперь? — спросила она.
— Я предлагаю вам продолжить свою экскурсию, а потом решим, на что стоит посмотреть в первую очередь.
— Тогда вперед! Проедем по равнине, и я покажу вам удивительно красивый лес. Он как бы замыкает эту холмистую местность. Сама я была там около года назад, но, надеюсь, ничего не изменилось.
— Вы добирались туда пешком, мисс Лайджест? — удивился я.
— Да, а почему бы и нет?
— Верховая прогулка уже заняла больше двух часов!
— Разве не полезно иногда пройтись пешком и подумать о насущном? Мне некуда было спешить, а здесь так тихо, безлюдно и легко!
Что-то в ее голосе подсказало мне, что насущное было не очень-то приятным.
— А чем примечателен этот лес? — спросил я, подстегивая лошадь.
— Он находится довольно далеко от деревень, и поэтому там полно редких трав и цветов. К тому же говорят, там водятся лисицы… Боже мой, до чего же жарко! Может быть, в лесу удастся найти какой-нибудь родник и попить!
— Если хотите, можете попить прямо сейчас из моей фляги.
— У вас с собой фляга? — переспросила она, резко останавливая коня.
— Когда вы успели ее взять?
— Ну, это же дорожный костюм, и в нем всегда есть фляга с водой.
— Замечательно, я с удовольствием к ней приложусь. О, она даже не успела нагреться в вашем кармане!
Она с наслаждением пила воду, а потом вернула мне флягу и вытерла струйку на подбородке.
Когда мы снова двинулись вперед, мисс Лайджест вдруг вспомнила наш давний разговор:
— Помните, мистер Холмс, вы говорили о том, что по личным вещам человека или по предметам его гардероба можно многое узнать о нем самом? Вы приводили множество примеров, но мне бы хотелось увидеть такой пример воочию. Не будет ли слишком назойливым, если я попрошу вас применить этот метод на мне?
— Я буду только рад. Дайте мне что-нибудь.
— Что же вам дать? — мисс Лайджест оглядела себя и похлопала по карманам, а потом сняла кольцо с пальца и подала его мне.
— Подойдет?
Я, выпустив поводья, осмотрел это кольцо. Оно было очень красивым: темно-красный рубин в оправе тонкой работы.
— Думаю, что подойдет. Посмотрим. К сожалению, у меня нет с собой лупы, и поэтому сказать можно немного. Впрочем… Да, пожалуй, кое-что есть. Прежде всего, кольцо вам досталось от матери — женщины изящной, стройной и аккуратной. А ваша мать получила его в подарок от своего первого мужа, вашего родного отца, побывавшего в Индии и страстно любившего свою жену. Я склонен думать, что кольцо было преподнесено на годовщину свадьбы. Ваша мать очень дорожила подарком и носила его очень часто, а скорее всего, постоянно, но, выйдя замуж вторично, была вынуждена снять кольцо и хранить его в отдельной шкатулке. Вам оно перешло со всеми драгоценностями, и вы стали хранить его в общей шкатулке. Вот собственно и все, что можно увидеть невооруженным глазом.
Я вернул мисс Лайджест кольцо. Она надела его на палец и с минуту не задавала вопросов, но вид у нее был озадаченный.
— Из всего сказанного вами, — наконец заговорила она, — неточным было лишь утверждение о том, что кольцо было подарено на годовщину свадьбы. В действительности отец сделал этот подарок матери, когда родилась я, то есть через четыре года после их женитьбы. Он тогда как раз вернулся из Индии.
— А остальное верно?
— Абсолютно верно и точно. Я поняла, что послужило основой для некоторых ваших выводов, мистер Холмс, но многое осталось мне непонятным. Я буду рада, если вы объясните.
— Что вы поняли?
— Это индийская ювелирная работа — только в Индии мастера украшают оправы для камней таким ободком в задней части. Вы знали от меня, что мой отец много путешествовал по долгу службы, и потому вывод о том, что вещь привезена отцом, кажется совершенно естественным. Подарок мог предназначаться только матери, а раз кольцо на мне, значит перешло по наследству. Но почему вы решили, что отец привез подарок через несколько лет после свадьбы, а не раньше?
— Очень просто, — улыбнулся я, — кольцо сделано по заказу (на внутренней стороне имя мастера), а мода на такие оправы была в Англии немного позже, чем могла быть свадьба ваших родителей.
— Действительно просто, если углубиться в мелочи! Вы восхищаете меня, мистер Холмс!.. Так вот, далее: заключение о том, что моя мать была стройна и изящна, последовало из размеров кольца. Но почему вы исключили возможность, что она носила его на мизинце?
— Ваш отец должен был постараться заказать кольцо по размеру, и, кроме того, большинство царапин на ободке находятся снизу. Если бы кольцо носилось на мизинце, царапин на боковой стороне было бы гораздо больше.
— Да, вы правы.
— Что еще вы поняли?
— Ну, только страстно любящий человек при своем небольшом богатстве смог бы накопить денег на такой дорогой подарок. Только дорожащая этим подарком женщина перед тем, как убрать кольцо, сдала бы его в чистку…
Хотел бы я посмотреть на лицо своего брата, если бы он услышал рассуждения этой женщины. Я и прежде не раз был свидетелем того, как она делала выводы на основе своих наблюдений, но не переставал удивляться.
