Iris Black - Отрезок пути
Похоже, сегодня речь у меня значительно опережает мыслительные процессы. Блэк несколько секунд переваривает мое хамство и все так же ехидно замечает:
– Такие прогулки, скорее, по твоей части. И, кстати, что, интересно, так взволновало нашего храброго мангуста?
– Будто вы не знаете!
– Что я должен знать?
– Финеас, хватит придуриваться! – вмешивается Дайлис Дервент. – Тебе прекрасно известно, что мальчик был на суде, и ты наверняка догадываешься, что ему пришлось пережить!
– Вот именно! – подтверждаю я возмущенно. – Вы могли бы и предупредить о том, что этот мерзавец меня подставил!
– Охота была носиться за тобой по всей школе! – дергает плечом Блэк.
– Вы сволочь! – выкрикиваю я. – Вы вообще понимаете, что теперь будет? Как вы могли? Ладно, Дамблдор, от него нельзя было ожидать ничего другого. Но вы! И Кингсли! Ему-то я что сделал? Никому в этом мире доверять нельзя!..
– Лонгботтом! – рявкает Финеас. – Обойди стол!
От неожиданности я подчиняюсь.
– Открой верхний левый ящик! Флакон видишь? Пей!
Я достаю из ящика флакон и делаю большой глоток. В голове сразу проясняется, и злости я больше не чувствую. Успокаивающее зелье. Интересно, Северус часто за него хватался? Не иначе, раз Финеас запомнил.
– Легче? – сухо осведомляется Блэк.
Я киваю и, вернув флакон на место, тяжело опускаюсь в кресло.
– Почему Кингсли так меня подставил? – спрашиваю я почти спокойно.
Финеас смотрит на меня, прищурившись, но, к счастью, решает не издеваться:
– Он не хотел. Дамблдор его обманул.
– Каким образом?
– Сразу же заставил дать Непреложный обет, что тот поднимет на суде всю информацию, которую Дамблдор ему озвучит, – сообщает Финеас. – Трансляция по радио тоже была его идеей. Кингсли, узнав, в чем подвох, конечно, пришел в ужас, но, как ты понимаешь, ничего не мог поделать.
– Разве можно дать Непреложный обет портрету? – удивляюсь я.
– Такому, как наши, можно.
Я потираю подбородок. Ну, ничего себе, похоже, на Кингсли я зря наорал – он такая же жертва. Неудобно получилось. При первой же возможности обязательно извинюсь. Боюсь, правда, что одними извинениями тут не отделаешься. Нет, ну какая же скотина этот Дамблдор! Хорошую месть придумал! Вот только…
– Стоп, – говорю я, пытаясь сообразить, что к чему. – А почему вы не вмешались? Почему не предупредили, что Кингсли не должен давать обет? Почему сами обо всем не рассказали?
Финеас и Дайлис смущенно переглядываются.
– Понимаешь, Невилл, – медленно произносит Блэк, – Дамблдор в кои-то веки поступил правильно. Если бы не он, то это сделал бы я.
– Но почему? – я непонимающе моргаю.
– Нарывы, Невилл, следует выдавливать сразу, – менторским тоном сообщает он, – а не так, чтобы в месяц по капле. Дамблдор ведь и сам из ваших, понимает, что к чему. Возможно, таким образом он хотел вам помочь, чтобы хоть как-то…
– Вот в это я точно не поверю! – перебиваю я. – Хороша помощь! Вы хоть понимаете, что теперь напишут в газетах? С какой грязью нас смешают? Что о нас будут говорить?
– Поговорят и перестанут, – пожимает плечами Блэк. – Если бы сейчас все не открылось, было бы только хуже. Согласись, ты вряд ли лет через пять обзаведешься супругой и детьми.
– Да при чем тут…
– А при том, – перебивает он, – что рано или поздно правда все равно вышла бы наружу. Но сейчас у вас двоих есть хорошее прикрытие. Вы – герои войны, вы победители. Ни у кого не повернется язык поливать вас грязью сразу же после победы – во всяком случае, публично. Победителей, как известно, не судят. А за спиной обо всех говорят гадости и сплетничают. Ну, а по прошествии времени ваша личная жизнь уже никому не будет интересна. Главное – переждать ураган, который, безусловно, сейчас поднимется.
Я растерянно смотрю на него. Нельзя не признать, что в этих словах есть определенный смысл.
– Я бы вам посоветовал уехать куда-нибудь вдвоем на некоторое время, – продолжает Финеас. – Здесь вы уже сделали все, что могли, и имеете полное право на отдых. В ваше отсутствие общественность будет вовсю наслаждаться обсуждением вашей личной жизни, только вы об этом ничего знать не будете. Ну, а когда вернетесь, она уже всем будет поперек горла – разве что черкнут пару статеек. И все – живите, как угодно.
Мне остается только вздохнуть. Финеас рассуждает здраво и искренне хочет помочь, вот только никакой «нашей личной жизни» уже нет. Закончилась вместе с войной. И уехать я могу только в одиночестве. Если, конечно, Северус не убьет меня раньше за то, что я наговорил в суде. Может, кстати, прямо сейчас и уехать? Отправиться к дяде в Австралию, или в Африку, или где он там теперь обретается… Нет, это просто трусливый побег. Надо подождать, пока поправится Северус. Я должен убедиться, что с ним все в порядке.
Кстати, сейчас не помешает связаться с Райком. Если он вообще захочет со мной разговаривать – наверняка ведь трансляцию слушал. Я опускаюсь на колени и бросаю в камин щепотку пороха.
Райк подходит сразу же и садится на корточки перед своим камином.
– Невилл? Не приходи пока, сделай милость!
Ну вот, как я и думал, – он теперь видеть меня не желает…
– У меня тут сейчас весь коридор забит журналистами, – продолжает Райк. – То и дело в кабинет прорываются – куда только авроры смотрят? Хотя чего с них взять…
– Журналисты? – переспрашиваю я.
– Ну да, тебя поджидают. Думают, сразу сюда рванешь, идиоты. Но ты парень неглупый, решил сначала обстановку разведать, это правильно.
– Э-э-э… ты ведь слушал трансляцию суда?
– Разумеется! – он ухмыляется и потирает руки. – Надо заметить, ты был хорош! Я давно так не хохотал.
– И тебя… хм… не смущает, что мы…
– А почему меня должно это смущать? – искренне удивляется Райк. – Ты отличный парень, и я очень хорошо к тебе отношусь. А Северуса давно считаю лучшим другом, и наличие у него личной жизни меня никоим образом не напрягает. Лишь бы ему было хорошо, а все остальное меня не волнует. Постой, а ты что, из-за моей реакции беспокоился?
– Вообще-то да, – признаюсь я.
– Ну и зря, – отрезает он. – Я уже давно все понял – заметил, как ты на него смотришь. Так что даже не думай об этом.
– Ладно.
– Но в ближайшие дни в больницу не суйся, если рассудок дорог.
– Хорошо.
– Я, конечно, сдерживаю этих проныр, как могу, но… – вздыхает Райк и неожиданно хихикает: – В одного запустил заклинанием, которое кишечник очищает. Вот только оно как-то странно сработало…
– И как же? – заинтересованно спрашиваю я.
– Хм… как бы так сказать… – он делает вид, что задумался. – В общем, ему стало очень стыдно, и он помчался мыться. А остальные немного поумерили пыл.
– Представляю себе! – сквозь смех говорю я.
– Да, зрелище знатное, – соглашается Райк. – Но, сам понимаешь, журналистов дерьмом надолго не напугать – они люди привычные.
– Это уж точно!
– В общем, сделаем так: ты пока тихо сидишь в Хогвартсе, а я через несколько дней сам с тобой свяжусь. Договорились?
Я киваю. А что мне еще остается? Надеюсь, «несколько дней» хотя бы не растянутся на недели.
– Понимаю, приятного мало, – сочувственно говорит Райк, словно прочитав мои мысли. – Впрочем, есть и хорошие новости. Лечение подходит к концу.
– Правда?!
– Ага. Скоро сможете поболтать. Короче, я в любом случае свяжусь тобой, как только здесь станет поспокойней. Сейчас хоть вешайся.
Словно в подтверждение его слов, раздается какой-то грохот и вопли, и Райк, нецензурно ругаясь, вскакивает на ноги и поспешно прощается со мной. Я выныриваю из камина.
После этого разговора мое настроение немного улучшается, поэтому с Финеасом я прощаюсь почти дружелюбно. В конце концов, он действительно хотел, как лучше. А если получился кошмар, то его вины в этом нет.
Выйдя из кабинета, я задумываюсь, куда бы пойти. Находиться в обществе ребят у меня нет ни малейшего желания – они наверняка начнут приставать с вопросами, отвечать на которые я заведомо не хочу. Можно, конечно, запереться в своей комнатке и сделать вид, что меня там нет, но ведь ломиться будут. Эх, была бы Выручай-комната цела, я бы там спрятался, и никто бы меня не побеспокоил!
Стоп! Ну, конечно! Я ведь давно собирался разобраться с Выручай-комнатой, но все никак решиться не мог. Почему бы сейчас не попробовать?
Не успеваю я толком обдумать эту мысль, как в стене появляется обшарпанная дверь. Раз она сама приглашает, то и говорить не о чем. Я решительно захожу внутрь.
Честно говоря, я опасался, что здесь, как и в последний раз, будет невозможно находиться, но все оказывается не так уж страшно. Дышать, конечно, тяжело – нестерпимо пахнет гарью, но, в общем, воздуха вполне достаточно, чтобы совсем не задохнуться.
Вот только выглядит Выручай-комната ужасно. Крошечное пустое помещение, почерневшие, покрытые копотью стены, засыпанный пеплом пол. Печальное зрелище. Кажется, будто в ней почти не осталось магии. Наверное, так и есть. И как же мне ей помочь?
