Iris Black - Отрезок пути
– Я докладывал профессору Снейпу обо всех наших планах и задумках, – поясняю я. – Он давал советы и прикрывал нас.
– Тем не менее, студенты часто подвергались пыткам в стенах школы, – замечает Кингсли.
– Профессор Снейп не вездесущий, – со вздохом говорю я, – он просто не мог оградить нас от всего. Да и у Кэрроу нельзя было вызывать подозрений. Они не блещут умом, но все-таки не совсем идиоты. Тем более, он в первую очередь старался защищать девочек.
– Он не пытался пресечь вашу бурную деятельность? Ведь всем было бы проще, если бы вы не оказывали сопротивление Кэрроу, – снова влезает в допрос неприятный обладатель пышной растительности над верхней губой.
– Кэрроу – садисты, – возражаю я. – Им просто нравилось нас мучить. Если бы мы не сопротивлялись, они бы решили, что им удалось нас сломать. Профессор Снейп хорошо знал, что представляют собой эти двое, поэтому считал, что мы должны давать отпор.
– То есть, эта ваша армия сопротивления была его идеей? – не унимается усатый.
– Да нет же! – раздраженно говорю я. – Армию Дамблдора – так мы назывались – организовал Гарри еще в девяносто пятом. Тогда мы только тренировались, изучали ЗОТИ. А после смены власти решили снова собраться. Профессор Снейп здесь не при чем, он просто помогал нам, чем мог. Например, давал мне нужные зелья. Ребятам я, конечно, говорил, что беру ингредиенты у профессора Спраут и сам все готовлю. Пару раз я делал вид, что краду зелья у профессора Слагхорна. Важно было сохранять тайну, поэтому мне приходилось обманывать друзей. Это, конечно, неприятно…
– Куда уж неприятней, – подает голос Янг, и я обреченно поворачиваю голову в ее сторону. – Меня кое-что удивляет, мистер Лонгботтом. До вас здесь выступало множество свидетелей. И все они были убеждены, что профессор Снейп является слугой Волдеморта. Его коллеги и близкие знакомые, если и подмечали некоторые несоответствия, то не придавали им значения. Единственными, кто высказался определенно, были целитель Лежен, который общался с профессором Снейпом только в мирное время, и, в некоторой степени, Нарцисса Малфой, которая знала его со школьной скамьи. При этом ни студенты Слизерина, ни преподаватели, ни члены Ордена Феникса даже не предполагали, что профессор Снейп – не слуга Волдеморта. И вдруг вы, студент Гриффиндора, каким-то образом обо всем догадываетесь… Вы можете как-то объяснить эту странность, мистер Лонгботтом?
Я закусываю губу и вспоминаю, как метался по Выручай-комнате, пытаясь разобраться, что к чему. Ну, не рассказывать же мне об этом!
– Просто я заметил, что он слишком мягко с нами обходится, – медленно говорю я. – И потом, профессор МакГонагалл и Хагрид продолжали работать в школе, а ведь они были членами Ордена Феникса, и профессор Снейп об этом знал.
– Профессор МакГонагалл тоже заметила, что он щадит студентов, – возражает Янг. – Но ничего подобного ей в голову не пришло. Получается, что вы здорово рисковали, делая такие выводы, мистер Лонгботтом.
– Да нет! Просто… – я глубоко вздыхаю, – просто я, наверное, знал его немного лучше…
– Вы знали его лучше, чем его собственные студенты и коллеги? – интересуется Янг, поднимая густые брови. – Почему вы так считаете?
– С пятого курса я посещал дополнительные занятия по зельеварению, – поясняю я.
– Насколько мне известно, все студенты профессора Снейпа сдают зельеварение, и он не назначает никому дополнительных занятий, – вмешивается приятель бабушки, которому уж лучше бы помолчать – и без него умников хватает.
– Да, это так, но я сам попросил его, – объясняю я. – У меня были серьезные проблемы с этим предметом… точнее, с самим профессором Снейпом… по правде сказать, я до смерти его боялся…
Раздаются смешки.
– И что вы в итоге получили за экзамен СОВ? – живо интересуется Янг.
– «Превосходно», – сообщаю я, слегка смутившись.
– Поздравляю. И что же было потом, когда дополнительные занятия закончились?
– Ну… На шестом курсе я иногда заходил к нему…
– Зачем?
– Ну… поговорить… – бормочу я, чувствуя себя полным идиотом. – Или чаю выпить… или кофе…
В зале раздаются изумленные возгласы. А мне и голову поднимать не надо, чтобы знать, что все наши на меня сейчас таращатся. Никто ведь не знал, что я к Северусу и на шестом курсе бегал. Думали, я счастлив, что дополнительные занятия закончились.
– Иными словами, мистер Лонгботтом, вы довольно тесно общались с профессором Снейпом на протяжении двух лет? – спокойно уточняет мадам Янг.
– Да! – обрадовано киваю я. – С ним было интересно общаться.
– Вы знали, что он – Пожиратель смерти?
– Да. На пятом курсе я увидел, как Волдеморт его вызывает, и сразу понял, в чем дело. Тогда я и узнал, что он шпион Дамблдора.
– Вас это не смущало? – осведомляется Янг.
– Меня это восхищало, – признаюсь я. – Шпионаж – опасное занятие.
– И вам не приходило в голову, что профессор Снейп, возможно, шпионит не в пользу Дамблдора, а в пользу Сами-Знаете-Кого?
Я покрепче сжимаю подлокотники и несколько раз глубоко вздыхаю. С этой женщиной лучше не хитрить. Иначе только хуже будет.
– Мадам Янг, вы спрашивали, каким образом я – посторонний человек – мог обо всем догадаться, – медленно говорю я. – Мне кажется, дело здесь вот в чем. Честно говоря, профессора Снейпа никто особенно не любил, тем более, после первой войны он подозревался в пособничестве Волдеморту. Но все доверяли профессору Дамблдору. А Дамблдор, в свою очередь, доверял профессору Снейпу. Поэтому его и принимали как должное. А после того, как профессор Снейп убил Дамблдора, все сразу же решили, что он предатель, – потому что и раньше ему не доверяли. Доверяли Дамблдору, но не ему, понимаете? А я с профессором Дамблдором не разговаривал ни разу, – тут я даже душой не кривлю, с живым Дамблдором я и вправду не разговаривал. – А вот профессору Снейпу доверял. То есть, именно ему. В итоге все решили, что ему удалось обмануть Дамблдора, а у меня просто в голове не укладывалось, что он на такое способен. Наверное, поэтому я и догадался. У всех остальных предательство профессора Снейпа не вызывало удивления – они только удивлялись, что Дамблдор его не раскусил, – а для меня это было просто дикостью. Как если бы Гарри вдруг нацепил маску Пожирателя смерти, уж извините за такое сравнение.
Я поднимаю голову и разглядываю зрителей. Да, как я и ожидал, на лицах моих друзей написано безмерное изумление – даже на лице Джинни. Преподаватели, кажется, шокированы еще больше, чем студенты. Ну и пусть. Между прочим, никто им не мешал раскрыть глаза и получше приглядеться к человеку, с которым они столько лет вместе работали. И наши отношения тут не при чем. Я начал ему доверять задолго до того, как впервые увидел во сне.
– Скажите, мистер Лонгботтом, – вкрадчиво произносит мадам Янг, – чем же профессор Снейп заслужил ваше доверие? Как вытекает из предыдущих показаний, он был хорошим деканом для своих студентов. Но по отношению к представителям других факультетов не высказывал никакого расположения – напротив, «топил» при любой возможности.
– Это не совсем так, – возражаю я. – Каждый декан ставит на первое место своих студентов, это вполне нормально. Просто у него характер такой. Если он, например, заявляет: «Лонгботтом, вы безмозглый криворукий болван!», это не означает, что он меня ненавидит и мечтает сплясать на моей могиле, а говорит лишь о том, что я рассыпал ингредиенты для зелий.
– Никому не приятно слышать такое в свой адрес, – замечает Янг. – Неужели вас это не задевало?
– Я привык, – я пожимаю плечами.
Еще бы я не привык, когда мне с детства внушали, что я – никчемное существо. Потому и в похвалы Спраут долгое время не верил, думал, она просто меня жалеет. Северус – другое дело. Он мне помог на деле разобраться, чего я стою.
– И потом, у него чувство юмора такое, – добавляю я.
– Какое? – заинтересовано спрашивает Янг.
– Ну, я даже не знаю, как это назвать… Вот вроде бы и наговорил гадостей, но, черт возьми, как же красиво!.. – я невольно улыбаюсь, вспоминая его шуточки.
– Он над Амбридж издевался, – неожиданно заявляет Джинни, – когда она нас схватила и начала требовать у него Веритасерум. Чуть до нервного срыва ее не довел, а ведь даже голоса не повысил! Я тогда еще подумала, что он, наверное, не такой уж гад – просто характер скотский. Нас-то он прикрыл и помощь вызвал.
– И над Алекто Кэрроу он тоже издевался, – говорит Луна. – Помнишь, Невилл, мы тогда чудом смех сдержали?
Я-то помню, а вот Луне хорошо бы помолчать – не хватало еще, чтобы история с Ризус Моверией всплыла. Вряд ли нас за это отправят в Азкабан, но лучше не рисковать. Я пока как будто даже на Янг неплохое впечатление произвожу, а от моих показаний многое зависит.
Но Луна и сама, видимо, что-то понимает, потому что тему решает не развивать.
– В общем, с ним вполне можно нормально общаться, если не принимать все близко к сердцу, – заключаю я. – Другое дело, что такие шуточки кажутся людям смешными, когда они направлены на кого-то другого, в идеале – на кого-то неприятного. А над собой посмеяться мало кто способен. Не говоря уже о том, чтобы красиво ответить в тон.
