Каллгира. Дорога праха (СИ) - Рут Хартц

Вегард выбрался на берег и отряхнулся как пёс, чтобы брызги разлетелись во все стороны. Каз спрятала улыбку, но зашипела от холода и закрылась его курткой, как щитом. Когда Вег надел брюки и сел на песке у воды, Казимира повернулась обратно. Она уже думала, что он не заговорит, слишком скользкая тема.

— Можешь сказать, что я трус или слабак. — Вегард пожал плечами, облизнул губы, в её сторону не смотрел.

Казимира заметила татуировку у него между лопатками и не сразу поняла, что это: вершина треугольника указывала в центр широкого чёрного круга. Каз подавила смешок. Княжеский телохранитель буквально поместил себе на спину мишень.

Вегард продолжил глухим голосом:

— Я против убийств.

— Даже обскуров? — спросила Казимира.

Вег нахмурился, покосился на неё:

— А разница?

Что-то новенькое. Жизнь обскура не мусор в глазах резистента. Воина-резистента.

Казимира вспомнила, что все это время охлаждала плечо. Камень уже нагрелся, локоть затёк в согнутом положении, но руке, и правда, стало легче. Потом поблагодарю.

— Я не спорю, — прозвучало слишком тихо, едва слышно, так что Каз прокашлялась, — просто хочу понять. Конечно, смерть — не пыль на сапогах, стёр и забыл.

Вегард отставил руки назад и обернулся.

— Какая поэзия. Думал, вас учат легче к этому относиться.

— Легче, но не наплевательски же. — Каз поморщилась. — Любая жизнь ценна, поэтому ценна и моя работа. — Она положила камень рядом, вытерла руку о штанину. Рассматривала ладонь, вены, линии и старый шрам от большого пальца к основанию кисти. Неудачно схватилась за меч, которым её пытались проткнуть. — Не знаю, — Каз подняла взгляд, — может, было бы гуманнее делать из нас машины для убийств, которые ни о чём бы не спрашивали. Всем было бы проще.

Она прикусила губу. Чуть не проболталась. Не забывай, он такой же, как его князь, что бы не болтал. Не позволяй снова себя задурить. Он не должен ничего узнать. Сейчас улыбается, в глаза заглядывает, но услышит что-то лишнее и донесёт.

— Двое прошлых ассасинов, которых мы нанимали, были такими.

«Мы нанимали».

— Никаких вопросов, — продолжил Вегард, покивав, — никаких сожалений. Машины, ты правильно сказала.

— Бывают и такие. Был у нас один учитель, Клод, — Каз постаралась не скрипеть зубами, — который вернувшись с задания, хвалился, мол, молодого князя и его жену заколол одним ударом в их первую брачную ночь.

Теперь Вегард сидел, уперев локти в колени — слушал и морщился.

— Не Орден делает людей такими, — попыталась оправдаться Казимира. — Это природа. Больше скажу, очень не многие доживают хотя бы до сорока. Мы помним каждого убитого. Забудешь — во сне явится.

Таких, как Клод, это не коснётся. Если не от ножа какого-нибудь ученика, то умрёт он от старости в своей постели. Спокойный, умиротворённый, сука. Казимира ослабила кулак, когда почувствовала, как горит ладонь — на коже остались следы от ногтей. Давно пора это отпустить.

Казимира встретилась взглядом с Вегардом. Тот хмурился и ждал продолжения.

— Суицид и алкоголь — верные друзья ассасина! — Каз с напускной радостью махнула кулаком.

Вега это не проняло. Не дрогнули губы в улыбке, не разгладились морщины на лбу.

— Ты всех помнишь?

Каз показалось, будто он ждал какого-то конкретного ответа, какой-то помощи.

— Мои глаза видели не так много смертей.

Только не спрашивай, почему, только не спрашивай.

Вег кивнул и промолчал.

Возвращались они в тишине и с оленем за плечами Вегарда. Было ещё светло, солнце должно было зайти только часа через три. Каз уже заметила между деревьями пламя костра, когда вспомнила, что хотела задать ещё один вопрос:

— Зачем ты тогда вывел Дакина на улицу? — Она замедлила шаг.

— М? — Вег не обернулся. Олень был молодым, не слишком мясистым, но достаточно тяжёлым. Каз подумала, что если Вегард надеется на её женские кулинарные навыки, свиту ждёт голодный обморок или несварение.

— Когда деревенщины пришли в первый раз, ты выволок Дакина на улицу, не позволил ему уйти в дом. Почему?

— Они бы это увидели, кто-то бы влез в окно, а я бы не успел остановить. Ан бы пострадал.

Хмм.

В лагере их ждала тишина — Ариан спал, Дакин, кажется, тоже дремал, Клаудия сидела даже мрачнее прежнего, но хотя бы помалкивала. Глаза у неё сейчас были, как у восковой фигуры, — холодные и застывшие. Клаудия будто не замечала распухшую от удара щёку, порванную одежду, растрёпанные волосы, из которых ещё торчали травинки и веточки. Каз вспомнила, что слышала её голос накануне — слышала, как Клаудия сипло просила ублюдков не трогать Ариана, как затихала от тумаков.

Вегард подошёл к наставнице, спросил, как она себя чувствует, помочь ли чем. Клаудия улыбнулась. Не этой своей приторной подхалимской улыбочкой советницы. Искренне. С благодарностью.

Следующий час Вегард сам разделывал тушу оленя, только попросил Казимиру принести из машины какие-то мешки, которые должны были сохранять прохладу. Туда запаковали часть мяса, а остальное поджарили на костре.

К заходу солнца сытые, отдохнувшие, запасшиеся провизией они собрались выезжать.

— Какой ближайший город? — спросил Ариан, потягиваясь. Голос звучал бодрее, ненависть ко всему живому будто бы поутихла.

— Ярмарка, — ответила Каз, не заглядывая в карту. Она развешивала на поясе метательные ножи, которые ей отдал Вегард.

— Не похоже на обычные ваши названия, — сказал Ариан и поводил рукой, видимо, изображая что-то более экзотичное, чем салданское слово.

— Раньше он звался «Фуáр», но сейчас его знают только как «Ярмарка». — Казимира размяла шею, повела плечом, проверяя. За последний час боль почти не беспокоила, особенно, если сидеть неподвижно и не дышать глубоко.

— В первую очередь, ищем врача, — сказал Вегард и перекинул Дакину мешок с мясом. Монах поймал его, но пошатнулся.

— Тебя ранили? — Кажется, Ариан задался этим вопросом впервые за день.

— Пара ожогов, — отмахнулся Вегард. — У Клаудии всё серьёзнее, нужны лекарства. У Каз сломаны рёбра и надо проверить руку. Твоя ладонь выглядит паршиво.

— Дакин? — Казимира повернулась к нему. Монах ни на что не жаловался, но морщился от каждого движения.

— В норме.

— И хочет того светлейший или нет, — Клаудия впервые за день заговорила со всеми, — нам нужен другой автомобиль.

Клаудия ела мало; дала Вегу обработать её порезы и ожоги и последние пару часов возвращалась в норму — щурилась с презрением на любое неугодное слово, поджимала губы и закатывала глаза. Казимира вот-вот ждала очередной тирады.

Ариан упёрся плечом в ствол дерева и сложил губы трубочкой. Так измотался, что даже не спорил.

Собрали вещи, затушили костёр, проверили топливо. Сумерки и свет редких фонарей позволили Казимире самой сесть на мотоцикл. Она чувствовала себя предательницей: сначала посадила за руль чужака, а теперь вернулась как ни в чём ни бывало. Прости, малыш, но ещё одну аварию мы оба не перенесём.

— С твоими рёбрами лучше посидеть в машине, — сказал Вегард, подходя к ней.

— С моими рёбрами всё в порядке. — Казимира потянулась к рулю, но вздрогнула и чуть не зашипела. Только бы без внутреннего кровотечения.

— Ага, я вижу. Не глупи.

— Всё в порядке.

— Каз.

— Вег.

— Слезай.

Клаудия открыла дверцу машины и рявкнула:

— Она большая, хоть и непроходимо глупая девочка! Пусть делает, что хочет!

Впервые Казимира испытала благодарность к старой карге и нацепила солнцезащитные очки. В темноте от них не было толка, но жест так и напрашивался. Вег чуть сощурился и махнул на Каз рукой — ещё нянчиться с тобой.

* * *

Вегард завёл драндулет, и округу оглушил рёв мотора. На последнем издыхании, Клаудия права: надо срочно менять. До города бы доползти.

Мотоцикл отъехал первым. Вегард проследил взглядом. Уверен, она снова дёрнулась от боли. Вот дура упрямая.