Iris Black - Отрезок пути
*
Я уже ничего хорошего от этих занятий не жду. Ровным счетом ничего. Потому что во время тренировок я даже четче, чем на уроках, осознаю, что руки у меня не только обе левые, но еще и растут из того места, из которого у всех прочих людей растут ноги. Это неоспоримый факт. Не зря бабушка в свое время опасалась, что мне письмо из Хогвартса так и не придет. Странно, что пришло, по правде говоря.
Обезоружить Гарри мне никак не удается. У всех остальных получается это сделать, но только не у меня. Правда, они не с Гарри тренируются, но это не оправдание. Я и Денниса Криви не обезоружу. Ничтожество.
– Невилл, потренируйся пока с Гермионой, ладно? – говорит Гарри после очередной моей неудачной попытки. – Мне нужно посмотреть, как справляются остальные.
Я киваю. Ну, спасибо. Как будто с Гермионой мне легче будет! Но Гарри не обязан со мной возиться, так что все нормально. Гермиона пытается делать вид, что такое положение вещей ее вполне устраивает. Ага, именно поэтому у нее в глазах смертельная тоска! Мне бы тоже было тоскливо на ее месте. Ничего, сейчас я всех здорово повеселю.
– Готов, Невилл? – спрашивает Гермиона.
Нет. Не готов. И не буду никогда.
– Готов, – отвечаю я. – Экспеллиармус!
Ничего. Она даже не вздрагивает. Вторая попытка, третья… Вот-вот зевать начнет от тоски. Или смеяться. Хотя нет, Гермиона ни над кем никогда не смеется. А остальные? Я оглядываюсь. Ханна Эббот вместо того, чтобы наложить Чары помех на Сьюзен Боунс, каким-то непонятным образом накладывает их на саму себя и падает на пол. Смит, обезоруживая Энтони Голдстейна, лишается и собственной палочки, они обе пролетают через всю комнату и бьют по макушке Терри Бута. Гарри пожирает глазами Чжоу Чанг и, кажется, вообще ничего не замечает. Рон наблюдает за Джинни и Майклом Корнером с таким видом, словно они не заклинания отрабатывают, а принимают темные метки. Как ни странно, всем не до меня. Вдруг мне становится весело. Ну, правда, это родственники от меня постоянно чего-то ждут, а посторонним не все ли равно?
– Готовься, Гермиона, – сообщаю я, с трудом сдерживая смех, – сейчас я это сделаю.
Гермиона едва слышно хмыкает, но палочку сжимает крепче. На самом деле, я не уверен, что мне удастся ее обезоружить. Ну и что? Не сейчас, так в следующий раз, не сегодня, так на следующем занятии. Даже Гермионе не все сходу удается. И никто из-за этого в панику не впадает. Да и смотрятся эти оплошности безумно смешно. То есть я не над ними смеюсь, а просто… Да какая разница?
– Экспеллиармус! – каким-то чудом мне удается не засмеяться.
Палочка Гермионы вырывается у нее из рук, и я машинально ее ловлю. Ничего себе…
– Молодец, Невилл! – поздравляет меня Гарри, подходя ближе. – Это было здорово!
Гермиона и Рон, которому Джинни только что жестами высказала свое мнение о его пристальном внимании, присоединяются к поздравлениям.
– Ладно вам, было бы, с чем поздравлять, – отвечаю я, безуспешно стараясь не краснеть. – Это еще только начало.
Глава 7. Сколько можно терпеть?
Чтобы убить время, я брожу по дому. Слишком он большой для нас троих, а Минси просто не в состоянии содержать его в должном порядке. Бабушка уже немолода, да и не привыкла она домашним хозяйством заниматься. Более того – плевать ей на это. Только гостиная и несколько прилегающих комнат поддерживаются в идеальном виде, так как бабушка жить не может без званых ужинов в компании своих многочисленных знакомых. Правда, этим летом она пока еще никого не приглашала. И слава Мерлину, у меня сейчас нет сил улыбаться гостям.
Еще несколько комнат открыты для нашего личного пользования, а все остальные заперты. Не считая гостевых, на случай приезда дяди или тети. Но они приезжают все реже и реже. У тети Энид своя семья, дети, которых я даже в глаза не видел, ей не до того, чтобы нас навещать, чему я несказанно рад – мы с ней никогда не ладили. А дядя Элджи все время путешествует. Он, правда, пишет, но приезжал последний раз два года назад. Сейчас он где-то в Южной Америке. Судя по его восторгам, там просто потрясающе. Охотно верю. Где угодно лучше, чем здесь.
А ведь после семнадцатилетия дом будет на мне. Не хочу! Мне никогда не было здесь по-настоящему уютно. Ни в детстве, когда я шарахался от каждой тени, ни сейчас, когда тени сами шарахаются от меня.
В запертом лет пять назад чулане кто-то гнусно хихикает. Проверить, что ли? Или лучше не трогать? Там наверняка столько пауков, что и десяток клубкопухов не справится. Правда, пауки обычно не хихикают. Может, раздражар? Но почему в чулане? Или там и гномы завелись? Хотя крысы вполне могут быть. А, ладно, пусть хихикает сколько угодно. Плевать.
А ведь все могло бы быть совсем по-другому. Если бы не Лестрейнджи. Стóит только подумать о них, как кулаки сами собой сжимаются. Ненавижу. И не понимаю. Ну, откуда маме и папе было знать, куда исчез их хозяин? Почему именно они должны были дать им ответ? Или это какая-то личная ненависть? Ведь после окончания войны прошло время, они не на следующий день на них напали…
Ох, да какая разница, почему так случилось?! Если бы не эта проклятая семейка, особенно женская ее составляющая, мама и папа были бы сейчас здесь. И, возможно, у меня были бы еще и младшие братья и сестры. И дом не был бы таким мрачным, чужим и неуютным. Таким мертвым. Если бы хотя бы дед был жив… Он был таким веселым человеком, что в его присутствии боггарты впадали в панику. И он всегда казался таким сильным, таким здоровым. А я даже не знал, что у него больное сердце, и держался он только на зельях.
*
Хагрид наконец-то объявился. Где он был все это время, интересно знать? По правде говоря, уроки Граббли-Планк мне нравятся гораздо больше. Хагрид неплохой человек, но учитель скверный. Гарри, Рон и Гермиона, дружат с ним и, конечно, защищают его с пеной у рта, но я не понимаю, зачем так обобщать. Можно быть хорошим человеком, но плохим учителем, равно как и наоборот. Уж признали бы, что как преподаватель он никуда не годится. Но нет, куда там. Поэтому я свое мнение держу при себе. Не люблю ни с кем ссориться.
Выглядит Хагрид ужасно – ушибы, кровоточащие раны. Не уверен, что хочу идти на этот урок – если его поколотило то, что он собирается нам показать, живыми мы в школу не вернемся. Да и по Запретному лесу разгуливать тоже желания нет. Когда я там был на первом курсе, мне не слишком понравилось. Растений, конечно, много интересных, но все образцы, которые реально достать, есть в теплицах у Спраут, так что ничего нового я тут не увижу. Да и от кентавров не приходится ждать гостеприимства. А Хагрид еще и какую-то благоухающую тушу на плече тащит, что тоже не прибавляет оптимизма.
Но ничего не поделаешь, приходится топать следом. Дорога занимает минут десять. Наконец, перед густой чащей, мы останавливаемся, Хагрид опускает тушу на землю, сообщает нам, что неких «их» должен привлечь запах мяса и издает кошмарный пронзительный вопль, от которого у меня по коже бегут противные мурашки.
Когда он собирается крикнуть в третий раз, между тисами появляется фестрал. Я должен был сразу догадаться. Во-первых, это вполне в духе Хагрида, во-вторых, запах мяса и крови их действительно привлекает. Ну, это не так плохо. К фестралам я некоторым образом привык – пятый год наблюдаю. Раз они кареты возят и до сих пор никого не убили, значит, действительно не опасны.
Хагрид спрашивает, кто из нас их видит, я поднимаю руку и оглядываюсь. Гарри, конечно же, и еще слизеринец, кажется, Нотт, если я не ошибаюсь. Не успеваю я обрадоваться, что урок будет относительно спокойным, как появляется Амбридж. Ну да, следовало предположить, что она захочет его инспектировать. И что ничем хорошим это не кончится.
Амбридж ведет себя отвратительно: с Хагридом разговаривает так, словно он не человек, а тупой горный тролль. Нет, интеллектуалом его, конечно, не назовешь, но не до такой же степени все плохо! Я не в восторге от уроков Хагрида, но это уже слишком! Жаль, некому поставить ее на место. А лучше сразу вышвырнуть вон из школы. Я изредка поглядываю на Гарри – как бы он не сказал чего лишнего.
Поговорив с Хагридом, если это можно назвать разговором, жаба начинает прогуливаться между учениками и задавать вопросы, мешая ему тем самым вести занятие. Ко мне, как назло, тоже подходит.
– Вы видите фестралов, Лонгботтом? – спрашивает она.
Я решаю, что ответа: «Да, профессор Амбридж» она не достойна, поэтому просто киваю.
– Кто при вас умирал? – равнодушно продолжает допрос жаба.
Больше всего хочется послать ее подальше. Ну, вот какое, спрашивается, ей до этого дело? И не считает ли она, что данный вопрос, мягко говоря, некорректен?
– Мой дедушка, – мрачно отвечаю я.
– И что вы о них думаете?
– Ну… – да не знаю я, что я о них думаю! Что тут можно думать? Я вообще не то, чтобы люблю животных. Потому и попросил у дяди Элджи именно жабу – ни сову, ни кошку точно бы не выдержал, а он вбил себе в голову, что мне обязательно нужен фамилиар. Я кошусь на обглоданную тушу – ну вот и как к ним относиться? – Ну… они хорошие…
