Михаил Павлик - Террористический акт, захват заложника, бандитизм
Следует отметить, что Россия признала юрисдикцию Страсбургского суда 5 мая 1998 г., присоединившись к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. С тех пор решения по искам российских граждан выполнялись всего два раза.
7 мая 2002 г. Европейский суд впервые удовлетворил иск гражданина РФ к собственному государству. Истцом выступал житель города Шахты Ростовской области А. Бурдов. В 1986–1987 гг. он участвовал в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС и в 1991 г. получил право на компенсацию за ущерб здоровью, однако деньги ему были выплачены с большой задержкой. Судьи в Страсбурге признали нарушение Россией ряда положений Европейской конвенции по правам человека и постановили выплатить истцу в качестве компенсации 3 тыс. евро.
15 июня 2002 г. Европейский суд удовлетворил иск гражданина России о нарушении прав человека в ходе следствия и суда. Истцом выступил В. Калашников, бывший глава Северо-Восточного акционерного банка. В 1995 г. он был арестован по обвинению в обмане, присвоении и растрате денег, злоупотреблении служебным положением и подделке документов. В 2000 г. Калашников был оправдан и обратился в суд ЕС с жалобой на условия содержания в российских СИЗО: он провел более четырех лет в камере площадью 17 м в обществе 24 человек, среди которых были больные туберкулезом и другими болезнями. В результате Калашников заразился грибковым заболеванием. Страсбургский суд признал, что в России нарушаются права человека при содержании подозреваемых под стражей до и во время суда, и обязал государство выплатить истцу 8 тыс. евро. В настоящее время в производстве Страсбургского суда находится более 7500 аналогичных исков граждан РФ[46].
Заметим, что за последние годы институт правовой ответственности государства, его органов обновился и стал играть заметную роль в становлении и функционировании в России правового государства. Об этом, в частности, свидетельствуют многие положения Уголовного, Гражданского, Административного и других кодексов Российской Федерации, устанавливающих соответствующую ответственность. Вместе с тем правовая основа ответственности государства, его органов в защите прав граждан, особенно в пресечении актов терроризма, еще недостаточна. Ныне действующая Конституция РФ 1993 г. практически не содержит норм, устанавливающих общие основы правовой ответственности государства. Для создания надежной конституционной основы такой ответственности целесообразно, на наш взгляд, дополнить Конституцию РФ главой, специально посвященной ответственности государства, и закрепить в ней исходные положения этой ответственности.
Предметом общественных отношений как объекта уголовно-правовой охраны с учетом замечания, сделанного нами ранее, является все то, по поводу чего или в связи с чем существует само это отношение. Применительно к преступлениям против общественной безопасности в специальной литературе предметом как структурным элементом общественного отношения признается общественная безопасность. Например, В. П. Тихий пишет: «Причем общественная безопасность как раз и выступает в качестве того блага, по поводу которого и в связи с чем существует система общественной безопасности, т. е. общественная безопасность является предметом и отношений, выступающих объектом рассматриваемых нами преступлений»[47]. С учетом ранее сделанного замечания о характере предмета мы полагаем, что данная точка зрения является обоснованной.
Общественная безопасность как предмет, по поводу которого собственно и существуют отношения общественной безопасности, представляет собой важное социальное благо. Его социальная функция выражается в том, что, отражаясь в общественной психологии, общественном сознании, общественная безопасность ассоциируется с определенным уровнем уверенности граждан общества в защищенности общества и конкретного гражданина от общественно опасных посягательств, неприкосновенности основных социальных благ общества. Чем больше реальные усилия общества и государства по обеспечению системы общественной безопасности, тем более уверенно чувствуют себя граждане в процессе вступления в различные социальные связи.
Достаточно сложным, но одновременно и весьма важным, является вопрос об объеме этого понятия, иначе говоря, об определении круга отношений, охватываемых понятием общественной безопасности.
Ранее при определении понятия общественной безопасности мы отмечали, что общественная безопасность в широком смысле слова (как родовой объект) включает в себя безопасные условия функционирования общества и общественного порядка, здоровья населения и общественной нравственности, экологическую безопасность, безопасность движения и безопасность компьютерной информации. Следовательно, отношения общественной безопасности как родового объекта посягательства носят сложный характер и включают в себя разнообразный комплекс отношений, связанных с обеспечением охраны личности, материальных ценностей, деятельности социальных институтов, окружающей среды и т. д.
Диалектическая взаимосвязь объекта уголовно-правовой охраны и последствий, проявляющаяся, в частности, через способ совершения преступления, обусловливает и сложный комплексный характер последствий, которые наступают в результате совершения преступлений, посягающих на общественную безопасность. Данные преступления, будь то транспортные, экологические или собственно преступления против общественной безопасности неразрывно связаны с причинением физического, материального, организационного и иного вреда гражданам, социальным институтам общества, окружающей природной среде. Однако это утверждение отнюдь не означает, что при совершении этих преступлений обязательно должен причиняться весь спектр указанного вреда и всем указанным благам. Личность, материальные ценности, деятельность социальных институтов, окружающая среда и т. д. не являются обязательными объектами посягательства каждого из преступлений против общественной безопасности. В зависимости от конкретных обстоятельств совершения преступления и его вида ущерб может носить различный, нередко комбинированный характер, и причиняться он будет не всем, а лишь отдельным указанным социальным благам. Вместе с тем в любом случае причинение физического, материального или иного вреда при совершении преступлений против общественной безопасности безотносительно к конкретным формам ее проявления «смазывается» понятием единого последствия в виде нарушения общественной безопасности.
Нарушение общественной безопасности и выступает в качестве того последствия, которое наступает всегда при совершении преступлений против общественной безопасности. Следовательно, общественная безопасность и является тем самым объектом, которому всегда причиняется определенный вред при совершении соответствующих преступлений. Никаких дополнительных объектов в виде личности, собственности и т. п. здесь быть не может, поскольку законодатель формулирует объективную сторону преступлений против общественной безопасности таким образом, чтобы она охватывала указанный разнообразный, комплексный вред. Поэтому совершенно справедливым является вывод, сделанный А. И. Коробеевым применительно к объекту транспортных преступлений (общественные отношения в сфере безопасного функционирования транспорта), об ошибочном представлении о существовании дополнительных объектов транспортных преступлений[48]. По нашему мнению, с полным основанием такой же вывод можно сделать в отношении всех преступлений, посягающих на общественную безопасность.
Вывод об отсутствии при посягательствах на общественную безопасность дополнительного объекта подтверждается и анализом характера механизма причинения вреда отношениям общественной безопасности. Специфика данного механизма выражается в том, что без нападения не может быть бандитизма, без насилия не может быть захвата заложника, без причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью или причинения крупного ущерба не может быть нарушения правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта и т. д. Если соответствующие последствия не наступают или отсутствует угроза их наступления, то такие деяния нельзя рассматривать как преступления против общественной безопасности, а в некоторых случаях и вообще как преступления. В свою очередь без причинения вреда личности, материальным ценностям и т. п. не может быть нарушения общественной безопасности как социального блага, выступающего в качестве предмета соответствующих отношений. Исключением в этом плане является лишь умышленное причинение смерти, которое вследствие его специфического характера и, прежде всего, особой ценности объекта посягательства требует самостоятельной оценки[49].
