Джерри Спенс - Настольная книга адвоката: искусство защиты в суде
Если нужно провести допрос своего свидетеля, необходимо посидеть с клиентом в его доме. Именно здесь он проводит свою жизнь. Давайте посмотрим его спальню, книжные полки и даже заглянем в холодильник. Давайте увидим, что он делает в течение тягостных дней и одиноких, наполненных мучениями ночей. Если мы представляем паралитика, то должны провести ночь в его доме. Познакомьтесь с его семьей, убедитесь в их заботе и каждодневной борьбе, а также в том, чего треклятая травма их лишила. И почувствуйте их героическую жизнерадостность и любовь. Мы должны посмотреть, как наш клиент с трудом забирается в постель вечером и выползает из нее утром, как в его тело вставляют трубки и вкалывают иголки. Понять, что в действительности представляет собой беспомощность. Он не может сам донести ложку до рта, не может самостоятельно опорожниться. Его жажда к жизни погребена под болью, страданием и деградацией. Если мы хотим знать о его деле, нужно прожить с ним по крайней мере один день и одну ночь и при этом учитывать тот факт, что он будет жить со своим несчастьем, пока Господь не проявит свое милосердие. Если мы хотим знать, что представляет собой дело, нужно стать клиентом. В этом случае мы не только узнаем, как некое событие может изменить жизнь, но и войдем в зал суда, ощутив на себе темное, гнетущее, одинокое существование, к которому клиент приговорен на всю оставшуюся жизнь.
Чтобы подготовиться к допросу этого свидетеля, необходимо побывать на месте, где произошел несчастный случай. Как, не зная сцены, мы можем понять историю? Итак, несчастный случай произошел на неохраняемом железнодорожном переезде. Что мы там видим? Длинный изгиб стальных рельсов и надвигающийся поезд. А как насчет высокой травы, растущей на переезде? Подождем, когда проедет поезд. Мы его слышим? Какие запахи носятся в воздухе? Пахнет ли выхлопом дизельных двигателей? Если мы не побываем на месте происшествия, то не сможем точно перенести сцену в зал суда.
Меня поражает, что часто адвокаты не посещают место происшествия. Страшно, что многие из них входят в зал суда, не посидев в потерпевшем аварию автомобиле. Мы, адвокаты, привыкли полагаться на книги и часто думаем, что можем узнать о деле, прочитав отчеты специалистов и взглянув на фотографии.
Сама идея помочь кому-либо надеть протез или прошагать по грязи к месту, где перевернулся автомобиль, сама мысль запачкать руки или ноги, прочувствовать реальность сцены часто вызывает отвращение у дам и господ, которые причисляют себя к адвокатскому сословию. А когда решение принимается не в их пользу, те же самые дамы и господа, сидя в своих роскошных офисах, пишут апелляции к другим дамам и господам, занимающим удобные кресла в апелляционных судах.
Помню, как, будучи молодым адвокатом, я представлял женщину, потерявшую дочь в аварии, которая произошла из-за неисправности автомобиля. Мать, обожавшая своего ребенка, была потрясена ее смертью и жаждала справедливости. Но когда она стала давать показания и мы начали обсуждать, что для нее означала потеря дочери, она повела себя сухо и сдержанно. Присяжные вынесли решение в ее пользу, но с возмещением всего лишь 10 процентов от той суммы, которая была указана в иске. После окончания заседания я разговаривал с одним из присяжных, который признался, что производитель проявил преступную небрежность и что компания должна была заплатить, но коллегии присяжных показалось, что мать не волновала смерть дочери. Она говорила слишком отчужденно и прозаично. Ни слезинки, ни даже намека на нее, ни дрожи в голосе. Моя клиентка так боялась проявлять эмоции, показать свое «я», что застыла в эмоциональном ступоре.
Мы должны убедить клиента в том, что у него есть разрешение – не только наше, но и судьи и присяжных – оставаться тем, кто он есть. Я говорю не о слезливой сентиментальности, а о том, что нужно быть живым человеком, у которого есть чувства, который плачет и даже выражает гнев, когда это нужно. Живой человек может улыбнуться сквозь слезы. На самом деле это правильно, это необходимо, чтобы мы были такими, какие есть на самом деле, в зале суда.
Подготовка свидетелякперекрестномудопросу. Перспектива быть вызванным на перекрестный допрос пугает, и ничто не защищает свидетеля от страха лучше, чем подготовка.
Свидетель, дающий показания, становится мишенью. Он во многом напоминает солдата на передовой. Если оппонент может уничтожить его, это приближает наше поражение в войне. Мы все еще являемся варварами, только воюем не мечами, а словами. Зал суда превращается в арену сражения. Но если понять природу судебного процесса, можно подготовить себя и свидетеля к выживанию и победе.
Вот что надо сказать Ширли или даже опытному эксперту: «Вы будете давать показания. Как известно, оппонент постарается так или иначе опровергнуть ваши показания». (Прежде чем закончить подготовку, мы подвергнем свидетеля собственному перекрестному допросу.) Далее можно продолжить: «Когда на нас нападают, нам, естественно, становится страшно. Когда мы боимся, то иногда ведем себя враждебно. Нам хочется дать сдачи. Мы боремся. Злость – естественное состояние человека».
Если прокурор Джонс вас разозлит, он выиграл схватку. Запомните три «В» хорошего свидетеля: вежливость, выдержка и внимание к окружающим. Чем раздражительнее он становится, чем больше злится, тем ближе ваша победа и тем вежливее, выдержаннее и внимательнее к нему вы становитесь. Злость в зале суда – кровь на поле битвы. Мне нужно, чтобы текла их кровь, а не наша».
Затем могу добавить: «Теперь поговорим о реалиях судебного процесса. Хотя последствия его значительны, я еще ни разу не потерял ни одного свидетеля. На свидетельском месте никто не умирал. В конце концов, нам нечего бояться, и поэтому у нас нет причин реагировать на свой страх. Единственное, чего нам нужно бояться, – это мы сами, но пока мы помним три «В» и говорим только правду, мы приближаемся к победе».
Я говорю клиенту, что можно говорить «не знаю», если он чего-то не знает. Я объясняю, что не нужно делать предположения и добавлять то, что является лишним для полного и честного ответа. «Если ошибетесь, просто скажите, что ошиблись. Правда всегда безопаснее, даже если она причиняет боль. Не бойтесь перекрестного допроса. Я буду рядом, чтобы защитить вас от любого неуместного вопроса. И еще одна очень важная деталь. Будьте абсолютно искренни с ведущими допрос, относитесь к ним с таким же дружелюбием, с каким относитесь ко мне. Не забывайте про три “В”».
Пренебрежение последним советом в зале суда означает самоубийство. Я называю это «синдромом моей команды», то есть, если вы в моей команде, я буду добрым, великодушным и вежливым – всегда вежливым. В противном же случае я превращусь в свирепого бойца и стану биться с вами за каждое слово. Мне не нужно, чтобы мой клиент или свидетели приобрели «синдром моей команды».
Можно легко увидеть, в чем он проявляется. Мы проводим допрос свидетеля выставившей стороной без малейших осложнений, рассказываем свою историю и доводим до присяжных свою точку зрения. Все выглядит очень благополучно. Между нами и свидетелем царит полное взаимопонимание, мы обмениваемся улыбками и испытываем братскую любовь друг к другу. Затем для ведения перекрестного допроса вскакивает адвокат противной стороны, и все меняется. Я признаю, что трудно соблюдать хорошие манеры и оставаться вежливым, когда перед вашим лицом угрожающе выставляют длинный, костлявый палец. Поневоле станешь раздражительным. В этом случае слишком часто лицо свидетеля застывает, голос понижается на пару октав, и он становится злобным, как цепной кобель. Кажется даже, что у него шерсть встает дыбом. Он готов драться. Остается только оскалить зубы – а я видел и таких свидетелей. Ужасное зрелище – наблюдать, как наш милый, добродушный свидетель на глазах преображается в бойцовую собаку. Первый вопрос адвоката, проводящего допрос, встречается в штыки, ответ звучит с плохо скрытым раздражением, и наш свидетель начинает вздорить из-за каждого слова. Судебную войну можно проиграть здесь и теперь.
Если наш свидетель способен обращаться к адвокату, проводящему перекрестный допрос, в том же тоне, с той же открытостью и тактом, с которыми он отвечал на наши вопросы, то положение кардинально изменится. Адвокат скорее всего сам станет раздражительным, потому что он будет неудовлетворен тем, что не смог поколебать спокойствие свидетеля и заставить суд усомниться в его искренности. Чем дальше он будет продолжать в том же духе, тем больше неприятностей наживет, выставив себя перед присяжными в роли инквизитора, охотящегося за ведьмами.
Необходимость подготовки клиента и всех свидетелей очевидна. Последними словами напутствия свидетелю могут стать такие: «Когда мистер Джонс встанет, чтобы провести перекрестный допрос, сделайте вид, что он ваш друг, на которого можно положиться, что это человек, которому нужно вежливо объяснить несколько нюансов. Рассматривайте его как недалекого человека, находящегося в невыгодном положении, потому что он знает правду об этом деле. Я не хочу сказать, что к нему следует относиться снисходительно. Нет. Я просто хочу предупредить, чтобы вы разговаривали с ним вежливо, как со мной, если бы я сделал ошибку». Очень часто это помогает.
