Валерий Анисимков - Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы
В 1950 г. расширилась практика перевода воров-рецидивистов на тюремный режим. Выделяются такие крупные тюрьмы, как Златоустовская, Тобольская, Вологодская, Новочеркасская[191]. Начавшаяся в 1948 г. активная изоляция представителей преступного мира в специальные лагеря строгого режима и штрафные подразделения принесла некоторые положительные результаты. МВД СССР постоянно требовало от начальников исправительно-трудовых лагерей и дальше использовать все существующие возможности для изоляции враждующих между собой заключенных[192]. В 1951 г. повсеместно вводится их раздельное содержание в специальных лагерных пунктах строгого режима[193].
Этапируемых осужденных изначально разделяли на однородные группы в зависимости от субкультурной принадлежности. На деле каждого осужденного проставлялась буква, говорящая о принадлежности лица к той или иной группе. Так, например, в правом углу дела «вора в законе» писалось «В», «суки» – «С». Каждая группа направлялась в соответствующее подразделение. Распределение осужденных происходило под строгим контролем администрации мест лишения свободы. Этапы осужденных разделяли по неформальным категориям: отдельно «честных воров», отдельно «сук», отдельно «мужиков» и «фрайеров» (таким образом, администрация избегала резни между враждующими группировками).
Немаловажную роль в нейтрализации «воровских» группировок, по мнению ряда ученых, сыграли Указы Президиума Верховного Совета СССР 1947 г. об охране социалистической собственности и личного имущества граждан, в соответствии с которыми значительно повышалась уголовная ответственность за хищения. Бывший вор Ч. писал: «До Указа нам была лафа. То преступление не докажут, то спихнешь его на пацанов. Как узнали об Указе, то многие воры были очень недовольны законодательством. Они говорили: “Теперь нам крышка, нужно что-то думать”»[194].
Вместе с тем надо подчеркнуть, что принятые Указы, с одной стороны, может быть, и усилили тенденцию отхода некоторой части преступников от уголовных традиций и обычаев, но, с другой, – привели к еще большей концентрации «воров» и иных лиц, совершивших хищения, в местах лишения свободы. К началу 50-х гг. наблюдается значительный рост числа осужденных в ИТУ. Последнее обстоятельство еще более осложнило в них криминогенную обстановку. Большинство учреждений становилось все менее управляемыми. Не случайно поэтому участились случаи убийств сотрудников правоохранительных органов и помогавших им заключенных, возросло число нападений на конвой с целью совершения групповых побегов и т. п.
Кроме того, в этот период, на наш взгляд, допускается ряд организационных просчетов в порядке исполнения наказаний. Руководство органов внутренних дел принимает весьма неоправданные решения по стабилизации оперативной обстановки в исправительно-трудовых учреждениях, расположенных в центральных регионах СССР. По указаниям МВД СССР проводятся этапирования заключенных в отдаленные районы РСФСР из других республик, туда же осуществляются и массовые перемещения представителей враждующих группировок. Тем самым лагерные пункты, где размещались различные категории лиц, отбывающих наказание, перестали справляться со своими функциями. Администрация мест лишения свободы вынужденно, а иногда и преднамеренно, допускает сведение в единые зоны приверженцев «воров в законе» и «отошедших». В уголовной среде данный процесс назвали «ершилово». Первые опыты такой практики имели тяжкие последствия.
Вот какие воспоминания осужденного Уральского УЛИТУ сохранились в архиве 1953 г.: «Ивдельский этап осужденных “отошедших” был сформирован преимущественно из бывших “воров”, принимавших участие в Великой Отечественной войне. Они, ходившие не раз в рукопашные схватки с фашистами и в разведки боем, в местах лишения свободы ни в чем не уступали “правоверным ворам” в борьбе за неформальную власть. Их смелость, дерзость и жестокость, проявленные в противоборстве с “ворами”, наводили на последних ужас.
Время этапирования длилось более месяца. Никто из заключенных и охраны не знали истинных целей этого более чем на 5 тысяч километров перемещения подневольных. Ванинский порт встретил ивдельчан своей обычной сырой погодой. Железный шлагбаум со скрипом поднялся, тюремные ворота “воровской командировки” распахнулись; “воры” ожидали гостей, вооружившись заранее пиками, штырями и ножами. Они в предвкушении очередной резни угрожающе выкрикивали из толпы: “Ну что, сучье, пришло время и рассчитываться за свои долги”.
Не ожидавшие такого поворота событий этапируемые остановились перед входом в зону, но в свои права вступил конвой – прикладами винтовок и при помощи собак прибывших начали теснить к воротам. Часть зэков сбрасывали с себя бушлаты в сторону злобных собак, которые тут же их разрывали на клочья; используя этот отвлекающий маневр, они пытались вырваться из образовавшегося кольца. Через тридцать минут осужденных силой оружия втолкнули на территорию лагеря, на месте событий, политом обильно кровью, лежала разорванная одежда…»
Волна насилия в пенитенциарных учреждениях обусловила возврат к исключительной мере наказания. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1953 г. «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в исправительно-трудовых лагерях» было допущено применять к виновным в этих преступлениях смертную казнь. Это дополнение в законодательстве, безусловно, заставило хранителей уголовных традиций и обычаев пересмотреть свое отношение «вынесению смертных приговоров» нарушившим «закон» «ворам».
Между тем, к сожалению, в целом проводимое в конце 40-х – начале 50-х гг. усиление мер предупредительного воздействия не дало ожидаемого эффекта. Поэтому, чтобы в кратчайший срок устранить серьезные недостатки в работе карательных органов, в середине 50-х гг. (во исполнение постановлений ЦК КПСС от 10 июля 1954 г. и 25 октября 1956 г.) осуществляется ряд практических мероприятий. Такой резкий поворот партии лицом к «нарывающим» проблемам исправительно-трудовой системы был, естественно, вызван изменениями в самой партии, во всей стране, произошедшими после известных событий.
В исправительно-трудовые лагеря направляются опытные оперуполномоченные для активизации работы среди воров-
рецидивистов. Улучшается прокурорский надзор за законностью в местах заключения. К концу 50-х гг. прекратилась практика массовых перемещений «авторитетов» уголовной среды, и утвердился принцип работы: «Каждой возникающей группировке должен быть положен конец там, где она возникла». Запрещалось использовать осужденных на ответственных административно-хозяйственных должностях и в конвойной охране. На единой нормативной базе[195]совершенствуется режим содержания: устанавливается строго регламентированный распорядок в ИТУ, вводится отрядная структура подразделений и безналичный расчет с заключенными, более целенаправленной становится дисциплинарная практика. В жилых зонах, на производственных участках обеспечивается круглосуточный надзор за «авторитетами» уголовной среды, устанавливается раздельное содержание отдельных категорий заключенных[196].
Проведение в жизнь указанных мероприятий являлось серьезной предпосылкой наступательной деятельности на местах по разложению и развенчанию воровских группировок.
Хранители уголовных традиций встретили нововведения массовыми протестами и беспорядками[197]. Продолжающейся их преступной активности противопоставляется активная работа администрации мест лишения свободы. Во второй половине 50-х гг., во исполнение приказа МВД СССР о мерах по усилению изоляции уголовно-бандитствующего элемента в исправительно-трудовых лагерях МВД, в основном была решена задача раздельного содержания и трудового использования представителей враждующих группировок. Не получая поддержки извне и не имея возможности жить за счет грабежей, вымогательств, карточной игры, часть участников криминального сообщества вынуждена была приступить к работе, т. е. нарушить одну из главных своих «заповедей». Только одно это уже заметно пошатнуло дотоле сплоченные ряды «авторитетов» уголовной среды. Возникающие между ними противоречия умело использовали работники ИТУ. Главари и заключенные, их поддерживающие, оказались в штрафных изоляторах, специальных лагерных пунктах, тюрьмах и тюремных отделениях[198]. Последние создавались практически при каждой следственной тюрьме, что сыграло очень важную роль в изоляции привычных правонарушителей.
Вместе с тем в местах лишения свободы начинает применяться практика своеобразной мести, а также принудительного воздействия на «авторитетов» преступного мира. Так, например, лидеров криминальных группировок помещали в камеры штрафных изоляторов, где находились отверженные ими заключенные – «камеры лохмачей». Возмездие над «ворами» осуществлялось в самой изуверской форме, и возврат их в сообщество становился невозможным.
