Евгений Тонков - Толкование закона в Англии
Фуллер считает проблему толкования «наиболее тонким элементом в деле поддержания согласованности между законом и официальными действиями», по его мнению, «законность требует, чтобы судьи и другие должностные лица применяли статутное право, руководствуясь не собственной фантазией или педантичным буквализмом, а согласно принципам толкования, которые соответствуют их положению в правопорядке в целом». Фуллер указывает эти принципы: «Лучший и кратчайший из известных мне ответов датируется 1584 годом, когда судьи Суда казначейства встретились, чтобы рассмотреть сложную проблему толкования в деле Хейдона:
Первое: Каково было общее право перед созданием Акта.
Второе: В чем заключается порок или изъян, в отношении которых существовал пробел в общем праве.
Третье: Какое средство нашел и назначил Парламент для уврачевания болезни общества.
И четвертое: Истинное основание этого средства; а затем собрание всех Судей всегда должно дать такое толкование, которые подавит порок и ускорит исцеление.
К списку надо было бы добавить пятый пункт, который мог бы звучать следующим образом: “Насколько хорошо поймут предназначение Акта те, кто должен руководствоваться его словами, ибо закон не должен становиться западней для тех, кто не может знать его оснований столь же полно, как Судьи”[285].
Фуллер предостерегает общество от судейских деформаций: «Верность принятому закону зачастую отождествляется с пассивным отношением со стороны судьи, который просто принимает написанное. Если он действует “творчески”, это означает, что он выходит за рамки своего предназначения, как толкователя. Те, кто предпочитает законодательным актам прецедентное право, склонны приветствовать этот отход и ликуют, видя, что судья вроде бы делает столь много из столь малого. В отличие от этого, те, кто не доверяет судебной власти, склонны видеть в любой творческой роли отказ от принципа и стремление к личной власти. Законодательный акт не служит цели, столь же простой и легко определяемой, как, например, цель пылесоса. Общественное зло, которое он предназначен исправить, часто весьма тонко и сложно, так что даже само его существование замечают только те, кто придерживается ценностных суждений определенного рода. При всех своих тонкостях проблема толкования занимает жизненно важное, центральное место во внутренней морали права. Она, как никакая другая проблема, показывает, что сама природа задачи поддержания законности связана с сотрудничеством. Если необходимо, чтобы у толкователя сохранялось чувство полезности его миссии, законодательный орган не должен возлагать на него бессмысленных задач. В свою очередь, чтобы выполнить свои обязанности, разработчик законопроекта должен быть способен предугадывать рациональные и относительно устойчивые модели толкования. Эта взаимная зависимость пронизывает весь правопорядок, хотя и не всегда очевидным образом»[286].
Руперт Кросс (Rupert Cross, 1912–1980) – английский теоретик и практик, автор монографий «Прецедент в английском праве», «Толкование статутов», «Теория доказательств», «Очерк доказательственного права», «Английская система назначения наказаний», «Введение в уголовное право». В работе «Прецедент в английском праве» Кросс исследует механизм формирования и функционирования прецедентного права, книга переведена на многие языки, включена в учебные программы. Его труд «Толкование статутов» (Statutory Interpretation, первое издание – 1976) является фундаментальным исследованием сформировавшейся во второй половине XX в. доктрины толкования закона. Каждый человек в той или иной мере является интерпретатором права вообще и конкретных законов в частности. Все люди, не являющиеся судьями, при рассмотрении их собственного дела будут убеждать судью в своей правоте. Независимо от их слов и аргументов, решение судьи будет связано с тем, как другие суды ранее поступали в подобных ситуациях, или поступили бы в данной ситуации. На протяжении судебной деятельности существует допущение, что слово «толкование» является лишь выражением для пользования статутами в случае споров о значении слов. В действительности, оно содержит возможность разных интеллектуальных и процессуальных явлений, которые, конечно, могут быть описаны как «толкование», но имеют существенные различия: это интерпретация словосочетаний с неясными значениями; вызывающее сомнения описание ситуаций, действий и фактов; процесс применения слов с бесспорными значениями к оспоримым фактам и т. д. Многие из этих феноменов Кросс предпочитает относить не к толкованию статута, а к сфере его применения, дифференцируя эти категории.
Процесс толкования начинается задолго до суда, сопровождается различными консультантами и советчиками, в том числе правовыми адвокатами. Клиент, обратившийся за профессиональным толкованием, не может быть полностью уверен в том, является ли правильной точка зрения адвоката, следует ли исполнять его советы. В этом смысле адвокат осуществляет интерпретацию относящихся к делу положений статута, поскольку клиент может не понимать характер действия закона на свою юридическую проблему даже после его прочтения. Будет ли правильным называть этот процесс уже «толкованием», если да, то, скорее всего, толкование закона начинается уже на кухне, и в этом смысле все люди могут считать себя в той или иной степени специалистами по толкованию статутов.
Характеризуя толкование закона в строгом значении судебной деятельности, Кросс обосновывает отграничение толкования от судебного правотворчества. На первый взгляд процесс выявления смысла в уже существующем тексте статута представляется отличным от внесения в него изменений, но существует устойчивое мнение, согласно которому судья, осуществляя толкование, меняет закон. «В «строгом» толковании судья приписывает законодателю ту волю, которую он имел в момент создания акта (по мнению судьи), в «свободном» толковании судья приписывает законодателю волю, которую тот не имел вовсе, но которая (по мнению судьи) была упущена законодателем только по случайности: эта предполагаемая воля законодателя настолько очевидна, что если бы конкретный случай, требующий толкования, был перед лицом законодателя, он бы учел это своей волей, – и судья действует, исходя из того, будто бы законодатель это учел… В любом деле таким образом истолковать статут означает изменить его: «толкование» становится своего рода эвфемизмом слову «изменение». Чтобы расширить старое право, фактически создается новое право. Чтобы уточнить старое право, мы pro tanto уничтожаем его”[287].
По мнению Кросса, обязательность толкования обусловлена противоречивостью правил и коллизией принципов, сам процесс этой деятельности связан с многоликой творческой работой хороших юристов, обладающих множеством разносторонних талантов. Толкование статутов – не тот предмет, который может быть замкнут в узкие правила. Критикуя судейскую нерешительность и излишнюю компромиссность, Кросс полагает, что «суды являются слишком робкими, когда сталкиваются с очевидной ошибкой или пробелом в праве, их подход – слишком консервативный для воздействия на социальные изменения, суды толкуют статуты слишком узко без достаточного внимания к цели законодателя»[288].
Фрэнсис Беннион (Francis Bennion, род. 1923) – английский ученый, автор текстов нескольких законов, в том числе конституций Ганы и Пакистана. Его учение о толковании закона содержит структурные параметры законотворчества: подготовительные (процессуальная законность, своевременность, понятность, дискуссионность, приемлемость, краткость) и операционные (правовая эффективность, определенность, понятность, правовая совместимость). В ставшей классической для студентов права работе «Толкование законов» он обосновывает совокупность принципов, правил, лингвистических максим толкования. Беннион выделяет несколько типов законодательных определений (statutory definitions): разъясняющие (clarifying), маркирующие (labelling), референциальные (referential), исключающие (exclusionary), расширяющие (enlarging), исчерпывающие (comprehensive).
Разъясняющие дефиниции раскрывают значение общеупотребительного слова или фразы, точно указывая, какие компоненты включены в его значение в рамках данного акта. Их основная функция – избежать сомнений. Маркирующие дефиниции предполагают использование законодателем термина в качестве маркировки для обозначения определенного понятия. Вместо того, чтобы повторять описание того или иного понятия в тексте всего акта, законодатель использует маркирующий термин. О референциальных дефиницях можно говорить в том случае, если значение термина уже определено существующим статутом или иным источником права, исключающие дефиниции – это такие дефиниции, которые лишают термин определённых компонентов значения, в общем и целом ему присущих. Так, Беннион приводит пример с Актом «О приютах для животных» 1963 г. (Animal Boarding Establishments Act, 1963), где лишь в конце текста закона сказано, что под животными (animals) понимаются только кошки и собаки (cats and dogs). Расширяющие дефиниции добавляют к значению термина какой-либо компонент, исчерпывающие дефиниции предусматривают полное определение значения слова с указанием всех его элементов[289].
