Василий Мальцев - Принципы уголовного права и их реализация в правоприменительной деятельности
Т. В. Кленова отмечает: «Принцип равенства граждан перед законом не абсолютен. Он прежде всего предполагает равенство оснований для уголовной ответственности и ее неотвратимость, а также общие пределы наказания лиц, совершивших преступления, независимо от их пола, расы, национальности, языка, происхождения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям. Вместе с тем процесс назначения наказания в основном подчинен иному специфическому для уголовного права принципу – индивидуализации уголовной ответственности, который как раз допускает при назначении наказаний учет половой, а в соответствующих случаях и социальной принадлежности лица»251.
Таким образом, при характеристике содержания принципа равенства граждан перед законом авторы приведенных высказываний делают акцент на одинаковых, единых, равных основаниях уголовной ответственности (И. Я. Козаченко, А. Н. Игнатов, Н. А. Лопашенко, Т. В. Кленова), порой даже называя этот принцип принципом «равенства ответственности» (Р. Р. Галиакбаров). Единые, одинаковые основания уголовной ответственности – важнейшая предпосылка равенства в ответственности, а значит, и равенства перед уголовным законом.
Между тем равенство граждан перед уголовным законом предполагает не только одинаковые основания уголовной ответственности, единую юридическую квалификацию одного вида общественно опасных деяний – это лишь внешние границы равенства, но и точную с учетом внутривидовых свойств деяния меру ответственности – это внутренние параметры равенства, его глубина, достигаемая при индивидуализации наказания. В самом деле, можно ли утверждать, что принцип равенства граждан перед законом соблюден в случаях, когда, допустим, за тождественные по общественной опасности хулиганские действия (ч. 2 ст. 213 УК), при прочих равных условиях, одно лицо приговаривается к двум, а другое – к семи годам лишения свободы. Нет, конечно, равенство закона нарушается в отношении одного или даже обоих осужденных. Суд проигнорировал внутривидовые свойства деяний, в результате чего он не смог установить одинаковых, реально существовавших оснований уголовной ответственности, что и привело к неравенству при применении закона.
Поэтому учет «характера и степени общественной опасности преступления», скорее, выступает не одним из проявлений «личной ответственности лица» (Н. А. Лопашенко), а представляет собой реализацию все того же равенства граждан перед законом на правоприменительном уровне. Отсюда не следует и противопоставлять принцип равенства «специфическому для уголовного права принципу – индивидуализации уголовной ответственности» (Т. В. Кленова), ибо в основании последнего все также находятся «характер и степень общественной опасности преступления», без точного учета которых «справедливое наказание» попросту недостижимо (ч. 1, 3 ст. 60 УК).
Безусловно, что «перед уголовным законом ни у кого нет привилегий» (Н. А. Лопашенко), что за «такие общеуголовные преступления, как убийство, изнасилование и т. п., все граждане независимо от занимаемого положения должны привлекаться к ответственности на равных основаниях» (А. Н. Игнатов). Вместе с тем проблему иммунитета депутатов и судей, отчасти перешедшую на страницы юридической литературы из средств массовой информации и потому несущую в себе довольно сильный газетно-публицистический заряд, строго говоря, вряд ли вообще можно назвать уголовноправовой. Уголовный закон отнюдь не освобождает эти категории граждан от уголовной ответственности.
Особый же процессуальный порядок привлечения их к уголовной ответственности, вероятно, необходим и по общеуголовным делам, ибо он исключает возможность произвольных, необоснованных обвинений, а следовательно, гарантирует подлинную независимость депутатов и судей от преследований другими ветвями власти. Понятно, что этот порядок безусловно должен также исключать и вероятность их уклонения от уголовной ответственности.
Конечно, освобождение от ответственности и смягчение наказания из-за должностного положения лица, совершившего преступление, является попранием принципа равенства граждан перед законом. Однако ст. 4 УК формально препятствует возможности установления либо усиления ответственности лица, употребившего свое должностное положение для совершения преступления. Ведь и за более опасные преступления, связанные с использованием должностных полномочий, специальные субъекты по ст. 4 УК должны вроде бы нести ответственность наряду с лицами, не обладающими такими полномочиями и совершающими поэтому менее опасные преступления. А равная ответственность за неравные по общественной опасности преступления – это не менее грубое нарушение указанного принципа. В случаях же, когда преступлениям по должности, ответственность за которые предусмотрена специальными нормами, не соответствуют составы посягательств, описанные в общих нормах, уголовное преследование должностных лиц в силу такого их равенства со всеми гражданами по букве закона вообще невозможно, что как раз и создает некие юридические основания привилегированного общественного статуса должностных лиц.
«Особый социальный статус лица, его должностное положение (статьи 285–293 УК) или исполнение управленческих функций в коммерческой или иной организации (статьи 201–204 УК), – отмечает Р. Р. Галиакбаров, – повышают ответственность лиц, обладающих этими признаками, в сравнении с аналогичными опасными поступками рядовых работников. Такое решение объясняется возрастанием меры ответственности перед обществом лиц, наделенных должностными или управленческими функциями, в случае использования своего положения вопреки интересам общества и государства»252.
Соглашаясь с приведенной точкой зрения, уточним, что возрастание меры ответственности лиц, наделенных указанными функциями, происходит именно потому, что данные функции используются ими в качестве составляющих способа совершения более опасного деяния. Возрастание меры ответственности, следовательно, обусловливается увеличением общественной опасности поступка, совершенного специальным субъектом, т. е. такое возрастание не выходит за рамки принципа равенства: неодинаковые по опасности деяния предполагают и неодинаковую меру ответственности. В этом смысле равной ответственности как раз и «должно предшествовать социальное равенство» (И. Я. Козаченко) в аспекте единого «особого социального статуса», другими словами, тождественных признаков специального субъекта преступления.
Между тем индифферентные способу совершения преступления социальные различия, которые могут отражать «социальное положение человека, его пол, возраст», как и расу, национальность, язык и т. д., «повышать или понижать пределы ответственности» (Р. Р. Галиакбаров) все же не способны. Признать обратное, значит, по существу, частично отменить действие принципа равенства граждан перед законом.
Однако если действительно «к женщинам, несовершеннолетним и мужчинам, достигшим к моменту вынесения приговора шестидесятипятилетнего возраста, не может применяться смертная казнь»253, то, казалось бы, не остается ничего другого как согласиться, что равенство независимо от пола и возраста ограничено.
С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев указывают на «две формы равенства – формальное (или юридическое) и фактическое (или социальное). Уголовно-правовой принцип равенства граждан перед законом имеет в виду закрепление юридического равенства, т. е. равноправия граждан. Смысл этого юридического аспекта в данном случае состоит в том, чтобы обеспечить равную для всех граждан обязанность понести ответственность за совершение преступления, вид и размер которой предусмотрен уголовным законом. Уголовноправовой принцип равенства отражает ту характерную черту права, которая отличает его как «равную меру», «одинаковый масштаб».
Что касается фактического равенства, то его достижению в сфере уголовного права служат другие уголовно-правовые принципы и, в частности, принцип справедливости, применение которого при избрании меры уголовно-правового воздействия позволяет учесть индивидуальные особенности конкретного случая и лица, совершившего конкретное преступление»254.
Не связанные со способом совершения преступления социальные различия влияют на пределы ответственности лишь в той мере, в какой они значимы с точки зрения гуманистических ценностей. Таким образом, не сами по себе социальные различия, а именно принцип гуманизма (шире – гуманистический аспект справедливости) ограничивает, смягчает воздействие юридического (формального) равенства на уголовную ответственность. Поскольку же полное социальное (фактическое) равенство субъектов преступлений вообще-то как в жизни, так и в сфере права недостижимо255, принцип гуманизма и выступает тем главным критерием, на основании которого осуществляется нивелирование социального неравенства в уголовном праве.
