Иосиф Левин - Суверенитет
Суверенитет – действенное орудие политической борьбы.
Разумеется, о суверенитете уже не приходится говорить там, где под покровом формальной независимости скрывается полная экономическая, политическая и военная зависимость, превращая суверенитет в голую форму, лишенную содержания. В этом случае суверенитет отсутствует не только в политическом, но и в юридическом смысле, как бы ни звучала соответствующая статья международного договора. Такова, например, «независимая» Трансиордания по англо-трансиорданскому договору.
В буржуазном публичном праве слова часто служат не для отражения, а для прикрытия действительности. Буржуазная диктатура нередко прикрывается «народным суверенитетом». Империалистическое государство, навязывая колониальной стране неравноправный кабальный договор или договор о протекторате, не стесняется включить в этот договор и статью о «суверенитете» закабаленного государства[72]. Конституция федерации может твердить о «суверенитете» государств-членов, как в Швейцарии. Даже буржуазные государствоведы и юристы не всегда решаются оперировать подобными фикциями. (Так, судья Постоянной палаты Международного правосудия Хадсон признает: «Призрак пустого суверенитета не должен затемнять действительный характер ситуации».[73])
Судить о наличии или отсутствии суверенитета лишь по словесной терминологии, употребляемой в международном договоре или конституции, – даже если эта терминология полностью противоречит действительному положению вещей и действительному содержанию этих договоров – было бы несостоятельно ни с политической, ни с юридической точки зрения. Исходя из этого, необходимо считать, что государство, вся территория которого оккупирована врагом, перестает быть суверенным государством, хотя бы правительство его, нашедшее убежище за границей, продолжало признаваться всеми государствами (не считая, разумеется, государства-завоевателя) в качестве суверенного правительства. Признание правительства, фактически утратившего власть над своей территорией в результате оккупации или внутреннего переворота, имеет по существу лишь отрицательный смысл: это – форма непризнания оккупации или переворота. Оно исходит из молчаливого предположения, что речь идет лишь о временном перерыве в осуществлении суверенитета, который продолжает существовать как потенциальный суверенитет. В период Второй мировой войны множество правительств стран, оккупированных гитлеровскими войсками, продолжало существовать в Лондоне, Каире и так далее и признаваться в качестве независимых правительств. Но говорить в 1941–1943 гг. о Бельгии, Польше или Голландии как о суверенных государствах было бы, разумеется, неправильно. Разве не шла борьба как раз за восстановление нарушенного, вернее, насильственно разрушенного суверенитета? Правительство, не осуществляющее власти на своей территории, может рассматриваться как правительство в формальном смысле, как правительство для некоторых целей, но не как правительство в собственном смысле, т. е. как орган власти суверенного государства.
Освобождение ряда оккупированных гитлеровцами стран в 1944–1945 гг. ознаменовалось серьезными социально-политическими сдвигами в этих странах. Выдвинулись и утвердили свое политическое руководство новые социальные силы, в то время как ранее господствовавшие классы скомпрометировали себя сотрудничеством с врагом. В процессе борьбы создались новые органы, выступившие представителями тех социальных сил, которые утвердили свое право на суверенитет и стали носителями политического суверенитета в государстве.
Эта ситуация вызвала после крушения гитлеровского «нового порядка» немало государственно-правовых и международно-правовых проблем. При решении этих проблем было невозможно исходить из законности таких реакционных, антинародных режимов и правительств, которые существовали к моменту оккупации, но после оккупации решительно отвергались народом, сопротивлявшимся их возвращению. Послевоенная практика показала, что в тех странах, которые имели возможность свободно решить вопрос о своем будущем политическом строе, этот строй устанавливался в соответствии с новым соотношением внутренних социально-классовых сил. Это означало полное обновление государственной жизни и установление форм новой народной демократии. В некоторых государствах – наиболее яркий пример представляет Греция – лишь внешняя интервенция оказалась в состоянии навязать народу ненавистный ему режим, что не могло не привести к гражданской войне, в которой народ утверждает свое морально-политическое право на суверенитет против империализма и монархо-фашистского правительства, не имеющего за собой по существу ни морально-политического, ни юридического титула на власть.
2
В литературе о суверенитете можно нередко встретить отождествление понятия суверенитета с совокупностью определенных прав властвования. Старые немецкие авторы с особым педантизмом выписывали различные «Hoheitsrechte», образующие суверенитет. Однако суверенитет не состоит из прав; он является основанием прав, выражая вместе с тем и характер осуществления этих прав.
Суверенитет в международном праве означает полную право– и дееспособность государства. Довольно распространенный в международно-правовой литературе термин «полусуверенные государства» вряд ли можно считать вполне вразумительным. При своем возникновении этот термин относился к государствам, входившим в состав Германской империи. В настоящее время он применяется для обозначения государства с ограниченной право– и дееспособностью. Такими являются страны, находящиеся в состоянии колониальной зависимости, как протектораты, вассальные государства, государства, связанные неравноправными договорами или мандатами. Здесь мы имеем дело с попыткой освящения и легализации в международном праве колониальных режимов. Разумеется, пока существует колониальная система, действующее международное право не может обойтись без определения юридического статута данных государственных образований; однако нам нет надобности принимать термин, несостоятельный с логической точки зрения и в то же время имеющий определенную политическую тенденцию – приукрасить, затушевать подлинное положение вещей видимостью обладания этими зависимыми, несуверенными территориями, какой-то «частицей» суверенитета.
Полновластие и независимость государства проявляются в осуществлении функций государства и предполагают поэтому наличие соответствующих суверенных прав, юридически обеспечивающих осуществление данных функций. Сюда относятся такие права, как право создания своих органов власти, право ведения внешних сношений, право считаться воюющей стороной, право законодательствования, право суда, право поддержания порядка на своей территории и т. п. Однако наличие этих прав, являясь необходимым условием суверенитета, само по себе еще недостаточно для образования суверенитета. Ибо всеми этими правами может обладать и несуверенное государство. Вассальная Болгария вела войны; несуверенные члены некоторых буржуазных федераций могут располагать известными формальными правами в области внешних сношений и т. п. Таким образом, каждое из этих прав само по себе может принадлежать не только суверенному, но и несуверенному государству. Специфичной для суверенных государств является прежде всего полнота этих прав. Несуверенные государства, как правило, не располагают всеми государственными правами и лишены того или иного из этих прав, например права внешних сношений или права рассматриваться как самостоятельная воюющая сторона. Однако основной существенной характеристикой суверенитета является полновластие и независимость в осуществлении этих прав, т. е. наиболее совершенное с точки зрения интересов господствующего класса в государстве обладание ими. Таким образом, суверенитет характеризуется не только объемом прав, но и, что наиболее существенно, особым характером или качеством обладания этими правами. При этом необходимо иметь в виду, что конкретный перечень этих прав не является постоянным, раз навсегда данным, а определяется функциями государства на данной исторической стадии развития общества, изменяясь по мере того, как изменяется состав функций государства. Так, социалистическое государство на второй фазе своего развития по составу своих функций резко отличается от любого буржуазного государства и даже от социалистического государства первой фазы, поскольку в нем отпала функция военного подавления внутри страны, появилась функция охраны социалистической собственности и полностью развилась функция хозяйственно-организаторской и культурно-воспитательной работы. Может измениться и характер отдельных функций. Так, с развитием международно-правовых институтов, направленных на обеспечение коллективного подавления агрессии с любой стороны, военная функция государства может свестись к защите своей территории и к обязанности участвовать в коллективных действиях против агрессора. Изменяются в соответствии с изменением материальных условий жизни общества и средства осуществления функций государства. Так, военная функция капиталистического государства эпохи империализма предполагает и далеко идущие экономические мероприятия, идеологическую пропаганду и т. д. и т. п.[74]
