Зинур Зинатуллин - Избранные труды. Том I
Именно метод убеждения в истории существования нашего государства всегда был и остается главным методом государственного руководства обществом[67]. Применительно к праву убеждение заключается в осознании членами общества необходимости следовать предписаниям социалистических правовых норм и организовать в соответствии с ними как свое поведение, так и поведение других лиц. Являясь «универсальным средством охраны правопорядка», убеждение «входит в содержание любого вида правоохранительной деятельности, в том числе и принуждения, осуществляемого в сфере уголовного судопроизводства»[68].
Уголовно-процессуальное принуждение представляет собой разновидность государственного принуждения. Последняя есть не что иное, как применяемое компетентными органами и должностными лицами государства в форме специальных актов и в рамках правовых норм психическое, физическое или материальное воздействие на субъектов общественной жизни (личность) с целью подчинения их воли и поведения выраженным в законе интересам и воли социалистического общества и государства[69]. Являясь не основным, а лишь вспомогательным способом обеспечения выполнения требований закона, государственное принуждение ни в какой сфере, в том числе и в сфере борьбы с преступностью, не может, как полагают иногда[70], оттеснить убеждение на второй план.
Исследованию существа и назначения уголовно-процессуального принуждения посвящен ряд работ[71]. Вместе с тем в процессуальной науке нет еще достаточно четкой теоретической концепции принуждения в сфере уголовного судопроизводства, что ведет к существенным различиям как в исходных позициях авторов, так и в определении тех или иных конкретных процессуальных мер в качестве принудительных. В силу этого представляется важным определить и рассмотреть признаки, характеризующие уголовно-процессуальное принуждение, те критерии, благодаря которым та или иная мера может быть отнесена к числу процессуально принудительных, и вывести соответствующее определение (дефиницию).
При всей внешней разности выделяемых теми или иными авторами систем признаков уголовно-процессуального принуждения[72] они в действительности же, как нам представляется, существенных различий в себе не содержат. Это и понятно, ибо в основе уголовно-процессуального принуждения лежит один и тот же специфический предмет и метод регулирования тех общественных отношений, которые формируются в процессе производства по уголовным делам.
Отмечая, что уголовно-процессуальное принуждение может иметь место лишь в сфере уголовного судопроизводства, мы тем самым прежде всего подчеркиваем государственно-властный характер действий и отношений, складывающихся и развивающихся при применении конкретных мер уголовно-процессуального принуждения, выступающих в виде «властеотношений»[73]. Круг субъектов, облеченных полномочиями на применение уголовно-процессуального принуждения, точно определен в законе – это лицо, производящее дознание, следователь, прокурор, судья и суд (ст. 3, 32, 33, 36 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик; ст. 3, 89,211,260 УПК РСФСР)[74].
Законодатель называет и возможных участников процесса, к которым может применяться уголовно-процессуальное принуждение. К их числу относятся, в первую очередь, подозреваемые и обвиняемые. К ним, при наличии соответствующего основания, может быть применена любая из числа предусмотренных в уголовно-процессуальном законе мер принуждения, в том числе и наиболее острые из них, как задержание и меры пресечения. Применение отдельных мер уголовно-процессуального принуждения (обыск, выемка, освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования, привод) допускается и в отношении потерпевших и свидетелей.
По своей сущности уголовно-процессуальное принуждение выражается в физическом, материальном, психологическом или моральном воздействии; всегда связано с определенными правовыми ограничениями в виде лишений личного, имущественного или организационного характера, в том числе телесной неприкосновенности, свободы передвижения и выбора занятий, неприкосновенности жилища, тайны переписки и телефонных переговоров, возможности свободного распоряжения находящимся в правомерном владении имуществом и т. д. Именно правоограничительный критерий и является, как правило, основным при отнесении той или иной процессуальной меры к числу принудительных.
Однако определение сущности уголовно-процессуального принуждения по одному такому критерию «не только необоснованно расширяет объем этого понятия, но и ведет к утрате того наиболее специфического, что характерно для принуждения в социалистическом обществе – быть дополнительным средством, вступающим в действие тогда, когда авторитета закона и убеждения в необходимости его неукоснительного исполнения оказывается недостаточно»[75]. Ограничения правового статуса граждан возможны лишь при условии невыполнения ими тех или иных правовых предписаний. Это и составляет другой, органически связанный с первым, критерий уголовно-процессуального принуждения. При добровольном выполнении ими своих обязанностей принуждению места нет. Процессуальное принуждение обусловливается прежде всего «конфликтной ситуацией (курсив наш. – З.З.) возникающей в процессе осуществления уголовного судопроизводства, и обстоятельствами, вытекающими из сложности и необходимости обеспечения его задач»[76]. Речь идет о ситуациях, могущих возникнуть, как правило, после положительного решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Отсюда факт возбуждения уголовного дела есть также одно из условий применения уголовно-процессуального принуждения. Кроме того, применение, к примеру, мер пресечения и отстранения от должности как мер уголовно-процессуального принуждения возможно, как правило, лишь при наличии сформулированного по делу обвинения (исключение составляют случаи применения мер пресечения к лицам, подозреваемым в совершении преступления). Вследствие сказанного факт привлечения лица к уголовной ответственности в качестве обвиняемого может также рассматриваться как одно из условий применения уголовно-процессуального принуждения.
Но, как отмечалось, конкретно взятая мера уголовно-процессуального принуждения может быть применена только при наличии ситуации, обусловливающей необходимость ее избрания. Наличие или отсутствие такой ситуации определяются в каждом отдельном случае совокупностью данных фактического характера, с которыми закон связывает использование той или иной меры процессуального принуждения. Именно совокупность фактических данных (доказательств), позволяющих сделать вывод о необходимости применения той или иной меры уголовно-процессуального принуждения, является достаточным основанием для ее применения.
По своему целевому назначению уголовно-процессуальное принуждение призвано содействовать успешному осуществлению стоящих перед советским уголовным судопроизводством задач (ст. 2 Основ, ст. 2 УПК РСФСР). Эта общая цель конкретизируется применительно к непосредственным целям отдельных видов и мер уголовно-процессуального принуждения. Так, непосредственными целями мер пресечения являются воспрепятствование уклонению обвиняемого (подозреваемого) от следствия и суда, устранение возможности с их стороны воспрепятствовать установлению по делу объективной истины, предотвращение возможности совершения этими лицами других преступлений, а также обеспечение исполнения приговора (ст. 33 Основ, ст. 89 УПК РСФСР). Достаточно определенные указания на непосредственные цели содержатся в нормах, определяющих основания и порядок производства задержания (во многом совпадают с целевым назначением мер пресечения), выемки и обыска, освидетельствования, получения образцов для сравнительного исследования и т. д. (ст. 122, 167, 168, 181, 186 УПК РСФСР).
Как видим, в одних случаях меры уголовно-процессуального принуждения предназначены для обеспечения надлежащего, соответствующего предписаниям процессуально-правовых норм поведения определенных субъектов уголовно-процессуальных отношений, в других – призваны обеспечить получение и исследование доказательственного материала. Вместе с тем конкретная форма проявления этих целей зависит в определенной мере и от того, допущено тем или иным участником процесса какое-либо правонарушение или нет. Одни меры принуждения применяются преимущественно в целях предупреждения и пресечения правонарушений и сфере уголовно-процессуальных отношений (меры пресечения, отстранение обвиняемого от должности, наложения ареста на имущество и др.); другие же используются в тех случаях, когда такое нарушение уже произошло. Среди последних, в свою очередь, следует выделять меры принудительного исполнения не выполненных добровольно обязанностей (к ним могут быть отнесены, например, привод не явившегося по вызову в следственно-судебные органы лица; производство выемки после отказа выдать предметы и документы, имеющие значение для дела) и меры воздействия к нарушителям процессуального закона (изменение меры пресечения на более строгую и удаление нарушителя из зала судебного заседания). Тот факт, что в названных мерах содержатся в определенной степени и элементы уголовно-процессуальной ответственности (особенно в мерах воздействия к нарушителям процессуального закона), не лишает их общего превентивно-принудительного свойства, характерного для всего уголовно-процессуального принуждения, в силу которого оно прежде всего и призвано способствовать устранению вредных для достижения задач советского уголовного судопроизводства явлений[77].
