Аркадий Ваксберг - Преступник будет найден (Рассказы о криминалистике)
Вероятность ошибки, вызванной неточным восстановлением внешности по черепу, видимо, невелика (таков, во всяком случае, многолетний опыт применения этого метода), но она существует. Призывы к «осторожному», «очень осторожному», «максимально осторожному» его использованию, критическое отношение к нему со стороны высших органов суда и прокуратуры — все это продиктовано не стремлением принизить науку или скомпрометировать работу большого ученого. Отнюдь! Это продиктовано заботой о чистоте правосудия, о защите человека, о гарантии против ошибки, которая страшна и в том случае, если на тысячу бесспорных побед она одна.
Ясно ли, о чем идет спор? Спор идет о том, можно ли портрет, воссозданный по черепу, считать доказательством, а тем более единственным или хотя бы «главным» доказательством по делу? Скажем, пропал человек, его ищут. А тут — как раз «вовремя» — поблизости находят чьи-то останки. Среди них череп. Восстанавливают портрет по методу профессора Герасимова — оказывается, есть сходство с пропавшим. Так вот, можно ли этот портрет считать уликой против того, кто подозревается в убийстве пропавшего человека?
Обычно суды отвечают на этот вопрос отрицательно — боятся ошибки. И правильно делают. Тогда зачем я рассказываю об этом — ведь я собирался писать об успехах науки, а не об ее исканиях? И зачем вообще юристы обращаются к антропологам, если скептически относятся к их заключениям, не всегда верят их выводам, сомневаются, спорят?
Но, во-первых, без исканий не бывает успехов. Путь исканий и борьбы — это закономерный путь развития любой науки, любой школы, любого метода. Опровержение сомнений, критика критики, проверка и еще раз проверка — естественный процесс познания, иначе он был бы и безрезультатен, и пресен.
А во-вторых, антропологам верят. Их заключения активно помогают следствию.
...Было так: чистили подвал одного дома и в груде тряпья и костей нашли череп человека. Дали знать в прокуратуру. Новосибирский юрист Ю. И. Иванов приступил к следствию — так положено, когда объявляются следы загадочной смерти. Начались допросы свидетелей, и соседи вспомнили, что несколько лет назад таинственно исчез муж хозяйки того самого дома, в подвале которого нашли череп. «Бросил... сбежал...», — объясняла тогда жена его исчезновение. Ей поверили: жили они плохо, муж часто бил ее, «гулял» с другими. Оказалось, что его «бегство» логичнее объяснить иначе: жена из мести убила его, захоронив тут же, в подполье изуродованный труп.
Эту версию, казавшуюся единственно правильной и самой убедительной, нужно было подкрепить научными доказательствами. Но первая же экспертиза поставила следователя в тупик. Поначалу специалисты изучали не череп, а другие кости скелета, найденные в подвале, и установили, что погибший хромал на правую ногу. Более того, они пришли к выводу, что это была давняя, устойчивая хромота, не заметить которую окружающие не могли. У беглого мужа этого недуга не замечали.
Значит, убит «не тот». Но кто же? Обратились к М. М. Герасимову — в руководимую им лабораторию пластической реконструкции Института этнографии Академии наук СССР. Еще до того, пак был полностью воссоздан скульптурный портрет убитого, профессор, ознакомившись с присланным ему черепом, сообщил следователю важнейшие детали портрета: густые брови, близко сходившиеся над переносьем, скуластое лицо, глубоко сидящие глаза и широкий массивный подбородок. Снова — не «муж».
Так отпала «самая убедительная» версия. Зато появились важные сведения об убитом. С помощью антропологов следствие узнало такие характерные, легко запоминающиеся подробности его внешнего облика, которые позволили в конце концов установить, кто же был на самом деле убит, В ближайших городах, деревнях, поселках, на станциях и в совхозах — всюду искали людей, знавших хромого мужчину с такими-то бровями и таким-то подбородком, мужчину, исчезнувшего несколько лет назад, И нашли: это был одинокий железнодорожник — он исчез, и никто не поинтересовался его судьбой...
Ну, а там уж клубок стал разматываться и дальше. Беглого мужа продолжали искать, но уже не как жертву, а как возможного убийцу: вместе с женой, как оказалось впоследствии, он «порешил» скандального железнодорожника. Что-то они там не поделили за бутылкой водки. Муж «смылся», заодно прихватив кое-что из местного универмага. Жена разыгрывала страдающую «соломенную вдову».
Мужа нашли. И осудили. Вместе, конечно, с женой...
На помощь методу скульптурной реконструкции сравнительно недавно пришел еще один метод установления личности по черепу, разработанный судебными медиками и криминалистами. На ученом языке он именуется методом фотоаппликации (совмещения). В технологии его есть много сходного с технологией идентификации личности по фотоснимкам при помощи «словесного портрета», о чем рассказывалось в предыдущей главе.
Путем фотосъемки найденный череп и прижизненная фотокарточка исчезнувшего человека приводятся к одному масштабу. Затем череп снимают в том же ракурсе, в котором сделана фотокарточка, изготовляют диапозитивы и, наложив их один на другой, проецируют на экран. Если череп «вписывается» в снимок, то есть если совмещаются овал лица, глазницы, скуловые дуга и другие контрольные точки и линии, заключают, что «череп мог принадлежать лицу, изображенному на фотоснимке». Если не вписывается, то уж безусловно «принадлежать» не мог.
Впервые примененный в Англии этот метод успешно используется и у нас. Еще в 1941 году в физико-техническом отделе Института судебной медицины эксперт Ю. М. Кубицкий провел тонкую и сложную фотоаппликацию по делу об исчезновении редактора «Истринской правды» Чикина. С тех пор при помощи этого метода было раскрыто немало загадочных преступлений. Профессор М. М. Герасимов как бы проверяет им правильность воссозданного по черепу скульптурного портрета, достоверность которого увеличивается, если и фотоаппликация подтверждает возможность тождества.
В последнее время большое количество таких экспертиз с успехом провел молодой московский юрист и судебный медик Ю. Г. Корухов. А его саратовский коллега молодой судебный медик С. А. Буров пошел еще дальше. Он провел множество экспериментов, и ему не встретилось ни одного черепа, повторяющего размеры другого. Отсюда он сделал важный вывод: если раньше из благородной осторожности эксперты высказывались лишь за «возможность принадлежности черепа такому-то лицу», то теперь, не боясь ошибиться, они вправе говорить решительнее, категоричнее. Если «вписывается» — значит «да», не «вписывается» — значит «нет»,
Впрочем, и здесь ученых не покинули их вечные сомнения. С. А. Бурову не встретились черепа, одинаковые по размерам. Ну а может, они встретились бы кому-нибудь другому?.. Может, это просто случайность?..
На помощь призвали математиков. Кафедра математического анализа Саратовского университета провела проверку данных, полученных С. А. Буровым, с точки зрения теории вероятностей. Результаты показали, что вероятность наличие черепов с одинаковыми размерами ничтожно мала и в криминалистической практике может не приниматься в расчет.
Так объединенными усилиями юристов, антропологов, медиков, математиков найден еще один путь к раскрытию преступной тайны. Все попытки замести следы, сделать неузнанным себя или свою жертву, а значит уйти от расплаты, обречены на провал. Наука верно стоит на страже человеческой жизни.
ФАКТЫ И ФАКТИКИ
«Если бы пришлось судить только тех убийц, которых застали с ножом над жертвой, только тех отравителей, у которых в руках захватили остатки только что данной ими кому-либо отравы, то большая часть виновников подобных преступлений осталась бы без законного возмездия. Наказание сделалось бы привилегией только тех, кто не умел совершить преступления, в ком преступная воля не настолько окрепла, чтобы давать возможность заранее обдумать и подготовить удобную обстановку для своего дела...»
Эти слова принадлежат выдающемуся русскому юристу, публицисту и общественному деятелю Анатолию Федоровичу Кони. И в самом деле, не так уж часто застают преступника прямо на месте преступления — стреляющим, мошенничающим, крадущим. Обычно бывает иначе: сделав свое подлое дело, преступник исчезает, приняв меры к тому, чтобы спрятать концы в воду. По мельчайшим крупицам, по отдельным кусочкам, расставленным точно на свои места и сцепленным воедино, надо силой воображения, опирающегося на строго установленные, бесспорные факты, восстановить подлинную картину. И помнить при этом, что решается судьба человека.
А работу эту делают не машины — люди. Они тоже иногда подвержены обычным человеческим слабостям — влиянию симпатий и антипатий, склонностью к поспешным обобщениям и выводам и многим иным, преодоление которых важнейший долг, непременная обязанность следователя. Ибо, попав под их влияние, слепо доверившись «очевидному», «само собой разумеющемуся», поддавшись воздействию ходячих, но весьма сомнительных «постулатов» типа: «этот уважаемый человек не может солгать», «всякий, кто затрудняется припомнить известные ему факты, вызывает подозрение», «человек с нехорошим прошлым скорее всего и преступник», следователь изменяет важнейшим законам своей профессии, в основу которых положены требования тщательности, добросовестности, непредубежденности, обоснованности, проверки и перепроверки.
