Аркадий Ваксберг - Преступник будет найден (Рассказы о криминалистике)
Результаты этого своеобразного «голосования» оказались поразительными: все семь его участников единодушно опознали задержанного. Опознали, не колеблясь. И категорически. Каждый порознь объяснил следователю, что преступника выдала походка.
ПОМОЩЬ ИЗДАЛЕКА
Все, конечно, помнят рисунки из школьных учебников, где изображены вымершие животные. Гигантские ящеры, исчезнувшие с лица земли задолго до появления первого человека, жуют сочную травку с дом величиной или тычутся мордой в верхушки диковинных деревьев. Непонятно лишь, что за фотограф прятался вблизи со своим чудо-аппаратом.
А фотографа, между прочим, не было. И чудо-аппарата не было. Было другое чудо — чудо науки. Француз Жорж Кювье доказал, что все органы живого существа находятся в определенной взаимосвязи друг с другом. Этот принцип так называемой корреляции органов позволил палеонтологам по найденным при раскопках костям вымерших животных восстановить (реконструировать) их внешний облик. Иногда в распоряжении ученых оказывались всего лишь отдельные мелкие части скелета — фаланга, тазобедренная кость, деталь позвонка. И этого было достаточно, чтобы «домыслить» (но не дофантазировать) портрет неведомого зверя.
Антропологи делали то же самое. По костям и черепам они восстановили облик синантропа, неандертальца, кроманьонца — наших далеких предков, и путь от обезьяны к человеку стал для нас не умозрительным, не философски отвлеченным, а образным, видимым, наглядным.
Восстанавливали антропологи не только некий обобщенный тип («типичный средний неандерталец»...), но и облик конкретных людей, чьи подлинные портреты дороги сердцу потомков.
...Никто не знал, как выглядел великий ученый средневековья Улугбек, внук Тимура, прославившийся, однако, не своим родством, а созданием грандиознейшей обсерватории, которая поражает даже наших современников математическими расчетами и астрономическими наблюдениями, подготовившими открытия Коперника, Галилея, Тихо Браге.
Он был, однако, не только великий ученый, но и верный мусульманин. А коран запрещал художникам изображать человека. Так и не осталось потомкам ни одного портрета Улугбека, чья голова слетела от острой сабли наемного убийцы осенней ночью 1449 года.
И все же, заглянув в Большую Советскую Энциклопедию, в книги, посвященные Улугбеку, можно найти его портрет. Один-единственный портрет. Откуда же он взялся?
Летом 1941 года большая комиссия ученых вскрыла гробницы в самаркандском мавзолее Гур-Эмир. Проникли и в могилу Улугбека. Отрубленная голова лежала на груди — даже спустя пять веков был заметен след удара острым клинком. Убийца, видно, срубил немало голов — его удар был сильным и точным.
Бережно запакованный череп Улугбека доставили в лабораторию. Для непосвященных это был «просто череп» — никакая сила фантазии не могла облечь его в живую человеческую плоть.
У науки же есть не только фантазия...
Прошло не так уж много времени, и череп «ожил». Сначала — скульптурный муляж, а затем — сделанный с него фотоснимок вернули человечеству облик одного из самых выдающихся астрономов и математиков прошлого.
Глубокий старец в свои пятьдесят пять лет — таким предстал перед нами Улугбек. Осунувшееся, изможденное лицо, запавшие глаза... Перешагнув через столетия, череп бесстрастно поведал потомкам о нелегкой жизни ученого — внука Повелителя мира.
Данте, Шиллер, Кант, Бах, Рафаэль, Оливер Кромвель, Ярослав Мудрый, Андрей Боголюбский, Рудаки, адмирал Ушаков и многие другие предстали перед нами, «как живые».
Но отчего же как живые? Кто может поручиться, что ученые воссоздали их истинный облик? Кто засвидетельствует, что они не ошиблись, не погнались за сенсацией? Остались, правда, живописные портреты (ведь не все же мусульмане!), но они — ненадежные свидетели, там много фантазии, много лести.
Подтвердить подлинность воссозданных портретов великих деятелей прошлого не может, конечно, никто. Но можно подтвердить сам метод воссоздания, если ученые правильно реконструируют по черепу облик недавно умершего человека, внешность которого осталась в памяти родных, знакомых, друзей. И не только в памяти, но и на фотоснимке.
Тут-то антропологи и вспомнили о криминалистах. Вот кто может подтвердить или опровергнуть их метод! Ведь криминалистам тоже приходится домысливать внешность человека по его черепу. Это случается, когда найдены останки неизвестного. Как установить, кто это? И даже если догадываешься, что это тот, кого ищешь, — как это доказать? Такие загадки задают юристам убийцы не так уж редко. Не разгадаешь эту загадку — не сумеешь раскрыть преступление. А разгадать ее трудно. Оттого криминалисты охотно приняли предложение антропологов: они мечтали не только о роли арбитров в чужом споре, но и о роли заказчиков, поручающих антропологам важнейшие для следствия экспертизы. Такой случай вскоре представился.
В лесу обнаружили кости человека, в том числе и череп с явными следами топора... Убийство — это ясно. Но кто убит? Без ответа на первый вопрос не ответишь и на второй: кто убийца?
Череп послали профессору М. М. Герасимову — крупному антропологу, скульптору, впоследствии лауреату Государственной премии, Это он проделывал у нас свои дерзкие опыты по восстановлению лица, вызывавшие смешанное чувство восторга и сомнения не только у широкой публики, но и у своих ученых коллег,
М. М. Герасимов охотно взялся за сложную экспертизу, отлично сознавая, что на этот раз речь идет не просто о проверке научного метода, не об очередном эксперименте академического толка, но и о важнейшей практической задаче: раскрытии тяжелейшего преступления.
И вот на столе у следователя фотоснимок мальчика лег двенадцати. Не мальчика, конечно, а его скульптурного портрета, воссозданного профессором. Ученый пошел на единственный домысел: перед съемкой он надел на скульптуру кепчонку — просто для того, чтобы вдохнуть в этот муляж малую толику жизни.
Удалось узнать, что в одном из ближайших селений насколько месяцев назад пропал мальчик. Ему было двенадцать лет. Конечно, это он и убит.
Но почему, конечно? Надо проверить, доказать.
Собирают тридцать мальчишек того же возраста и подставляют их под объектив фотокамеры. Тридцать один паренек в кепочке набекрень смотрит в глаза отчаявшегося человека — отца пропавшего мальчугана. Его пригласили в прокуратуру поглядеть на снимки: не узнает ли он в ком-нибудь своего сына?
Тридцать одна фотокарточка разложена на столе. «Не спешите, — говорят отцу, — приглядитесь внимательно». Быстрый взгляд, и отец тяжело опускается в кресло. Слезы душат его. Вздрагивают на коленях натруженные руки. Нет сил оторваться от снимка. Сын... Он сразу узнал его. Сразу!
В чем, однако, секрет этого чуда?
Здесь нет никакого чуда. Просто ученые постигли закономерность распределения на черепе мягких тканей, их связь с рельефом скелета лица. Установлено, например, что у чрезмерно полных на лицо людей рельеф черепа сглажен, ибо избыток жира увеличивает и концентрацию жировой ткани в кости. Установлены и другие закономерности. Если утоньчены скуловые кости, если видны возрастные изменения в челюстях, на реконструированном скульптурном портрете можно смело показать дряблые щеки, опушенный кончик носа, запавший рот. Если поверхность черепной крышки отличается гладкостью, не надо размышлять о прическе: человек был лыс.
Все это детали, но детали существенные. В своей совокупности они приводят к воссозданию основных характерных черт лица, которые и придают скульптурной реконструкции портретное сходство с оригиналом.
Но — и это очень примечательно! — крупные судебные медики, такие, например, как профессора В. И. Прозоровский, Ю. М. Кубицкий и другие, не только признавая, но и высоко оценивая замечательное искусство М. М. Герасимова и его учеников, научную значимость и глубокую обоснованность их метода, в то же время призывают пользоваться им в криминалистических целях с большой осторожностью. Дело в том, что «данные» черепа оказываются все же недостаточными для точной реконструкции некоторых элементов лица, таких, например, как детали ушной раковины, формы губ и ноздрей, морщин, родинок, шрамов и иных «мелочей».
Да, мелочей, но мы уже знаем, что в криминалистике, где речь идет о судьбе живого человека, мелочей не существует. Традиции реалистического портрета, искусство грима убедительно говорят о том, что даже беглые и незначительные, казалось бы, штрихи могут сильно изменить облик человека, сделать сто лицо неузнаваемым для «непосвященных». А ведь «оценщиками» этой работы являются как раз не специалисты, овладевшие методикой «словесного портрета», а родственники, соседи, сослуживцы, друзья, бесхитростно ищущие черты чисто внешнего сходства, привычной похожести.
