Владимир Аннушкин - История русской риторики. Хрестоматия
Предмет и разделение науки
§ 3. Хотя разность этих значений очень велика, однако в них есть много и общего, а именно: выражение мыслей и чувствований словами сообразно с целию. Следовательно, наука словесность должна говорить о мыслях и чувствованиях, о слове и сообразности речи с целию. Но как мысли и чувствования входят в состав других наук: логики и психологии, то здесь мы будем говорить об них в качестве предварительных познаний столько, сколько нужно для понимания нашей науки. Грамматика, излагая законы языка и употребления слов, должна составлять низший курс словесности; и потому здесь будут изложены только начала ее. Собственно высший курс словесности составляют риторика и пиитика: первая излагает законы применять речь к житейским целям и соображать ее с свойствами знаний; вторая определяет свойства и условия изящной речи, следовательно, она входит в курс другой науки: теории изящного, или эстетики.
Цель и предмет сей науки
§ 4. Словесность, как наука, имеет целию усовершенствование речи, то есть: устроять речь так, чтобы она имела в душе читателя или слушателя то же самое, что думает и чувствует сам говорящий или пишущий. А как сие действие на душу другого совершается посредством слова, т. е. сочетания мыслей с звуками, то предварительно нужно знать происхождение мыслей, те силы, которые производят оную, свойства слов, сочетание их в речи, потом уже силу или власть слова над человеком и превосходство оного пред прочими способностями выражения мыслей. – Ибо человек, кроме слова, употребляет для сего и другие средства: телодвижение, живопись и проч.<… >
Введение в риторику
Сила слова
§ 131. Таким образом, дар слова, будучи выражением внутренних движений души и связию общежития, составляет почти единственное средство нравственного и умственного усовершенствования человечества, ибо посредством слова мудрец сообщает нам свои глубокие размышления; в слове доходят до нас действия и знания веков минувших, и слово сохранит нашу жизнь, усилия наших умов в памяти позднейшего потомства. Оно вливает в душу возвышенные, смелые помыслы, воспламеняет и укрощает бурные порывы сердца, рождает нежные и благородные чувствования и склоняет к отважным подвигам.
§ 132. Итак, дар слова, разливая просвещение, умудряет человека и, облагораживая чувствования, образует его. Первое в особенности есть дело науки, которая облекает в слово вековые опыты и наблюдения, в систематический порядок приведенные. Впрочем, и отдельное отрывчатое выражение знаний нередко достигает той же цели, как и наука, как мы увидим это после, при рассматривании каждого рода сочинений, проистекающих как из различных свойств знаний, так и из потребности общества. А второе выполняется произведениями так называемой изящной словесности, законы которой будут объяснены на своем месте.
Различие прозы и поэзии
§ 133. Дар слова имеет два назначения: необходимое удовлетворение общежитию, житейским надобностям и свободное, бескорыстное удовлетворение чувству изящного; отсюда происходят две отрасли словесности: проза и поэзия, коих различие состоит в том, что первая, проистекая из рассудка и разума, говорит сим мыслящим способностям о мире действительном, о мыслях существенных, для пользы житейской или нравственной; а вторая, происходя из фантазии и чувств, действует на воображение и чувства посредством вымыслов, облеченных в изящные формы. Прозаик, понимая природу, списывает ее; поэт, находя мир непонятным или несоответствующим его идеям, творит из него идеальный, чувственно-совершенный. Следовательно, проза есть выражение познаний; поэзия – выражение идей, спор с природою, творчество и свободное, изящное искусство.
§ 134. Каждую из сих отраслей словесности можно рассматривать как простое действие врожденной способности и как искусство: первое бывает безотчетно, неопределенно; а второе есть плод наблюдений, соображений, поправок и выводов, сличаемых и повторяемых с удачными действиями людей гениальных и талантливых. Систематический свод таких наблюдений и выводов, подведенных под одно общее начало, называется наукою. Следовательно, всякое искусство требует особенной теории – науки; посему высшая словесность, как наука, разделяется на риторику и пиитику. Первая показывает способы излагать и располагать речь прозаическую, сообразно намерению писателя; а вторая – облекать вымыслы в прекрасные формы.
§ 135. Хотя сущность речи как выражения мыслей и чувствований была одинакова во всех веках и у всех народов, но значение ее относительно общественной деятельности повременно изменялось не только у различных народов, но даже у одного и того же народа в различные периоды его жизни; и эти разности и изменения происходили и зависели от характеров обществ. А по мере изменения значения речи как средства общественной деятельности изменялось и понятие о словесном искусстве, потому что многие законы этого искусства изменялись. Оттого не должно удивляться, что определения риторики в разные времена были столь разнообразны, что нередко одно другому сильно противоречили.
Изменение понятия о риторике
§ 136. Греки, называя грамматикою все части нашей словесности, подчиняли ей знания всех свойств и видоизменений языка, всех форм речи; она излагала общие начала нравственной философии и психологии, подробные наставления красноречия и определяла формы поэзии. Риторика составляла важнейшую часть ее; она определяла и преподавала правила красноречия. Греки имели только две отрасли словесного искусства: ораторство и поэзию; первое было средством политики и общественной деятельности; вторая‑делом религии; потому ораторство и поэзия, а следовательно, риторика и пиитика, почитались у них чрезмерно высоко. Но самая эта важность риторики давала ей много условного и частного; так что она не могла иметь общего начала и характера науки; отсюда входили в нее то частные или случайные, то произвольные толкования, а это в свою очередь дало возможность софистам превратить риторику в особое искусство составлять хитросплетенные речи, которые, запутывая слушателя, играли вниманием его и волею.
§ 137. Римляне учились всему у греков в то время, когда риторика их смешалась с софистикой, потому они никогда не имели истинной риторики; так что величайший оратор и учитель красноречия Цицерон, живший в цветущее время ораторства, определял риторику, по нашим понятиям, очень странно, говоря, что «риторика есть искусство говорить хорошо, красиво (украшенно), обильно и мудро». Так как у римлян ораторство составляло единственную отрасль прозаического искусства и так как Цицерон увлекал своими речами гениально-софистическими, то учение его о красноречии или риторические правила остались неизменны и перешли к народам нового мира.
§ 138. Новоевропейские народы заимствовали свое учение от римлян и греков, то и риторика древняя оставалась во всей своей силе дотоле, пока она составляла достояние школ. Но когда ученость слилась с народною жизнею, когда ее сделали средством общественных и общежитных удобств, тогда между прочим стали думать и об изменении риторики; только, с одной стороны, по общему закону всех преобразований, с другой, по недостатку определенного направления ума, одни совсем отвергают ее существование, другие, допуская пользу и необходимость ее, не хотят признать ее наукой; третьи думают, что риторика есть особого рода сочетание логики с психологиею; иные почитают ее приложением эстетики к прозаическому искусству и т. п. Сообразно этим мнениям дают риторике различные определения, называя ее то наукою, то искусством.
Обилие речи или многословие в наше время только тот почитает достоинством речи, у кого душа пуста. В XVIII столетии, когда мы едва только научились говорить связно, когда только образовался чистый и выразительный язык, щегольство многословием и обширным блестящим выражением было весьма естественно.
Отличие риторики от других наук
§ 139. Ежели допустим, что риторика учит выражать мысли ясно, правильно, красиво, приятно, хорошо, то смешаем сию науку с логикой, грамматикой и эстетикой. Сверх того, красота и приятность суть следствия согласия и других свойств речи; да и может ли проза иметь эти свойства конечною причиною? Это только средства, в некоторых случаях ведущие к цели, предполагаемой сочинителем. Конечно, риторика имеет много общего с логикой, грамматикой, пиитикой и эстетикой; но от всех сих наук отличается тем, что или касаясь их предмета, или употребляя одинаковые с ними средства, или приводя к той же цели, она всегда и везде говорит только о том и для того, чтоб изложение и расположение речи совершенно соответствовало намерению говорящего, о чем ни одна из сих наук не говорит непосредственно. Слово же хорошо не имеет определенного значения, следовательно, не может ничего определять.
