Карбарн Киницик - Стивен Эриксон Кузница Тьмы
- Самобичеватель, значит. Вижу, мой энтузиазм вянет на глазах.
- Поклялся, что не втянет меня в их гражданскую войну.
- Война - дело решенное?
Каладан Бруд пожал плечами: - Их поколение вкусило крови, а когда слабеет ужас, появляется тоска по прошлому. На войне всё просто, и в том есть притягательность. Кто из нас рад смущению и неуверенности?
Гриззин Фарл некоторое время обдумывал сказанное. Потом потряс головой. - Значит, верно заявляли Джагуты? В обществе находим мы семена саморазрушения?
- Может быть. Но они упустили самое важное. Именно отсутствие общества ведет к разрушению. Когда утеряно согласие, когда кончены споры и противостоящие стороны видят уже не сородичей, братьев и сестер, а чужаков... тогда становятся возможными все виды жестокости.
- Ты швырнул острые камни на дорогу моих раздумий, старый друг. Мать Тьма желает такого распада?
- Я склонен думать, что нет. Но она обитает в темноте.
- Вино кончилось. Остался лишь кислый запах. Пьянство претендует на решительность. Но я предпочитаю вздыхать и наслаждаться ленивыми раздумьями. Вернешься домой, Каладан? Ах, не думаю. К'рул зачал дитя, и сама земля хранит память о крике рождения. Ты будешь пить кровь К'рула?
Бруд хмыкнул, не сводя глаз с гаснущего костра. - Нет нужды. Как ты и сказал, дитя рождено и вскоре породит много своих детей.
- Ты не считаешь его неосмотрительным?
- Все расчеты, Гриззин, уже не важны. Дело сделано.
- Я тут предположил, - бросил Гриззин Фарл, - что Драконус странствует, обуянный лихорадкой гнева.
Бруд поднял острый взор. - И?
- Некоторое время кровавил ноги на его пути. Но... мы встретились ночью, потом я обдумал ту встречу, глядя с разных углов, и счел, что страхи мои не обоснованы. Он равнодушен к К'рулу. Им движет что-то гораздо более отчаянное.
Бруд кивнул. - Любовь на такое способна.
- Наверное, судя по острым углам замечания, тебе кажется, что я сбежал от любимой жены и беспутного сынка. Мне это очень обидно, я готов выхватить оружие и сразиться против тебя.
- Значит, ты опьянел сильнее моих чаяний.
- Да, и я также ненавижу уродливые истины.
- Почти у всех истин уродливое лицо, дружище. Но я говорил о Драконусе.
Гриззин вздохнул. - Вина громко вопиет в самые неподходящие мгновения. Пьяница и дурак - вино уже гремит о стенки черепа, я проклинаю тебя и хитрость, к которой ты налил меня ядом Тисте.
- Лучше тебя, чем твою жену.
- Все друзья так говорят. К утру я проголодаюсь - еды не оставишь?
- Ты ничего не взял с собой? - Каладан Бруд вздохнул.
- У меня есть котелок, - возразил Гриззин.
- Сам за тобой из дома вылетел?
- Да, желая заменить голову на плечах. Давным-давно она поклялась не носить клинка, дубинки или железного копья. Но сделала руки смертельным оружием, и опаснее лишь ее характер. Иногда руки хватают что-то, подходящее ситуации. Но, видишь ли, я изучил ее привычки и был осторожен в отступлении.
- А какой повод в этот раз?
Гриззин уронил голову, охватил ладонями. - Я зашел слишком далеко. Изгнал мальчика.
- Уверен, причина была.
- Он попал под влияние моего первенца, Эрастраса.
- В Сечуле Лате всегда было что-то от безвольного приверженца, - сказал Бруд. - А Эрастрас амбициозен и готов стать властелином хотя бы мусорной кучи.
- Сетч слаб, это верно. Эти двое вышли из одних чресел... у меня мешочек съеживается от одной мысли.
- Исправь этот дефект прежде, чем обнажишься перед Матерью Тьмой.
- Столь за многое буду я благодарен темноте, ее окружившей. Ну, слова мои смелы, как оружие, но мысли стесняются своей бессмысленности. Я пьян и уныл, один остался путь отступления - бесчувственный сон. Доброй ночи, дружище. Когда встретимся снова, это будет эль Тел Акаев, и дар будет в моих руках.
- Уже мечтаешь о мщении.
- Да, и с удовольствием.
- Это почти нас убило, - пропыхтел Сечул Лат. Его правая рука беспомощно болталась, сломанная не менее чем в двух местах. Он склонился как можно ниже и сплюнул кровь и слизь, что оказалось приятнее, нежели сглатывать - так он поступал со времени смерти упрямой женщины. Вкус во рту напоминал о насилии и диком страхе, и в животе стало тяжело. - И я еще сомневаюсь.
Эрастрас, стоявший неподалеку на коленях, замотал глубокую рану на бедре и взглянул назад, на блестящую тропу. - Я был прав. Они идут. Кровь Тисте течет в ней беспорочно.
- Как это сработает, Эрастрас? Я еще не уверен... - Сечул Лат посмотрел на труп. - Бездна подлая, ее было трудно убить!
- Они такие, - согласился Эрастрас. - Но эта кровь - видишь поток на тропе? Видишь, как она поглощает каменья, бриллианты и золото, всю нашу краденую добычу? В этом сила.
- Но не сила Азатенаев.
Эрастрас фыркнул и тут же начал вытирать кровь под носом. - Мы не единственные стихийные силы в творении, Сетч. Я, однако, ощущаю, что пролитая нами сила отчасти питаема негодованием. Все равно. Она могущественна.
- Я же ощущаю, - сказал Сечул Лат, озираясь, - что это место не для нас.
- Мать Тьма смеет провозглашать его своим, - оскалился Эрастрас. - Мать Тьма - словно она способна заявить права на все царство! Какая наглость! Погляди вниз, Сетч - что видишь?
- Вижу Хаос, Эрастрас. Бесконечный шторм.
- Мы сделали это место ловушкой. Пусть сохранит имя на языке Тисте. Останется Шпилем Андиев - едва ли это дает права обладания. Наше деяние лишило его чистоты. Не один К'рул понимает эффект крови.
- Так ты твердишь. Однако я сомневаюсь, что ты точно знаешь, что же мы творим.
- Наверное, ТЫ не знаешь, хотя, возьми меня Бездна, я уже устал повторять. Я знаю, Сетч, а тебе нужно попросту верить мне. К'рул готов отдать силу любому, кто захочет. Свободно. Но тем самым он принижает ее ценность. Нарушает правильный порядок вещей. Мы превзойдем его, Сетч. Превзойдем. - Он шевельнулся, опираясь о валун. - Времени мало. Они близятся, Джагут и его заложница-Тисте. Слушай. Мать Тьма понимает исключительность силы, хотя тянется слишком далеко, показывая чрезмерную алчность. Нам нужно втянуть ее в драку. Пробудить к угрозе, которую таят его новые Садки - всем нам. Важно, чтобы она противостояла им и тем отвлекала внимание К'рула. Отвлекшись, он не увидит нас и, разумеется, не поймет наших намерений, пока не станет поздно. - Он поднял взор на Сечула. - Вот, я рассказал еще раз. И вижу разочарование в твоих глазах. Теперь что?
- Чувствую себя глупым. Скорее тупым, как ты сказал бы. Где же тонкость?
- Я сдаю ничтожные тайны, Сетч, чтобы лучше хранить важные. Подумай о "тяни-толкай", если угодно. Изучи возможности, помысли наслаждение обманом.
Сечул Лат изучал Эрастраса - лежащего у валуна, избитого до полусмерти.- Ты действительно так умен, как тебе кажется?
Эрастрас засмеялся: - Ох, Сетч, едва ли это важно. Достаточно подозрений, ибо почва воображения плодородна. Пусть другие заполнят пробелы моего ума и сделают меня гением.
- Сомневаюсь в правдивости твоих речей.
- Как же еще. Ну, помоги мне встать. Пора уйти.
- Используя ту самую свободу, которую даровал К'рул.
- Я наслаждаюсь иронией.
Сечул Лат оглянулся на тело Джагуты, лежащее очень близко от края шпиля. Дурное это дело, кого-то убивать. Эрастрас прав: негодование бурлит в воздухе, густое как дым. Такое душное, что голова кружится.
- Не знал раньше, - сказал Эрастрас, пока Сечул неуклюже помогал ему встать, - что убийство может так забавлять.
Сечул содрогнулся. - Эрастрас, посмотри, что мы натворили. Пригласили ее по ложному поводу и набросились, словно дикие звери. Пробудили гнев Джагутов. Ничего хорошего не выйдет.
- Ночь спускается на Джагутов, Сетч. Их ярость ныне ничто.
- Слишком ты легкомыслен, Эрастрас. Мы только что убили его жену.
- И Худ будет рыдать... что с того? Ну, давай уйдем, прежде чем они не окажутся так близко, чтобы услышать. Не Худ ведь сюда приближается, не так ли?
- Нет, - буркнул Сечул Лат. - Всего лишь его брат.
От замер на тропе, щурясь, смотря вперед.
Позади него Кория пошатнулась от усталости. Кружить по крыше башни - не особенно годное упражнение. Три шага от края до края - таково было ее владение, простор веры богоравной мечтательницы. Оно казалось жалким, мелким, и Кория начала подозревать, что мир преподает уроки смирения всем, даже богам и богиням.
- Уже недалеко, - сказал От. - Нужно было выбрать меч. Секира словно тяжелеет. Гордость велика, старческие мышцы слабы. - Он оглянулся. - Ты уделила мысли рассыпанным богатствам?
- Я должна была уделить им мысли?
- Я жду от тебя мудрости.
Она потрясла головой: - Мудрости во мне мало, учитель. Однако... я вижу здесь обдуманную насмешку над ценностями.
- Да, но зачем?
- Может, нам говорят: лишь ожидающее в самом конце пути по-настоящему ценно.
- Возможно. Азатенаи - интересные существа. Непритязательные. Лишь один среди них носит титул Защитника, но он никого не защищает. Джелеки приходят в их селения и крадут что могут, вызывая лишь улыбки.
- Может, он защищает нечто незримое.
