Елена Чиркова - История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе
Ситуация с выплатой долгов отягчается, но все было бы поправимо, управляй Шатровскими заводами сам хозяин, ведь ему нет смысла красть у самого себя. До этого, однако, не допускают. Поскольку заводы по-прежнему формально находятся под госопекой, то государство единоличным решением выставляет их на конкурс и продает в счет покрытия долга. Купила их «какая-то компания», «заводы пошли по цене казенного долга, а наследникам отступных, кажется, тысяч сорок…». «Компания приобрела заводы с рассрочкой платежа на тридцать семь лет, то есть немного больше, чем даром. Кажется, вся эта компания – подставное лицо, служащее прикрытием ловкой чиновничьей аферы».
Половодов застрелился: «его давно разыскивали по Европе по делу о конкурсе, но он ловко скрывался под чужими именами, а в Париже полиция его и накрыла: полиция в двери, а он пулю в лоб…». Привалов же снова женился, на более достойной женщине, и поднялся экономически, построив мельницу. Потому что мужик он был смекалистый, крепкий и имел талант к бизнесу.
Вывод, который может сделать современный читатель романа, знакомый с состоянием экономики в стране, состоит в том, что рейдерские схемы захвата бизнеса с XIX века до наших дней изменились мало: помощь чиновников, свой человек у руководства предприятием, «навешивание» нереальных обязательств, чтобы можно было обанкротить компанию. Вполне возможно, что современным предпринимателям, попавшим под удар, живется даже тяжелее. Ведь Половодова, который воровал «в лоб», а не через хитрые схемы, искали «с собаками» по всей Европе, а у нас зачастую удается «проскочить». И кто-нибудь слышал о том, чтобы теперь управляющие стрелялись? Кстати, интересно, Половодов застрелился, потому что остатки совести замучили (тогда отсюда вывод, что в XIX с моралью дело обстояло лучше) или потому что наказание было жестче и неотвратимей? К сожалению, и тот, и другой ответ не в нашу пользу.
В экономическом смысле роман «Хлеб» мне показался интересен двумя аспектами. Во-первых, в нем хорошо прорисована роль кредита в «развитии капитализма», и Мамин-Сибиряк понимает его двойственную сущность – без кредита не выжить, а если взять, то можно оказаться в кабале. Мелкий предприниматель «попадает» и так, и эдак. Во-вторых, ярко показано, как происходит возникновение монополий, а также какими приемами – демпингом, например, – пользуются, чтобы захватить рынок.
Когда я читала роман, то подумала, что с ним должен был быть знаком Ленин, ведь он о возникновении монополий много писал, и очень похоже, что экономические реалии списал из романов Мамина-Сибиряка. Эту идею не трудно было подтвердить, ведь исследователи творчества писателя советского периода не преминули бы процитировать Владимира Ильича, если бы он только заикнулся о Мамином-Сибиряке. Ну, вы помните, «Ленин об «Аппассионате» и т.п. Действительно, пассаж «дедушки Ленина» о Мамине-Сибиряке тотчас же нашелся:
В произведениях этого писателя рельефно выступает особый быт Урала, близкий к дореформенному, с бесправием, темнотой и приниженностью привязанного к заводам населения, с “добросовестным ребяческим развратом” “господ”, с отсутствием того среднего слоя людей (разночинцев, интеллигенции), который так характерен для капиталистического развития всех стран, не исключая и России [Ленин 1979, с. 488].
И, кстати, Ленин совершенно прав. В романе действительно описано общество без среднего класса: либо крепкий хозяин поднимается до ранга купца или промышленника, либо все проматывает и спивается, а среднего не дано. Ну не было и нет в России среднего класса, не наша это идея, видимо.
Действие происходит в зауральском городишке Заполье. Местные купцы горазды на новые идеи и создание новых бизнесов. Вот один уговаривает другого, при деньгах, стать его компаньоном:
Вот хоть бы взять ваше сальное дело, Тарас Семеныч: его песенка спета, то есть в настоящем его виде. Вот у вас горит керосиновая лампа – вот где смерть салу. Теперь керосин все: из него будут добывать все смазочные масла; остатки пойдут на топливо. Одним словом, громаднейшее дело. <…> Нужно основать стеариновую фабрику с попутным производством разных химических продуктов, маргариновый завод. И всего-то будет стоить около миллиона. Хотите, я сейчас подсчитаю? <…> А как вы думаете относительно сибирской рыбы? У меня уже арендованы пески на Оби в трех местах. Тоже дело хорошее и верное. Не хотите? Ну, тогда у меня есть пять золотых приисков в оренбургских казачьих землях… Тут уж дело вернее смерти. И это не нравится? Тогда, хотите, получим концессию на устройство подъездного пути от строящейся Уральской железной дороги в Заполье? Через пять лет вы не узнали бы своего Заполья: и банки, и гимназия, и театр, и фабрики кругом. Только нужны люди и деньги{Произведение цитируется по: [Мамин-Сибиряк 1958б].}.
Но появляются люди, которые хотят подгрести под себя практически весь бизнес в регионе, а это водка да хлеб. Крупные запольские предприниматели, объединившись, пытаются выбить с рынка независимых производителей муки через скупку всего зерна по завышенным ценам, а производителей водки, наоборот, – через демпинг (то есть продажу по дешевке) своего товара. Для этих целей они создают еще и банк.
Флегонт Васильич, писарь в Суслоне, что недалеко от Заполья, объясняет Ермилычу, который привык жить по старинке, как запольские купцы собираются суслонских владельцев мельниц обирать:
Вот ты теперь ешь пирог с луком, а вдруг протянется невидимая лапа и цап твой пирог. Только и видел… Ты пасть-то раскрыл, а пирога уж нет. <…> Одним словом – все слопают.
– Каким же это манером, Флегонт Васильич?
– А даже очень просто… Хлеб за брюхом не ходит. <…> У тебя вот Михей-то Зотыч сперва-наперво пшеницу отобрал, а потом Стабровский рожь уведет.
– Всем хватит, Флегонт Васильич.
– Опять ты глуп… Раньше-то ты сам цену ставил на хлеб, а теперь будешь покупать по чужой цене. Понял теперь? Да еще сейчас вам, мелкотравчатым мельникам, повадку дают, а после-то всех в один узел завяжут.
Но запольские предприниматели думают и об оптимизации производства, они хотят поставить дело так, чтобы успешно конкурировать с владельцами небольших мельниц, тоже скупающими зерно:
«Расчет в хлебном рынке и в провозной плате. Если поставить завод ближе к хлебу, так у каждого пуда можно натянуть две-три копейки – вот тебе раз, а второе, везти сырой хлеб или спирт – тоже три-четыре копейки барыша… да… Вот уж тебе тысяч пятнадцать – двадцать Стабровский имеет за здорово живешь и может выдержать конкуренцию». Но есть второй крупный конкурент – некто Прохоров, у него так просто не выиграть конкурентную борьбу. Выход – в сговоре, Стабровский готов уйти с рынка в обмен на отступные: «Теперь какой расчет у Прохорова затягивать себе петлю на шею? <…> …Стабровский будет получать с Прохорова отступную побольше сорока-то тысяч. Обоим будет выгодно».
Однако Прохоров, главный владелец винокурен в районе, не пожелал без боя сдать рынок водки, видимо, ощущая, что здесь он более силен. Спецоперация по монополизации все же удалась:
Склады и кабаки открывались в тех же пунктах, где они существовали у “Прохорова и К°”, и открывалось наступательное действие понижением цены на водку. Получались уже технические названия дешевых водок: “прохоровка” и “стабровка”. Мужики входили во вкус этой борьбы и усиленно пропивались на дешевке. Случалось нередко так, что конкуренты торговали уже себе в убыток, чтобы только вытеснить противника.
Характерный случай выдался в Суслоне. Это была отчаянная вылазка со стороны Прохорова, именно напасть на врага в его собственном владении. <…> Одно из двух: или Прохоров получил откуда-нибудь неожиданное подкрепление, или в отчаянии хотел погибнуть в рукопашной свалке. Важно было уже то, что “Прохоров и К°” появились в самом “горле”, как выражались кабатчики. <…>
Дело было в начале декабря, в самый развал хлебной торговли, когда в Суслон являлись тысячи продавцов и скупщиков. Лучшего момента Прохоров не мог и выбрать, и Галактион (агент Стабровского и сам богатый купец. – Е.Ч.) не мог не похвалить находчивости умного противника. <…>
Не теряя времени, Галактион сейчас же открыл наступательное действие против Прохорова, понизив цену на водку из склада и в пяти кабаках. Время было самое удобное, потому что в Суслоне был большой съезд крестьян, привезших на базар хлеб. Слух о дешевке “стабровки” разнесся сейчас же, и народ бросился наперебой забирать дешевую водку, благо близился зимний Никола, а там и святки не за горами, – водки всем нужно. К вечеру поверенный “Прохорова и К°” тоже понизил цену и стал продавать свою “прохоровку” дешевле “стабровки”. Покупатели отхлынули к кабакам Прохорова.
Настоящий поход начался на следующий день, когда Галактион сделал сразу понижение на десять процентов. Весть о дешевке разнеслась уже по окрестным деревням, и со всех сторон неслись в Суслон крестьянские сани, точно на пожар, – всякому хотелось попробовать дешевки.
