Игорь Милославский - Говорим правильно по смыслу или по форме?
Итак, в самом русском языке нет широко употребительных средств, обозначающих положительное отношение к тому и к тем, кто ставит общенародное благо выше корпоративного интереса. Это отсутствие заставляет глубоко задуматься. В частности, о тех трудностях, которые стоят на пути создания в нашей стране гражданского общества и правового государства.
Награда, премия, бонус
Все эти три слова имеют общую содержательную часть, обозначая дополнительное (сверх условленного) вознаграждение за какие-либо усилия. Во всех трех случаях явно предполагается наличие двух участников – дающего и получающего, – а также непременно некоторой деятельности со стороны получающего. Причем такой, которая положительно оценивается со стороны того, чьим интересам она служила. Настолько положительно, что условный «заказчик» специально отмечает свое удовлетворение чем-либо приятным для исполнителя. Слово взятка, например, выпадает из этого ряда, поскольку оно включает в себя деятельность весьма специфическую, подразумевающую не разнообразные усилия, но использование в целях личного обогащения тех прав, которые по замыслу должны соответствовать общественным интересам. Награда, премия и бонус предполагают добросовестность и честность со стороны «исполнителя», а также справедливость и благородство со стороны «заказчика». Все это в обобщенном виде может быть выражено словом благодарность, ведь благодарить значит «делать добро за добро». Однако это действие может и осложняться дополнительной семантической характеристикой, устремленной в будущее, «чтобы и впредь так поступал». Такую комбинацию содержательных признаков покрывают уже слова поощрять, поощрение.
Впрочем, сама ситуация «благодарности» может быть не только осложнена добавочными семантическими характеристиками цели, такими, например, «чтобы и впредь так делал», «чтобы любил дающего», «чтобы гордился собой» и т. п. Эта ситуация нуждается и в уточнении. И не только в таком, которое размежовывает ее с ситуацией, покрываемой словом взятка. Заслуживает уточнения сам характер вознаграждения, моральный он или материальный? Будучи, по определению, «дополнительным», справедлив ли он? Или отражает замашки куражащегося купчика? А может быть, напротив, «исполнитель» заслуживает большего добавления к условленной заранее плате? К сожалению, противопоставление обсуждаемых слов не всегда дает внятный ответ на все эти идущие от реальной ситуации вопросы. Строго говоря, бонус обозначает скорее нечто материальное, а премия может быть и только материальной, и только моральной, и той и другой одновременно. Например, при присуждении писательских премий обычно сообщают, существует ли у нее и материальный эквивалент и какой именно, от символической в виде одного рубля до весьма внушительного. А вот слово награда обычно соотносится с моральной стороной дела.
Не совсем ясным остаются и характеристики дающего и получающего. Хотя награда обычно проистекает от тех, кто находится выше по социальной лестнице, или от тех, зависимость от которых получающий по тем или иным причинам признает. Премии обычно исходят от начальников, специальных учредителей, в том числе и от коллег. А бонусы – от начальников, являющихся одновременно и распорядителями кредитов. Во всех этих трех случаях размеры морального и/или материального удовлетворения всегда требуют самостоятельного дополнительного обозначения, поскольку в соответствующих словах не выражаются.
Особую сложность для называния представляют такие случаи, когда люди награждают сами себя (самонаграждение?), самим себе определяют премии (самопремирование?) и/или назначают бонусы. В последние годы именно этот аспект – справедливость и обоснованность получения существенных дополнительных вознаграждений, моральных и материальных, вызывает особый интерес в обществе. Вспомним хотя бы о бонусах, которые руководители некоторых банков сами назначали себе, о лоббировании различных награждений или о предвзятости членов отдельных жюри, присуждающих премии.
Итак, несмотря на существование нескольких слов, соответствующая зона довольно невнятно покрывается необходимыми обозначениями. Требуя для своего точного отражения весьма длинных словосочетаний и предложений. И в этом одно из проявлений общего свойства «языковой сетки», натянутой над реальной действительностью: «где густо, где пусто». В этом принципиальное отличие языка от числового ряда, где пустот нет. И от такой географической карты, где нет белых пятен.
Безоткатные мечты
Глагол катить обозначает управляемое (катить мяч, бревно, коляску) или самостоятельное («Катит по-прежнему телега», – писал Пушкин) плавное однонаправленное перемещение по твердой поверхности. В языке артиллеристов существует слово откат. Оно называет обратное движение ствола или всего орудия после выстрела. Однако в русском языке конца XX – начала XXI века слово откат в этом значении употребляется крайне редко. Зато весьма и весьма распространено это слово в другом значении. А именно для обозначения перемещения вовсе не любых предметов, но только материальных ценностей, обычно денег. Причем не от любого объекта к любому, но только от получателя выгодного заказа (подряда, гранта, премии и т. п.) к тому, кто вожделенное благо дал. По-видимому, откат в таком значении появился в языке чиновников-бизнесменов.
Очевидно, что между значениями слова откат в языке артиллеристов и в языке чиновников-бизнесменов есть очень существенные различия. Они проявляются в нескольких моментах. У артиллеристов движется назад их орудие или его часть, а у чиновников-бизнесменов – им не принадлежащие материальные ценности. Да и само движение у артиллеристов грубо и зримо, а у чиновников-бизнесменов всегда старательно скрыто и на всеобщее обозрение не выставляется. Более того. У артиллеристов это реальное обратное плавное перемещение по поверхности, а у чиновников-бизнесменов – обычно передача из рук в руки. Есть в языке чиновников-бизнесменов и другое однокоренное с катить слово, обозначающее «неожиданное, не очень приятное появление». В «деловой» среде говорят выкатить (цену, требование, условие и т. п.). И здесь, как и в откате, на первый план выходит не значение корня, называющего определенный тип движения. Но значение самой приставки, то есть «наружу», «вовне».
Таким образом, между словами откат и выкатить устанавливается некоторая внутренняя, системная связь. Это обстоятельство позволяет предполагать, что оба эти слова в обсуждаемых значениях имеют хорошие шансы укорениться в русском языке. Однако жизнеспособность любой языковой единицы определяется не столько тем, насколько органично она вписывается в языковую систему. Но прежде всего тем, насколько жизнеспособна стоящая за этой языковой единицей реалия. В случае с откатом можно, видимо, утверждать, что эта реалия занимает все более прочное место в нашей жизни. По крайней мере, об этом говорят многие участники разнообразных тендеров, конкурсов и другие потенциальные получатели государственных заказов и разного рода разрешений на деятельность. А раз так, то и слову – быть! Оно просто необходимо в ряду других слов, способных различать типы взяток: за закрывание глаз на реальные нарушения (например, в ГИБДД или милиции), за предоставление преимуществ (например, при поступлении в вузы или при получении помещений), за выдачу липовых справок, за уничтожение конкурентов, за рейдерский захват… Да мало ли за что? Не можем же мы для всех этих разных и обычных случаев использовать одно обобщенное слово – взятка! Это то же самое, что иметь только дерево и не иметь березы, дуба, сосны, ивы, рябины, клена, ели и т. п. Не станет явления – не понадобятся и слова. Как это произошло с конкой, керогазом или калошами, например.
Оказывается, однокоренные слова помогают не только в орфографии. Они, если обратиться к их значениям, позволяют понять нечто важное в называемой ими реальной действительности. Так почему же наши чиновники от образования упорно не хотят, чтобы на уроках русского языка изучали не только правописание, но и значение слов? Не хочется верить, что в основе такой политики лежит небескорыстное желание угодить авторам (и соавторам) концептуально устаревших школьных учебников по русскому языку и конкретным издателям. А еще – неспособность людей, ответственных за содержание обучения русскому языку в России, устоять перед соблазном. Их неготовность отвечать на предложения участвовать в операции «откат": «А катитесь вы…». Каждый поймет куда.
