Игорь Милославский - Говорим правильно по смыслу или по форме?
Снисходительность к другому и к самому себе
Увы, окружающие нас люди, родственники, коллеги, случайные встречные, дарят нам не только радости и удовольствия, но нередко вызывают своими поступками огорчения, досаду, раздражение. Обычно в таких случаях рекомендуют не высказывать прямо и резко свою отрицательную реакцию, но проявлять сдержанность. Стараться найти извинительные причины чужих раздражающих поступков и, как теперь говорят, «понять и простить». Впрочем, я уже писал о том, что простить значит «забыть о совершенном другим плохом поступке». Однако зачем же впадать в крайность? Может быть, не совсем забыть, но «не осуждать слишком строго»? Для такого поведения есть у нас и прекрасное обозначение – проявить снисходительность.
В русском языке есть целое гнездо словообразовательно связанных слов: снисходить – снисхождение – снисходительный. Очевидно, что во главе стоит глагол снисходить со значением «спускаться сверху вниз». Еще в пушкинские времена употреблялся глагол нисходить в значении «спускаться вниз» (…пастырь нисходит к веселым долинам, где мчится Арагва в тенистых брегах). Этот же глагол с приставкой с-, усиливающей указание на движение сверху вниз (ср. спрыгнуть, свалиться и т. п.), нередко употреблялся в высоком стиле для обозначения воздействия на человека сил высших, небесных, снисходили ОБЫЧНО благодать, вразумление, благословение…
В современном языке снисхождение как отношение к другим людям характеризует обычно поведение «высших» по отношению к «низшим» (по социальному статусу, служебной лестнице, материальному положению и т. п.) и характеризуется либо покровительственным продвижением, либо чаще нестрогим отношением к проступкам. Это поведение оценивается, однако, со стороны «низших» не всегда позитивно, поскольку за ним просматривается некоторое пренебрежение, подчеркивание более низкого положения того, к кому снисходят. Таким образом, в современном прилагательном снисходительный совмещаются два значения. Одно – «отсутствие строгости, требовательности, взыскательности» и второе – «проявление высокомерия, желание подчеркнуть более низкое место другого человека». Такая противоречивость значений совершенно естественна. В ней отражается естественное желание каждого человека, с одной стороны, получить для себя разнообразные поблажки, льготы, скидки, преимущества, допущения, безнаказанность… А с другой стороны, столь же естественно желание всякого человека, чтобы с ним обращались как с достойным и равным, а не как с личностью, для которой заранее установлены пониженные требования в уверенности, что только таким она и может соответствовать.
Впрочем, «понижение требовательности» может быть рассмотрено и не только в отношениях одного человека к другому человеку, но и в рамках тех требований, которые каждый человек (группа людей) предъявляет к себе сам в процессе самооценки. И здесь мы очень часто встречаемся с проявлением снисходительности. Признавая ошибочность своих поступков, несовершенства выполненной нами работы, неправоту в своем отношении к другим людям и т. п., мы обычно ищем себе оправдания. Вспоминаем о тяжелых событиях в собственной жизни, ссылаемся на мелкие обстоятельства, повлекшие серьезные последствия, короче, ищем для себя снисхождения. Как со стороны других людей, так и у собственной совести, уже не думая о том, что проявление снисхождения сопряжено и с определенным унижением.
Более того. Явная или завуалированная просьба виноватого о снисхождении, адресованная самому себе или другим людям, как кажется, исключает искреннее покаяние, а следовательно, и готовность к ответу и настоящему исправлению. К сожалению, представители власти дают нам множество примеров снисходительного отношения к собственным, мягко говоря, ошибкам. Признавшие сталинский террор в отношении собственного народа коммунисты делают все, чтобы всячески преуменьшить размах этого террора, продолжать секретить злодеяния Сталина и его подручных, препятствовать увековечению имен невинных жертв, многие из которых – гордость нации. Не менее снисходительны к себе, например, и отцы приватизации, на словах признающие ее бесчестность, но, снисходительно оценивая свою роль в совершившемся грабеже, ничего конкретного даже и не пытающиеся предложить, чтобы хоть в какой-то форме поправить положение, заставив грабителей поделиться с ограбленными.
К сожалению, у нас нет слова для обозначения человека (группы людей), признавшего свои ошибки, проступки, грехи, но относящегося к ним снисходительно. Имеющиеся в русском языке слова ханжа и лицемер, называющие человека, чьи неблагородные поступки полностью расходятся с проповедуемыми им самим божественными идеалами благородства и добродетели, обозначают несколько иное. Они не отражают именно рассмотренную выше ситуацию словесного признания своей неправоты с более или менее активным требованием снисходительного отношения к такому поведению. И это куда более изощренная тактика обмана, чем поведение ханжи или лицемера!
Зато в русском языке много крылатых выражений, противопоставляющих снисходительность к себе и требовательность к другим. От евангельского в чужом глазу соринку видит, а в своем – бревна не замечает, до призыва Александра Твардовского сурово спрашивать с себя – с других не так сурово.
Заяц в партере
Сегодня мы встанем на позицию пишущего или говорящего – когда есть некоторая реальность и требуется найти для ее обозначения наиболее подходящие слова.
Знакомая, наверное, каждому картина. Одновременно с третьим звонком в зрительный зал театра входит пара и устремляется к первым рядам партера. Но там, оказывается, все места заняты. Пришедшие начинают выяснять, совпадают ли места в их билетах с нумерацией рядов и кресел, и в конце концов другая пара поднимается и освобождает эти места. Малоприятный эпизод и для пришедших, и для ушедших, и для их соседей. А кто виноват? Конечно, первая мысль – обвинять тех, кто является на представление в последнюю минуту. Мол, приходить надо заранее. Но наши герои все же не опоздали: ведь их же пропустили в зрительный зал! Я думаю, что не правы те, кто занимает места, на которые у них нет билетов, в надежде на то, что эти места так и останутся незанятыми.
Однако как назвать этих людей? Если что-то подобное происходит на транспорте, то перед нами – безбилетники, или зайцы. Но оба эти слова к нашей ситуации не подходят: ведь какие-то билеты у сидящих не на своих местах были, и уж кем-кем, а зайцами их никак не назовешь. Мне кажется, в русском языке просто нет слова для обозначения таких людей и таких ситуаций. И если я ошибаюсь, может быть, читатели знают (или придумают) соответствующие слова?
Нередко отсутствие исконных русских слов восполняется за счет заимствований из других, прежде всего европейских, языков. Однако описанная ситуация с англичанином, французом или немцем, например, практически маловероятна, чем и объясняется отсутствие соответствующих слов в этих языках. Значит, приходится надеяться на собственное языковое творчество. А его результаты представлены, пожалуй, лишь в слове самозахват. Оно не фиксируется большинством словарей литературного языка и явно неприменимо к нашей ситуации, поскольку употребляется обычно лишь в отношении земли и строений. Может быть, стоит задуматься о том, почему соответствующее слово отсутствует в русском языке.
Осмелюсь предположить, что такое отсутствие отражает определенный взгляд на мир. Согласно ему совершенно естественно воспользоваться тем, что никому не нужно, а тебе – нужно позарез (причем даже в случае, если это тебе не принадлежит). Вопрос спорный, насколько нравствен и эффективен такой взгляд на мир. Тем более на современный мир, в котором уничтожаются непроданные запасы продуктов и простаивают пустыми выстроенные дома, в то время как миллионы людей голодают и не имеют крыши над головой. Однако в любом случае такое отсутствие слова значимо, поскольку, видимо, оно отражает взгляд носителей русского языка на собственность. Чужую, свою и общую.
Кажется, нет у нас и слова, четко разделяющего объекты (такие, например, как участок, поле, огород, лес, дом, дача, квартира, баня и т. п.) на те, которые удовлетворяют собственные потребности, и те, которые используются для получения дохода. Кроме разве что явно устаревшего словосочетания доходный дом. Подобные наблюдения позволили бы полнее ответить на вопросы, кто мы и какие. А следовательно, в конце концов помочь лучше обустроить нашу жизнь. Не только языковую, но и экономическую.
