Вардан Айрапетян - Русские толкования
Гора и корабль. Гора это остров на суше, говоря метафорически, а корабль — (искусственный) плавучий остров, взять хотя бы Ноев ковчег и Арарат. Можно и наоборот, остров это гора в воде или же. с анахронизмом, (естественный) стоячий корабль. В мифологической первосуше материк, остров и гора сошлись (о горé В. Топоров в МНМ 1, а в Слав. др. 1 Е. Левкиевская). Альпы как острова у Д. Кеслера — Мечт. острова, с. 30–33. Святая Гора — полуостров Афон, отделенная каналом на перешейке, ср. Святогор, святой остров. Гималаи, Шамбала где-то там — Беловодье для индийцев, зáмок Монтсальват из легенд о Граале, Волшебная гора Томаса Манна. Вулкан как кузница. Альпинизм, «покорение вершин». Концентричные острова Сите «Город», город Париж и область Иль-де-Франс «Остров Франции»: в гербе Парижа суденышко на волнах с девизом-загадкой Fluctuat пес mergitur «Плавает, да не тонет» — про остров Сите на Сене, первоначальный город, как непотопляемый корабль; сюда же большой пассажирский корабль по названию Иль-де-Франс. Ниппон-мару «Япония-судно», Корабль дураков Бранта, Летучий голландец, Моби Дик Мелвилла. Хлыстовский или скопческий корабль «община» (к нему М. Плюханова, Предст. о корабле), созвучие греческих ναύς «корабль», ναός «храм» и νήσος «остров», из них первое с равнозначным латинским navis и второе родственны, а по О. Трубачеву, Этноген. культ, слав., с. 174 сл., того же происхождения славянское *navь(jь) «мертвый» (ср. об этом в ЭССЯ 24, с. 51 сл.). Дальнейшие метафоры: верблюд и оазис это корабль и остров пустыни; былинный корабль Сокол и сказочный корабль-самолет (НРС, 224), воздушный корабль, воздухоплавание; летучий остров Лапута у Свифга.
На тему острова. На острове человек один (необитаемый остров) или же островитяне одинаковы в своей одинокой инакости, например у Лескова смешной чудак Пиэонский с приемными детьми — Котúн доилец и Платонида и Соборяне, 1.4 сл. Острова таких-то и таких-то в Гулливере или у Рабле, Лесбос в Письме к Амазонке Цветаевой, но парадокс «Все критяне лжецы» критянина Эпименида. Островные народы (греки, англичане, японцы) и языки (исландский язык почти без заимствований), их особость соответствует особости островной флоры и фауны (Галапагосские о-ва). На острове и время свое, это настоящий хронотоп, из описанных Бахтиным хронотопов ближе других к островному «идиллический» — Формы времени, 9; сюда же Поэт. остров X. Бруннера, а еще Ю. Степанов, Константы, с. 140 сл. Мандельштам с озерного островка:
Жизнь на всяком острове, — будь то Мальта, Святая Елена или Мадера, — протекает в благородном ожидании. Это имеет свою прелесть и неудобство. Во всяком случае все постоянно заняты, чуточку спадают с голоса и немного внимательнее друг к другу, чем на большой земле с ее широкопалыми дорогами и отрицательной свободой.
(Путешествие в Армению, гл. Севан). Петербург, явно иной город со своим «текстом» (см. В. Топоров, Петерб. текст и Аптек, остров), — почти архипелаг, он прорезан каналами, есть и острова, случаются наводнения, ср. у Вагинова (От берегов на берег--) В стране Гипербореев есть остров Петербург--. Вот Битов, уроженец Аптекарского острова, в Новом Робинзоне (3):
Наша суша такова, что ее уподобление океану никому не покажется преувеличением. И некоторое тяготение к островному сознанию в России можно проследить. Была такая древняя русская мечта — Никитина вотчина, куда бы все убегали. Казаки… их беглые поселения… Монастыри… А остров Валаам, а Соловецкий архипелаг! — вот осмысление пространства… Там — землепользование, там зажиток и порядок, там — свои. Чтобы осознать свое пространство своим, его необходимо огородить. «Остров» и «острог» — едва ли не однокоренные слова. Остров — часть суши, окруженная водой; острог — «всякое поселение было либо острогом, либо городком» (по В. Далю), то есть огороженное частоколом (заостренные бревна) пространство. Острог — и крепость и тюрьма. Острог, в который попадает герой «Мертвого дома», мыслится недосягаемым островком в океане свободы. С него так же не выбраться, как было не выбраться и Робинзону. Героя выбрасывает в острог, как Робинзона на берег.
— Его же интервью Монологи островитянина-- в журнале Остров Крым, 1999, № 1. К огородить: город ср. город Острое на реке Великой и остров Сите «Город» в Париже; о-стров: струя и острог: острый разнокоренные слова, но торчащий из воды остров — острый, созвучие значимо, а уподобление острога, «Мертвого дома» острову продолжает метафору Солженицына архипелаг ГУЛАГ, которую он подкрепил названием Континент для эмигрантского журнала. По свидетельству Шаламова (Борис Южанин из Воскрешения лиственницы),
центральные части России на Колыме зовут «материком», хотя Колыма не остров, а область на Чукотском полуострове, — но сахалинский лексикон, отправка только пароходами, многодневный морской путь — всё это создает иллюзию острова. Психологически иллюзии нет никакой. Колыма — это остров. С нее возвращаются на «материк», на «Большую землю».
А вот Евгения Гинзбург, Крутой маршрут (3.2): «С почты было вроде ближе к материку, меньше ощущалось наше острожное одиночество. (Все знали, что Колыма не остров, но все упорно называли ее островом, а Большую землю — материком. И не только называли — убежденно считали, что так оно и есть.)» В Очерках преступного мира (Жульническая кровь) Шаламов, как бы возражая на это, говорит, что «островом Колыму никто никогда не называл». Всё же имя Колыма требует предлогов на и с, как остров или гора, а не в и из. Северный антиутопический остров Набокова (Ultima Thule и Solus Rex), но и «блаженный остров коммунизма» по Тендрякову или родите: дьгкии дом как идиллический «уединенный остров» в начале воспоминаний Флоренского Детям моим; «Итак, мы в Риме. Мы на острове.--» — начал писать дневник Вяч. Иванов 1.12.1924 (ИСС 3, с. 850), выбравшись из России. Скрябин мечтал о театре-храме на острове в Индийском океане, а у Рене Генона, Царь мира (10), остров упомянут среди «символических представлений духовного центра», там же гора и пуп. «Пусть мудрец усилием, серьезностью, самоограничением и воздержанием сотворит остров, который нельзя сокрушить потоком.» «Сотвори себе остров, борись энергично, будь мудрым!»[40] — Дхаммапада (25, 236 и 238), к потоку ср. море житейское, еще см. А. Парибок, Симв. воды.
Идея острого. Созвучие остров — острый значимо, ведь идея острого тоже инакость, это ее сила клубится вокруг острия. Огни св. Эльма. «Оставьте ее», сказал по воспоминаниям Лидии Ивановой (Книга об отце, 1.3) Флоренский про булавку, которую та заметила и хотела подобрать: «вещи с остриями опасны. Они могут быть заколдованы.» У Бродского:
Тронь своим пальцем конец пера,
угол стола: ты увидишь, это
вызовет боль. Лам, где вещь остра,
там и находится рай предмета;
(Колыбельная Трескового мыса, 10). Клыки, рога, когти или ногти, волосы, они вырастают, отрастают за счет иного; поверья об этих торчащих наростах и отростках. Из волшебного гребня с его зубьями делается в сказках густой лес. Волосы Самсона (Кн. Судей, 16.17), к ветхозаветному «рогу» — М. Мурьянов, Рогъ. Острый угол, кончик, остроконечный. Конечности и просторечное конец «фалл» («концами тела» занимался этнограф Левон Абрамян); хуй: хвоя или prick — мужской член как колючка. И голова как конец, см. Прус. Е — Н В. Топорова, с. 145 и 149 сл. Болезнь акромегалия. Подстригание ногтей на руках-ногах и волóс на голове и обрéзание, сюда же борода, индоевр. *bhardhā от «острый, резать» согласно О. Трубачеву, Этноген. культ, слав., с. 178. Причем все концы бывают красными: крашенные хной, если не рыжие, волосы или ладони и ступни, у персов борода, лак на заостренных ногтях, у византийского императора сапожки, у дурака шапка, у пьяницы или на морозе нос, фалл тоже красный, а это цвет иного. Острое на вкус. Острословие, остроумие, колкость, поставить вопрос ребром, т. е. остро, об острой проблеме Топоров в предисловии к Подступам, с. 4–6; загадка Под подушкой перочинной ножичек — мысль (ФРУ, 257), просторечное сечет «понимает», емкое английское point, проникающий, проникновенный и проницательный.
