Вардан Айрапетян - Русские толкования
Ср. в черновом наброске Мандельштама к Разговору о Данте: «Ибо для нашего сознания (а где взять другое?) только через метафору раскрывается материя, ибо нет бытия вне сравнения, ибо само бытие есть — сравнение.» (СК, с. 161, № 25); к сравнению см. Простр, культуры В. Топорова, о мандельштамовской метафоре — Б. Успенский, Анат. метаф. «„Метафоризм“ — неизбежная стадия рождения новых значений, и чем глубже „метафорические“ захваты, тем фундаментальнее и напряженней, емче возникающее значение.» — Топоров, Случай *ĜEN-, с. 149. Вячеслав Иванов в связи с «остранением» Шкловского (О новейших теоретических исканиях в области художественного слова, 7 — ИСС 4, с. 645): «Пишущий эти строки думает, что из удивления родилась не одна философия, как учил за Платоном Аристотель, — но и поэзия. Это удивление, на его взгляд, есть переживание новизны синтетического суждения--» или синтетического словосочетания, добавим. О синтетичности термина говорит в Термине Флоренский.
Аналитичность самопознания. Познание синтетично, а самопознание аналитично. Толкование это анализ слова через синтез значения, это разложение своего слова в собственном значении на род и отличие, но через синтетическое словосочетание, метафору; герменевтика служит самопознанию через познание. Синтетическое сочетание познавательно, а аналитическое самопознавательно, то есть самоотличительно.
Обращение метафоры. Если чаша это щит Диониса, то щит — чаша Ареса, согласно Аристотелю метафора «по аналогии» должна допускать обращение (Риторика, 1407а). Так и корабль это плавучий остров, а у Вячеслава Иванова остров — стоячий корабль (Острова из Света вечернего), метафора могла быть ему подсказана этимологизацией греческого νŋσος «остров» как «пловец», от ν`ŋχω «плыть, плавать»; другие зеркальные пары см. во Взаимном переносе Б. Мильорини. Но при искусственном обращении первой метафоры во вторую аналитичность и синтетичность меняются местами, переворачивается порядок старшинства. Метафора думания «говорить себе» или «про себя» предполагает, что сперва слово, причем вслух другому, потом мысль, а зеркально обратная ей метафора говорения «думать вслух» (пословица «Говорить — это значит думать вслух» в Книжном обозрении от 16.12.1997) и незеркально обратная «выражать мысли» предполагают, что сперва мысль, причем про себя, потом слово. Но хотя моя мысль старше моего слова, чужое слово всё равно старше моей мысли. Обосновывая обращение метафоры «абсолютно произвольной связью звука и значения», B. Просцевичус, Прямое знач. (с. 24–39), ничего не сказал о том, что эта поэтическая вольность создает анахронизмы. Вот еще «железное дерево», очень твердой породы, но «деревянная железка», про бессмыслицу: зеркальность лишь внешняя.
Непарные аналитические сочетания. Усилительное выведение отличия наружу противоположно эллипсису, опущению, втяжению. Вот концовка Бориса Годунова:
Мосальский.
Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы. (Народ в ужасе молчит.) Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!
Народ безмолвствует.
Здесь сразу два аналитических сочетания, отравили себя ядом и мертвые трупы, не просто отравились или трупы, но и не уморили себя ядом или мертвые тела. Эти сочетания приняты за плеоназм и мотивированы волнением в статье М. Гаспарова Ритор. сист., 9; к аналитичности Пушкина см. А. Пумпянский, Исчерп. дел. Мосальский хочет убедить, он говорит усиленно, а народ в ответ усиленно молчит. Два русские мужика в начале Мертвых душ тоже аналитическое сочетание. Владимир Федоров остроумно рассматривает его как парное: «Этим уточнением читатель ставится в такое положение, когда вынужден предположить, что мужики могли оказаться и не русскими, а иностранными»; «наше предположение, что они могли оказаться „иностранными“, неожиданно оправдывается такими фактами, как „иностранец“ Василий Федоров, „турок“ Савелий Сибиряков, знаменитый Фемистоклюс, оказавшийся греком и римлянином одновременно, и др.» — Поэт. реальн., с. 91 и 105 сл., ср. о носовых ноздрях Манилова на с. 92. Но считать ли нам парными и мертвые трупы, произведя их от веры в живые трупы? А как насчет русской харчевни в начале Исторического эпизода Хармса — «Иван Иванович Сусанин-- зашел однажды в русскую харчевню--» (Случаи)? Всё это вряд ли противопоставляющие уточнения, хотя, конечно, и не плеоназмы, не обмолвки, это аналитические сочетания, но непарные. Непарное аналитическое сочетание отличается от парного своей усилительностью.
Аналитическое, бывшее синтетическое. Непарное аналитическое думать себе это бывшее синтетическое «говорить себе»; А. Потебня, Зап. р. грам. 3, с. 60–64, 103 и 217 сл., даже считает, что всё аналитическое и безобразное раньше было синтетическим и образным. Таков постоянный эпитет моря синее, если море виделось как «синее поле» жителю полей, ср. у Горенштейна:
Едет Мария в город Керчь день, едет в город Керчь ночь, наутро просыпается, смотрит в окошко, а снега нет, солнце светит, и за полотном без краю и конца синеет поле.
— Это море, — объяснили ей, — вода в нем до самой Турции, чужого государства.
(Псалом, 1); наоборот в анекдоте АТ 1290 Плавают в поле льна, еще см. В. Топоров, Поэт, комплекс моря. Аналитичен постоянный эпитет, синтетичны сравнение, метафора, кеннинг, загадка.
«Целое больше части»
«Целое больше части». Και τό δλον τού μέρους μειζον [έστιν] — восьмая аксиома, точнее «общее понятие» (κοινή έννοια), Начал (1) Эвклида. Задолго до того как эта здравая мысль была высказана и стала «аксиомой», ее предполагало и от нее энергично отталкивалось «в высшей степени верное изречение Гесиода, что часто половина больше целого» (Труды и дни, 40: νήπιοι, οΰδέ ισασιν σω πλέον ήμισυ παντός— «Дурни не знают, что больше бывает, чем всё, половина»[33]). Платон дальше поясняет: «например когда захватить целое опасно, а половины вполне достаточно, то, думал он, достаточное больше чрезмерного, так как оно лучше его.»[34] — Законы (690е), сюда же Государство, 466bс, а еще Диоген Лаэртский, 1.75, где высказывание «Половина больше целого» отдано мудрецу Питтаку. Изречение Гесиода/Питтака Τό ήμισυ τού παντός πλέον/πλεΐον, конечно, бывшая пословица, судя и по русским «Малой ломоть лучше болшева», «Заработанный ломоть лучше краденого каравая» (ППЗ, с. 95, и ПРН, с. 160), которая перевернула, но только внешне, «общее понятие» о том, что целое больше части. Не вопреки этой очевидности, а вопреки сопутствующему детскому понятию о большем как лучшем в слове πλέον (архаичная идея блага-выросшего, ср. плеоназм) и передразнивая его пословица говорит, что часто малое лучше большого. А между замысловатой пословицей и «голой» аксиомой Эвклида («Голая речь не пословица» — ПРН, с. 859 и 972) находится известный по аристотелевой Физике софизм Зенона Элейского о равенстве половины времени целому, τω διπλασίω (6.9/240а); Зенон пользовался для своих апорий открытием, что при умозрительной бесконечной делимости на точки их количество в целой величине и в ее части одинаково, ср. парадокс Галилея: Множество натуральных чисел равномощно множеству их квадратов. Путь от пословицы через софизм Зенона к восьмой аксиоме это путь от чисто оценочного возражения на архаичную мысль о том, что целое больше-лучше части, к безоценочному, чисто описательному выражению этой мысли словом μεîζον, или от синтетической «поэзии» к аналитической «правде» (если вспомнить Гете). Или же от слова мирового человека к его мысли. Восьмую аксиому Эвклида молчаливо предполагает уже Платонов Парменид (131d): «--благодаря части великости, меньшей чем сама великость» и «--малое будет больше», μεîζον, «этой своей части»[35]. — «Но при развитии геометрии аксиомы высокой степени очевидности выплывают только постепенно; можно даже сказать, что чем более очевидной являлась аксиома, тем позднее она включалась в систему геометрии.» — Д. Мордухай-Болтовской в Началах 1–6, с. 239. О восьмой аксиоме в связи с Зеноном см. А. Сабо, Начала греч. мат., 3.24, по-русски в ИМИ 12, с. 370—83.
