Карбарн Киницик - Стивен Эриксон Кузница Тьмы
Фарор кивнула.
Явно удовлетворенная, Т'рисс подошла к странному скакуну и легко взлетела на спину. Взяла поводья, выросшие прямо из шеи существа как раз за толстой шеей, и вставила обутую уже ногу в плетеное стремя. Глянула на Фарор. - Мне пробивать тропу, хранительница Фарор Хенд?
- Если пожелаешь. Спасибо.
- То же направление?
- Да.
- Мать Тьма. - Т'рисс улыбнулась. - Вот так милый титул.
На западе солнце опускалось за горизонт, словно плавясь в огненном озере; Шаренас Анкаду знала, что, скорее всего, она одна не радуется кончине дня. Ее кожа не обгорала, а лишь приобретала весьма приятный оттенок. Сияние солнца гладило ей лицо, шею и покоящиеся на луке седла кисти рук.
Да, дикая жара... но Шаренас и ее приветствовала. Она не так равнодушна к холоду, как боевые товарищи, ее воспоминания о северных кампаниях против Джелеков все как одно неприятны. Иногда когорта насмехалась над избытком меховых одежд и грудами собираемых ею дров, и многие предлагали погреть ей постельку (разумеется, чисто из чувства долга).
Верно, Легион имеет правила и они запрещают близость с рядовыми; правила, которые Шаренас иногда проклинает - наедине с собой. Она была юной, когда приняла командование когортой, но это никого не удивляло - старших родичей знали все. Столько всего унаследовано, но не всё наследство приятно.
Сейчас, скача в обществе офицеров Легиона - в том числе лишенных чинов, отставных - она снова начинала сожалеть. Инфайен Менанд и Тат Лорат не соизволили сопровождать ее отряд, и остальные гадали, что же означает их отсутствие. Если солдаты глядят в поисках ответа на Шаренас - она уже замечала взгляды, украдкой бросаемые в ее сторону - то будут разочарованы. Впрочем, Шаренас любила сестру и восхищалась кузиной, весьма их уважала, доверяла без сомнений. Если вскоре придут дни выбора, они без колебаний ответят на призыв.
А вот к иным из спутников она не испытывает такого доверия... При этой мысли она вновь окинула взором воина, что скачет сразу за авангардом - за Хунном Раалом и Оссерком. Илгаст Ренд принял приглашение с неохотой, или так казалось; несомненно, он в дурном настроении с момента выезда из Нерет Сорра три дня тому назад. Верно. Едва оказавшись на краю поселения, он с нажимом спросил Хунна Раала: "Урусандер об этом знает?" Хунн улыбнулся, но не ответил. Илгаст настаивал бы, если бы не поспешное заверение Оссерка, будто отец не только знает о предстоящем путешествии, но вполне одобряет.
Шаренас сразу заподозрила, что это ложь. Ей на миг подумалось, что Илгаст по-настоящему бросит вызов сыну Урусандера; однако он отвернулся, и молчание показалось Оссерку пренебрежительным и даже оскорбительным. Хунн Раал тут же захохотал и шлепнул Оссерка по спине, смягчая опасность. Но Шаренас не раз замечала, как хмуро Оссерк глядит на Илгаста - хотя только когда тот поворачивается спиной.
Что ж, союзникам не обязательно быть друзьями. Илгаст Ренд - глава Великого Дома. Во многих смыслах он может потерять больше, нежели любой из присутствующих, если дела пойдут плохо.
"Но нет. Хунн Раал достоин уважения. Знает что делает, знает - как все мы - что замыслил верное дело". Чтобы раздавить всякое зерно сомнения, нужно лишь посмотреть на Урусандера. Пока старый командир остается единственным фокусом внимания, целью всех дерзаний - источником гласа разума, что позволит призывам к справедливости быть услышанными, а они должны быть услышаны! - не стоит чрезмерно тревожиться насчет тонкой кожи юного Оссерка, его ребячества и раздражающего недоверия. Ведь Хунн Раал всегда рядом, он помогает оборвать тирады, смягчить импульсивные реакции Оссерка.
Среди четырех остальных спутников лишь один казался ей заслуживающим доверия. Да, кузины Раала Серап, Рисп и Севегг - настоящие солдаты, но бегают за ним словно хвосты; если есть хоть доля правды в слухах, доверие Хунна Раала не в последнюю очередь заслужено под мехами, хотя все они двоюродные кузины - не такие близкие родственницы, чтобы это стало преступлением, но этого вполне достаточно, чтобы поднять брови и заслужить пару шепотков недовольства. Так или не так, три кузины поклоняются старшему братцу, и Шаренас забавно представлять, какие сексуальные изыски легли в основу поклонения. Хотя... иногда преданность можно спутать с жалостью. Она ведь ни разу не бывала с Хунном под мехами. В конце концов, он слишком много пьет.
Она подозревала, что рано или поздно придется его оседлать, но лишь когда мотивом станет явная политическая выгода. Он недостаточно для нее благороден, она отлично видит в нем неподобающую наглость, вечно сражающуюся с преданностью лорду Урусандеру. Однажды кому-то придется его немного окоротить - ради его же блага - и то, что покажется ему победным завоеванием, внезапно явит совсем иную природу. Нет ничего легче, чем унизить мужчину, лежащего между женских ног. Эффект бывает почти мгновенным и всегда безошибочным.
Значит, легко пренебречь слюнявыми губками, кузинами Раала. Но не так легко пренебречь последним, который умудряется выглядеть одиночкой, хотя скачет в середине отряда - рядом с Шаренас, слева. Прямая спина, влит в седло, походит на железный клинок, опасный и надменный... Кагемендра Тулас не произнес ни слова с самого Нерет Сорра.
Он отлично знает, разумеется, что в лагере, ставшем целью пути, служит его нареченная Фарор Хенд и к вечеру он будет стоять перед ней - впервые со дня огласки.
Шаренас так хочется узреть этот миг. Он будет... восхитительным.
Кагемендра Тулас мертв внутри. Любая женщина это заметит, едва взглянув в лишенные жизни глаза. Израненная душа осталась позади, брошенная на одном из полей брани. Он шелуха, оживленный труп, гнилой зуб в железной коронке; кажется, Тулас не рад такому оживлению, ибо жаждет смерти, чтобы таящаяся внутри тишина выплеснулась, отравляя остатки бытия - плоть, кожу, лицо - пока он на последнем вздохе благодарит за доброту тех, кто положит тело в тихую гробницу.
Бедная Фарор Хенд. При новом порядке, после возвышения Урусандера, лишь политическая необходимость будет определять брак и любовь. Власть Великих Домов, все их запертые ворота и охраняемые стены, рвы и смертельные ловушки будут сметены. Служение государству станет единственной мерой ценности, достоинства. В будущем, что все ближе, Фарор Хенд сможет свободно выбирать любого, но вот ирония: в будущем мире Кагемендра Тулас, отдавший почти всего себя ради защиты отечества, может оказаться наиболее ценным призом.
Поистине, кто еще сможет обнаружить себя рядом с лордом Урусандером, словно призрак брата, хранящего рукопожатие союза Матери Тьмы с командиром Легиона? Кто, как не Урусандер, окажется достаточно смел и скромен, чтобы наградить Кагемендру Туласа? Разве сама Мать не свершила великий жест торжественного признания, возблагодарив спасителя жизни Сильхаса Руина? Нет, Шаренас не сомневается: Тулас вскоре будет вторым у трона, одна рука на эфесе потертого меча, пустые глаза озирают тронный зал, ищут вызова - но никто не посмеет бросить вызов.
При всем при этом он станет ужасным мужем для любой женщины. Всякая политическая выгода отдает горечью.
Он возьмет в жены Фарор Хенд? Так кажется, и решение уж выбито в камне, твердое как воля зодчего. Шаренас лениво раздумывала, не вмешаться ли, спасая Фарор от жизни, полной горя и одиночества. Кагемендру не разбудишь, не рассердишь - она о таком даже не помыслит, невзирая на любые выгоды. Итак, остается Фарор Хенд. Шаренас мало ее знала. Рядовая, из Хранителей - едва ли такое положение привлечет многих. Хотя... если подумать, что она сделала... обручилась и через несколько дней добровольно выбрала изгнание из Харкенаса.
Бедная Фарор Хенд. Она пошатнется. Ощутит себя... уязвимой.
И тогда Шаренас поспешит предложить утешение. Мудрая, все понимающая, готовая выслушать и не осудить - в том далеком лагере к кому еще решится прильнуть Фарор? "Поведай мне свои тайны, сестрица, и вместе мы найдем путь из кошмара. Даже ценой разрушения твоей репутации - уверена, ты будешь благодарить меня и век и два.
Покажи тропу к твоим желаниям, и я возьмусь за руку, проведу тебя. Как подобает верной подруге".
Прямо впереди Илгаста Ренда скакали капитан Хунн Раал и Оссерк, сын лорда Урусандера. Ни тот, ни другой Илгаста не вдохновляли. Капитан пуст и нагл. Самозваный принц - бледное отражение отца, тонкокожий и склонный к злобе. Честно сказать, удивительно, что лорд Урусандер произвел для Дома такого наследника. Но Илгаст отлично помнил мать Оссерка, ее цепкость. Не будь между отцом и сыном телесного сходства, он поверил бы, что Оссерк порожден от семени другого мужчины. Видит Бездна, в нынешние годы Тисте бешено разбрызгивают себя. Жены лгут, мужья блудят; не одна Мать Тьма взяла себе любовника.
Нынче отпрыски падают на пол, словно недозрелые плоды. Илгаст не был рад тому, во что превратились Тисте. Выигранный мир запятнан нечестием, добродетель вянет на глазах.
