Илья Франк - Английский язык c дружелюбным скелетом. Легенды североамериканских индейцев
astride [qs`traId], limb [lIm], upon [q`pOn], horse [hLs], reach [ri:tS], climb [klaIm], branch [brQ:ntS]
So he climbed the pine-tree, and sat astride the limb as upon a horse, and rode, reaching over to the ground as if to pick up the chicken.
"Now you," he said, coming down; and Kahp-too-óo-yoo climbed the tree and rode on the swinging branch. But the false friend bewitched the pine, and suddenly it grew in a moment to the very sky, carrying Kahp-too-óo-yoo.
"We do this to one another (мы делаем это друг для друга)," taunted the false friend (передразнил лживый друг; to taunt — насмехаться, говорить колкости; дразнить), as the tree shot up (в то время, когда дерево взметнулось вверх; to shoot — стрелять; /зд./ внезапно появиться, пронестись, промелькнуть, промчаться); and taking the wood (и, забрав дрова), and the deer which Kahp-too-óo-yoo had killed (и оленя, которого Кахп-ту-ó-йу убил), he went to the village (он отправился в деревню). There the sisters met him, and asked (там сестры встретили его и спросили; to meet):
"Where is our brother (где наш брат)?"
"Truly I know not (право /же/, я не знаю), for he went northwest and I southwest (потому как он ушел на северо-запад, а я — на юго-запад); and though I waited long at the meeting-place (и хотя я ждал долго в условленном месте: «месте встречи»), he did not come (он не пришел). Probably he will soon return (вероятно, он скоро вернется). But take of this deer which I killed (но возьмите /часть/ от этого оленя, которого я убил), for sisters should share the labors of brothers (ведь сестры разделяют труды = плоды трудов братьев)."
But the girls would take no meat (но девушки не захотели взять мясо), and went home sorrowful (и ушли домой печальные = в печали).
village [`vIlIG], probably [`prOb(q)blI], return [rI`tWn], labor [`leIbq]
"We do this to one another," taunted the false friend, as the tree shot up; and taking the wood, and the deer which Kahp-too-óo-yoo had killed, he went to the village. There the sisters met him, and asked:
"Where is our brother?"
"Truly I know not, for he went northwest and I southwest; and though I waited long at the meeting-place, he did not come. Probably he will soon return. But take of this deer which I killed, for sisters should share the labors of brothers."
But the girls would take no meat, and went home sorrowful.
Time went on (время шло; to go on — продолжать идти), and still there was no Kahp-too-óo-yoo (но Кахп-ту-ó-йу все еще не появился: «но все еще не было…»). His sisters and his old parents wept always (его сестры и его престарелые родители все время плакали; to weep), and all the village was sad (и вся деревня была несчастна; sad — грустный, печальный). And soon the crops grew yellow in the fields (и вскоре всходы пожелтели на полях; to grow yellow), and the springs failed (и ручьи/источники пересохли; to fail — не сбываться, обманывать ожидания, не удаваться; зд. исчезать, затихать, умирать; ослабевать, выйти из строя, перестать действовать), and the animals walked like weary shadows (и звери ходили, словно усталые тени); for Kahp-too-óo-yoo, he who had the power of the clouds (ведь Кахп-ту-ó-йу, который обладал властью над облаками), was gone (исчез; to be gone — исчезнуть, пропасть, уйти, уехать), and there was no rain (и дождя не было). And then perished all that is green (и затем погибло все, что было зеленого = вся зелень); the animals fell in the brown fields (звери погибали в опаленных полях; to fall — падать; погибать /в результате насилия, на поле битвы, из-за болезни и т. п./; brown — коричневый; бурый); and the gaunt people (и страждущие люди; gaunt — голодный; жаждущий, страждущий; /уст./ сухопарый; худой, костлявый) who sat to warm themselves in the sun (которые садились обогреться на солнце; to sit) began to die there where they sat (начинали умирать там, где они сидели). At last the poor old man said to his daughters (наконец, несчастный старик сказал дочерям):
parents [`peqr(q)nts], weary [`weqrI], cloud [klaud], shadow [`Sxdqu], perish [`perIS], gaunt [gO:nt]
Time went on, and still there was no Kahp-too-óo-yoo. His sisters and his old parents wept always, and all the village was sad. And soon the crops grew yellow in the fields, and the springs failed, and the animals walked like weary shadows; for Kahp-too-óo-yoo, he who had the power of the clouds, was gone, and there was no rain. And then perished all that is green; the animals fell in the brown fields; and the gaunt people who sat to warm themselves in the sun began to die there where they sat. At last the poor old man said to his daughters:
"Little daughters (доченьки; little — маленький), prepare food (приготовьте еду), for again we will go to look for your brother (потому что мы снова пойдем искать вашего брата)."
The girls made cakes of the blue corn-meal for the journey (девушки испекли для похода лепешки из голубой кукурузной муки); and on the fourth day they started (и на четвертый день они отправились в путь). Old-Black-Cane hobbled to the south (Старый Черный тростник пошел, хромая, на юг; to hobble — хромать), his wife to the east (его жена — на восток), the elder girl to the north (старшая девушка — на север), and the younger to the west (младшая — на запад).
prepare [prI`peq], meal [mJl], journey [`Gq:nI], fourth [fO:T], south [sauT]
"Little daughters, prepare food, for again we will go to look for your brother."
The girls made cakes of the blue corn-meal for the journey; and on the fourth day they started. Old-Black-Cane hobbled to the south, his wife to the east, the elder girl to the north, and the younger to the west.
For a great distance they traveled (огромное расстояние они прошли); and at last Blue-Corn-Maiden, who was in the north (и, наконец, Голубая Кукуруза, которая пошла на север), heard a far, faint song (услышала отдаленную, слабую песнь; to hear; faint — слабый, ослабевший; вялый). It was so little that she thought it must be imaginary (та была такой слабой, что она подумала, она должна быть воображаемой); but she stopped to listen (но она остановилась послушать), and softly, softly it came again (и постепенно, постепенно, она послышалась вновь: «пришла снова»; softly — мягко, нежно; тихо, спокойно; постепенно; приглушенно, смягченно):
Old-Black-Cane (Старый-Черный-Тростник)
My father is called (зовется мой отец);
Corn-Woman (Кукуруза)
My mother is called (зовется моя мать).
distance [`dIst(q)ns], heard [hWd], imaginary [I`mxGIn(q)rI], listen [lIsn]
For a great distance they traveled; and at last Blue-Corn-Maiden, who was in the north, heard a far, faint song. It was so little that she thought it must be imaginary; but she stopped to listen, and softly, softly it came again:
Old-Black-Cane
My father is called;
Corn-Woman
My mother is called.
When she heard this, Blue-Corn-Maiden ran (когда она услышала это, Голубая Кукуруза побежала; to run) until she came to her sister (пока не добралась до сестры), and cried (и закричала):
"Sister! Sister! I think I hear our brother somewhere in captivity (я думаю, я слышу нашего брата где-то в плену). Listen (слушай)!"
Trembling, they listened (дрожа, они прислушались); and again the song came floating to them (и вновь песня достигла /их слуха/; to float — плавать; держаться на поверхности воды; /зд./ плыть в воздухе /об облаках и т. п./, парить), so soft (такая нежная), so sad that they wept (такая печальная, что они заплакали; to weep)—as to this day their people weep (как до сих пор плачет их народ) when a white-haired old man (когда седой старик: «старый мужчина»; white-haired — седой; светловолосый), filled with the memories of Kahp-too-óo-yoo (вспоминая Кахп-ту-ó-йу; to fill — наполнять), sings that plaintive melody (напевает эту жалобную мелодию).
somewhere [`sAmweq], captivity [kxp`tIvItI],people [pJpl], weep [wJp], memories [`mem(q)rIz], plaintive [`pleIntIv], melody [`melqdI]
When she heard this, Blue-Corn-Maiden ran until she came to her sister, and cried:
"Sister! Sister! I think I hear our brother somewhere in captivity. Listen!"
Trembling, they listened; and again the song came floating to them, so soft, so sad that they wept—as to this day their people weep when a white-haired old man, filled with the memories of Kahp-too-óo-yoo, sings that plaintive melody.
"Surely it is our brother (конечно же, это наш брат)!" they cried (они закричали); and off they went running to find their parents (и убежали прочь искать своих родителей; off /наречие/ — указывает на удаление, отдаление от чего-либо). And when all listened together (и когда все прислушались вместе), again they heard the song (они снова услышали песню; to hear).
"Oh, my son (о, сын мой)!" cried the poor old woman (заплакала несчастная старая женщина = старуха), "in what captivity do you find yourself (в каком плену ты оказался; to find oneself in — оказываться где-либо, в каком-либо состоянии)? True it is that your father is Old-Black-Cane (несомненно, что твой отец — Старый-Черный-Тростник), and I, your mother, am called Corn-Woman (а я, твоя мать, зовусь Кукурузой). But why do you sing thus (но почему ты поешь так)?"
surely [`SuqlI], together [tq`geDq], thus [DAs]
"Surely it is our brother!" they cried; and off they went running to find their parents. And when all listened together, again they heard the song.
"Oh, my son!" cried the poor old woman, "in what captivity do you find yourself? True it is that your father is Old-Black-Cane, and I, your mother, am called Corn-Woman. But why do you sing thus?"
Then all four of them began to follow the song (тогда все четверо: «все четверо из них» последовали за песней; to begin — начинать), and at last they came to the foot of the sky-reaching pine (и, наконец, они пришли к подножию достигающей неба сосны); but they could see nothing of Kahp-too-óo-yoo (но они /так и/ не смогли увидеть Кахп-ту-ó-йу), nor could their cries reach him (не смогли и их крики достигнуть его /слуха/). There, on the ground (там, на земле), were his bow and arrows (были его лук и стрелы), with strings and feathers eaten away by time (с тетивой и оперением, изъеденными временем; to eat away — съедать, пожирать; разъедать, разрушать); and there was his pack of wood (и там была его вязанка дров), tied with the rawhide thong (перевязанная сыромятным ремнем), ready to be taken home (готовая, чтобы ее отнесли домой; to take). But after they had searched everywhere (но после того как они поискали везде), they could not find Kahp-too-óo-yoo (они не смогли найти Кахп-ту-ó-йу); and finally they went home (и, в конце концов, пошли домой) heavy at heart (/с/ тяжелым сердцем: «тяжелые в сердце»).
follow [`fOlqu], sky [skaI], reach [rJC], feather [`feDq], search [sq:tS]
Then all four of them began to follow the song, and at last they came to the foot of the sky-reaching pine; but they could see nothing of Kahp-too-óo-yoo, nor could their cries reach him. There, on the ground, were his bow and arrows, with strings and feathers eaten away by time; and there was his pack of wood, tied with the rawhide thong, ready to be taken home. But after they had searched everywhere, they could not find Kahp-too-6o-yoo; and finally they went home heavy at heart.
At last it happened (наконец, случилось /так/) that P'ah-whá-yoo-óo-deh, the Little Black Ant (что П'ах-уá-йу-ó-дех, Маленький Черный Муравей), took a journey and went up the bewitched pine (отправился в поход/путь и поднялся на заколдованную сосну; to take a journey; to go up), even to its top in the sky (даже до /самой/ ее вершины в небе). When he found Kahp-too-óo-yoo there a prisoner (когда он обнаружил там Кахп-ту-ó-йу в плену; prisoner — пленник), the Little Black Ant was astonished (Маленький Черный Муравей был поражен), and said:
