Ольга Бухина - Гадкий утенок, Гарри Поттер и другие. Путеводитель по детским книгам о сиротах
Глава 9
И снова девочки
Я только девочка. Мой долг
До брачного венца…
Да, до начала первой великой войны девочкам полагалось вести себя хорошо и готовиться к замужеству. Сироты не исключение. Однако их жизнь оказывалась немного поинтереснее; конечно, в конце концов будет и замужество, но до него возможны кое – какие приключения. Джеруша Эббот, героиня книги Джин Уэбстер «Длинноногий дядюшка» (1912), выросла в довольно – таки противном приюте, хотя, конечно, по противности ему далеко до тех, что были «воспеты» Диккенсом и Бронте. Но и сиротскими домами тоже управляют не слишком приятные заведующие типа миссис Липпет.
Правда, мы наблюдаем приютские трудности Джеруши (впрочем, она решительно переименовала себя в Джуди) на протяжении всего лишь нескольких страниц. Подробности жизни приюта мы узнаем скорее из второго романа – продолжения, «Милый недруг» (1915), в котором ее закадычная подруга по колледжу, Салли Мак – Брайд, становится преемницей миссис Липпет. Вот первые впечатления новой заведующей: «Я никогда не могла себе представить, что есть на свете такое безобразное место, как эта комната. А когда я увидела бледных, безучастных детей в клетчатых платьях, у меня замерло сердце»[132]. Оказывается, что американские сиротские приюты все – таки ничем не лучше приютов английских, если только на сцену не выходит та, что хочет все изменить и исправить.
Интересно, что обе девушки – сирота Джуди и воспитанная в весьма привилегированной семье Салли – вместе составляют нечто вроде американского варианта Джейн Эйр, совмещая в себе ее основные черты – гордость, независимость, целеустремленность, жажду справедливости. Но вернемся к сиротскому положению Джеруши/Джуди. Волшебный помощник, один из попечителей приюта, выделяет ей стипендию на обучение в колледже. Из ее писем благотворителю явствует, что Джуди, безусловно, заслужила свою награду – она успешно справляется с учебой и со всеми остальными жизненными задачами.
Джуди способна выбиться в люди и получить образование не столько потому, что незнакомый доброжелатель дал денег на обучение, сколько потому, что никогда не бросает дела на полпути. Действительно, ее целеустремленности можно только позавидовать. Награда не заставляет себя ждать – благодетель, помогший девочке получить образование, оказывается вдобавок пылким возлюбленным и преданным мужем. И снова помощник оборачивается «прекрасным принцем».
Здесь уместна сказочная аналогия со сказкой «Царевна – лягушка», в которой трудно отделить образ помощника (вернее, помощницы) героя от его же суженой. Литературный вариант этого сказочного сюжета – пушкинская «Сказка о царе Салтане» (1832): царевна Лебедь, конечно же, волшебный помощник, но в конце концов оказывается еще и невестой. Как и Джуди, Гвидон деятелен, сам неплохо справляется с задачей поиска пропитания и, в сущности, сначала спасает своего будущего помощника – невесту, а уже потом принимает ее помощь. В обоих случаях получается интересный баланс женственности и мужественности. Женская роль не сводится к пассивности, а мужчина не всегда самый сильный.
Книги Джин Уэбстер и Кейт Дуглас Уиггин написаны в стране, культура которой пропитана идеей достижения успеха без посторонней помощи. Каждый должен в первую очередь рассчитывать на самого себя, отыскивать необходимые для борьбы качества в своем собственном сердце, добиваться всего своими руками. Как и в случае с мальчиками – сиротами, показателем успеха во многом служит материальное благополучие. И Джуди, и Ребекка (как Том, Гек и Дик) в конце концов достигают такого финансового статуса, на который никак не могли рассчитывать по рождению. Джуди выходит замуж за богача, теперь у нее достаточно денег, чтобы изменить к лучшему жизнь в приюте, где она воспитывалась. Ребекка получает в наследство дом и может обеспечить всю семью. О Поллианне позаботится ее состоятельная тетушка и новоприобретенный дядюшка – доктор. Даже Топси умудряется существенно изменить свое положение и начать безбедную жизнь на Севере. Но не надо забывать и о чувствах. «В классическом романе о сироте любовь между приемным ребенком и тем, кто его воспитывает, даже когда она приходит с большим трудом, всегда расцветает пышным цветом, как бы суров ни был взрослый и каким бы сложным ни оказался этот самый ребенок»[133].
Той же философией пропитаны многочисленные книги канадской писательницы Люси Мод Монтгомери. Первая книга, «Энн в Грингейбле», вышла в 1908 году[134]. За ней последовало множество продолжений. Сильный характер Энн Ширли открывает перед ней такие возможности, о которых несчастная рыжеволосая сиротка, появляющаяся перед нами в начале первой книги, и сама не подозревает. Живое, умное создание, которому совершенно необходим «простор для воображения», покоряет сердца окружающих, они раскрываются навстречу ее непосредственной, веселой душе. Главное, что она, «прожив такую тяжелую жизнь, не разучилась, однако, говорить правду»[135]. Мэтью и Марилла, брат и сестра, с первого дня буквально очарованные (я бы даже сказала, зачарованные) девочкой, принимают ее в свой дом и в свои сердца. Это, пожалуй, одна из самых блистательных побед сироты в литературном мире. И, конечно же, головокружительный литературный успех, лучше всего отразившийся в знаменитой фразе Марка Твена, который назвал эту героиню «самым трогательным и очаровательным ребенком художественной литературы со времен бессмертной Алисы»[136].
Многие исследователи предполагают, что обилие литературы о сиротах, печатавшейся в канадских журналах того времени, не могло не повлиять на Монтгомери. Но далеко не все сироты и не все книги о них были столь удачливы. Успех Энн определяется способностью Монтгомери «сплести вместе архетипического гадкого утенка и никому не нужного сироту с персонажем, который буквально оживает на страницах книги»[137]. Интересно, что Монтгомери придала Энн Ширли внешность Эвелин Несбит, которая тоже была сиротой; ее отец умер, когда ей было восемь лет, и она рано столкнулась с необходимостью зарабатывать на жизнь. Несбит стала знаменитой моделью, позирующей для модных журналов, знаменитых фотографов и художников. Впрочем, ее жизнь, полная скандалов и трагедий, была совсем не так идиллична, как жизнь литературной героини, унаследовавшей ее удивительный и необычный облик[138].
«Популярность “Энн в Грингейбле” часто приписывается именно неортодоксальности ее заглавной героини. Энн Ширли до смешного живая и деятельная, она склонна к нарциссизму, она бунтарка. Тем не менее к концу книги она превращается во что – то совершенно иное, и эту перемену невозможно отрицать»[139]. Буфы на рукавах волнуют Энн не меньше, чем школьный пикник или веснушки, и отсутствие буфов сразу же напоминает ей о ее сиротском положении: «Станет Бог морочить себе голову платьями для какой – то сироты»[140].
Но все не так просто. Уже в конце первой книги Энн сама превращается в помощницу и спасительницу – теперь настал черед заботиться о Марилле, которой грозит слепота. В бесчисленных продолжениях книги она – взрослая женщина, жена и мать, всегда готовая помочь тем, кто в ней нуждается. Ее дети становятся добрыми друзьями четверых соседских детей, героев книги «Аня и Долина Радуг» (1919). Эти четверо потеряли мать и живут с отцом, рассеянным пастором. Теперь уже они в свой черед спасают от голодной смерти другую сироту, приютскую девочку Мэри Ванс, помогают ей начать новую жизнь. У Монтгомери есть и еще одна героиня – сирота, Эмили из «Молодой Луны» (1923). Тетушки Эмили, тетя Элизабет и тетя Лаура, как и Марилла, и все остальные тетушки, принявшие в дом егозливых сироток Поллианну, Ребекку, Энн, Эмили, Мэри, меняются на глазах.
Как написала Кэтрин Слейтер, Энн – всего лишь «одна из многих литературных девочек – сирот» со сходными судьбами[141]. Да, Энн – одна из многих, но, может быть, самая обаятельная. И, как другие героини, представшие перед нами, Энн помогает все новым поколениям девочек отождествлять себя с удачливой сиротой, преодолевающей все преграды.
Глава 10
Жестокий двадцатый век
…Приближался не календарный – настоящий двадцатый век.
Многие произведения, упомянутые в двух предыдущих главах, были написаны, строго говоря, в двадцатом веке. Однако мне показалось правильным объединить их с книгами века девятнадцатого, поскольку они продолжают ту же литературную традицию. В первой трети двадцатого века в англоязычной (английской и американской) детской литературе идут как бы два параллельных процесса. Ряд книг, написанных между мировыми войнами, следует тенденциям, сходным с веком девятнадцатым. Но скоро появятся и другие книги, взрывающие и меняющие традицию, и в них сирота предстанет совсем по – иному, гораздо более драматично и несентиментально. По выражению Михаила Свердлова, «детская литература двадцатого века началась со слов Питера Пэна: “Смерть – это будет самое чудесное приключение”»[142]. Слова эти были написаны на заре века, в 1904 году.
