Кристиан Зальцманн - Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник)
Итак, мой дорогой Герман! Если, занимаясь воспитанием, ты становишься здоровым и радостным, если при этом развивается и получает все больше благородного смысла твой внутренний человек, разве ты недостаточно вознагражден? Допустим, тебе придется провести свои дни в крайней нужде, тем не менее разве ты не будешь достаточно вознагражден? Или, быть может, ты хочешь всем этим пожертвовать, чтобы сыграть блестящую роль? Или ты предпочтешь сидеть больным за богато уставленным столом, а не с хорошим аппетитом за простой трапезой? Или ты предпочтешь иметь веселье вокруг себя и тоску в себе, а не веселое настроение в себе и окружающий тебя покой? Или ты предпочтешь повелевать толпой продажных душ, а не предоставлять в распоряжение другим себя самого? Что ж, произведи обмен, но тогда, мой Герман, не тебе посвящена эта книга.
К тебе обращаюсь я, к тому, кто может ощутить ценность этой великой награды. Даже если кроме нее никаких других наград ты не добьешься, то сможешь обойтись и без них.
Но, разумеется, если ты стремишься стать замечательным воспитателем, а не посредственным, то не заставит ждать себя и другое вознаграждение. Прошли времена, когда воспитание было делом презренным. Все больше семей, для которых хороший воспитатель является высшей потребностью, которые стремятся заполучить его любой ценой, которые воспринимают его не как первого слугу, а как первого друга. Дворянские семьи подыскивают себе человека, которому они могут всецело довериться и передать своих детей. И ты не хочешь стать воспитателем?
Вступительное слово
При подготовке «Книжки для раков» я обратился к науке о насекомых и намеревался подготовить ряд сочинений, которые должны были заимствовать у насекомых свои названия. Но всякий раз от этого меня удерживали все новые возникавшие у меня дела, а теперь приближающаяся старость оставляет мне мало надежды осуществить это свое намерение. Стало быть, «Книжки для скорпионов, или наставления по неразумному управлению народами», а также «Книжки для пауков, или наставления по неразумному ведению брака» не будет. Однако «Книжка для муравьев, или наставление по разумному воспитанию воспитателей» перед вами.
Спрашивается, зачем такое странное название? Во-первых, чтобы привлечь им читателя. Содержание этой книги кажется мне столь важным, что я хочу, чтобы ее прочли и приняли к сердцу все те, кто воспитывает или отдает ребенка на воспитание. Тем не менее следует позаботиться, чтобы она не осталась незамеченной в потоке сочинений, которым наводняется Германия на каждой ярмарке, благодаря некоему отличительному признаку, который бросится в глаза и выделит ее среди тысяч других книг, ее окружающих. Но что подходит для этого больше названия? Другой, быть может, выбрал бы для этого греческое или французское название или имя некоего божества или мыслителя древности; мне же понравилось заглавие: «Книжка для муравьев».
Во-вторых, я выбрал именно это название потому, что очень хорошо была принята «Книжка для раков», ее читают и рекомендуют и по прошествии 24 лет, и поэтому я смел надеяться, что сходство названий принесет данной книге такой же успех у публики.
Наконец, причина для выбора такого названия заключена и в самом муравейнике. Родители муравьев, продолжив свой род, взлетают в воздух и – по образу и подобию человека – не заботятся о своем приплоде – заботу о нем и его воспитание они поручают муравьям, предназначенным природой для низкой сферы деятельности. И они действительно хорошо делают свое дело: они каждый день выставляют молодой выводок на солнце, подползают к ним и стараются их спасти при всякой угрожающей им опасности, и результат свидетельствует о качественности воспитания, потому что любой муравейник – это обитель здоровья, чистоты, трудолюбия и послушания, которых недостает во многих человеческих обществах, но к которым приучают молодых муравьев сразу после того, как они появились на свет. Поскольку Соломон отсылает лентяев к муравейнику, то внимание воспитателей можно было бы на него обратить и в другом смысле.
Но хватит о названии! Что касается содержания, то, как мне кажется, оно имеет большее значение. У нас изобилие книг, содержащих наставления по воспитанию детей, но, на мой взгляд, наставлений по воспитанию воспитателей пока еще не хватает. Но чем помогут те, если нет этих? Зачем нужны все теории, если нет людей, которые могут их осуществить? В «Ревизии системы школьного обучения и воспитания»[29] выдвигаются хорошие теории. Но где они осуществлены? Вместо того чтобы подумать о том, как осуществить то правильное и хорошее, что мы уже знаем о воспитании, продолжают выстраивать новые теории, которые, как и те, не будут реализованы. Мы приравниваем теоретические построения, теоретические идеалы к самым совершенным строениям, которые можно начертить рейсфедером, но всегда остающиеся лишь проектами, которыми, скажем, можно облицевать стены, поскольку у их составителей нет умения спроектированное осуществить.
Ах, дайте нам хороших воспитателей! Дайте нам людей, у которых есть склонность, умение и навык разумно обращаться с детьми, завоевывать их любовь и доверие, пробуждать силы, направлять их наклонности и благодаря своему учению и примеру сделать из молодого человека того, кем он может и должен быть по своим задаткам и по своему призванию, и воспитание будет успешным без каких-либо новых теорий. Так из сельской школы, где учит некий смышленый, правдивый и верный учитель, никогда не слышавший о чистом долге[30] и не изучавший новых теорий об уроках чтения, постепенно выходит община, которая своей честностью, светлыми помыслами, порядком, деятельностью и навыками чтения выгодно отличается во всей округе и оставляет позади себя всех тех, кого по самым последним теориям воспитывали люди, воспитывать не умевшие.
Что, к примеру, разумнее, чем требования воспитателей направлять детей не столько поощрениями и наказаниями, сколько при помощи представлений? Однако чтобы направлять детей при помощи представлений, требуется собственная умелость. Тот, у кого ее нет, может рассказать детям очень много доброго и разумного о том, что читать – хорошо, и все же этим ничего не добьется, тогда как другой, тот, кто воспитание понимает, приходит к своей цели, потратив гораздо меньше слов.
Среди воспитателей общепринято считать, что к воспитанию в известном смысле относится и закалка тела. Но если воспитатель сам дряблый, то как он будет закаливать других? и т. д.
Что касается формы моего доклада, то в ней найдут кое-что, к чему можно придраться, но что все же заслуживает снисхождения в силу особенностей моего характера. Иногда я буду говорить твердо и решительно и требовать, чтобы было именно так, а не иначе. Это – следствие моей искренней убежденности. Я уже не юноша, занимающийся идеалами, по поводу которых он пока еще сомневается, верны ли они, или ему только так кажется. Я лет двадцать с лишним воспитывал сам, узнал особенности детей в различных отношениях, проделал с ними один эксперимент, который мне не удался, и другие, от которых я ощутил самые благодатные воздействия. То есть все, что я знаю, я знаю из многолетнего опыта. Надо ли поэтому мне ставить в вину, если я говорю об этом с такой же уверенностью, с какой пожилой врач при определенной болезни имеет обыкновение рекомендовать метод лечения, в чьих достоинствах его убедил многолетний опыт?
Кроме того, я буду редко упоминать или не буду упоминать вовсе, что было сделано другими воспитателями. Это отнюдь не проистекает из низкой оценки других, а всего лишь есть следствие некоторого моего свойства. Я мало читал, но тем больше думал, наблюдал и делал. Если это хотят считать недостатком – что ж, пусть будет так; но ведь совершенно ясно, что человеку, который недостаточно знает работы других, не подобает об этом судить.
Особенно странным сочтут, что я нечасто упоминаю метод преподавания Песталоцци, привлекший к себе внимание всей Европы.
Это происходит по той же самой причине. Насколько при беглом знакомстве я разобрался в методе преподавания этого заслуженного человека, мне кажется, что в главном мы сходимся, а различаемся лишь в форме выражения. Но кое-что у него, что для меня было новым, я принял и с благодарностью применяю.
Сюда относятся его контурные рисунки, упражнения для памяти, метод расчета и повторение вслух несколькими учениками одновременно.
Пусть эта небольшая книжка полностью достигнет цели, ради которой она и была написана! Пусть с ее помощью удастся привлечь многих немецких юношей к важному, благотворному делу воспитания; пусть она поведет их по единственно правильному пути, который нам предначертала природа; пусть ею будет разрушен предрассудок, будто воспитание – обременительный труд, а его успех крайне сомнителен; пусть наша нация еще больше утвердит свою славу, которую она снискала себе за границей благодаря искусству воспитания.
