Элизабет Брами - Французское воспитание. Метод мадам Дольто
В 1967-м Жорж Моко, директор психолого-педагогического центра имени Клода Бернара[7] (где Дольто работала в 1952-м), писал: «Нам хорошо известно, насколько сильно в оппозиции к психоанализу проявляется страх самого себя и собственных разоблачений. Галилей предложил человечеству гелиоцентрическую систему, указав ему на его скромное место во Вселенной. Психоанализ так же предложил нам отказаться от эгоцентризма и вернуться к реальности» (3). Но это не так-то просто принять и еще сложнее подвергнуть объективной оценке. И что в таком случае может быть проще категорического отторжения психоанализа?
Ну а что же Дольто?
Несомненно, наука развивалась и шла вперед как до Дольто, так и после нее. Но Дольто произвела пересмотр всего воспитательно-образовательного процесса в целом. Это был период конца 60-х, когда дети и родители все еще находились во власти воспитательных концепций конца XIX столетия, хотя уже и не настолько полной с появлением поколения, родившегося после войны и воспитанного в соответствии с незыблемыми принципами их предков. И именно так называемые бэби-бумеры нашли в Дольто путеводную звезду, признав в ней серьезного ученого и идеальную мать, а значит, идеализированную. Интересно отметить, что дети 1968-го[8], воспитанные своими родителями «по старинке», не удовлетворившись бунтом против тех, кто дал им жизнь, выбрали, когда сами стали родителями, эту символическую бабушку для своих собственных детей, порвав тем самым с прежними традициями.
Но что же такого провокационного и скандального было в заявлениях Дольто, о чем не говорили бы ее предшественники? Ведь еще при ее жизни мы стали свидетелями первых проявлений ненависти к ней. Предвидя будущее, она, поздно познавшая признание и неожиданную славу, отметила в 1973-м: «В последнее время я неоднократно читала, что будто бы психоанализ – это не научная теория, не метод лечения психических расстройств, а идеология. Не говорили ли то же самое об открытиях Галилея столетия тому назад?» (4) Она вернется к факту противостояния в 1985-м: «Сопротивление тому, что принято называть фрейдистской революцией, напоминает мне ситуацию, сложившуюся в ответ на революцию Галилея или Коперника…» (5)
Дочь Фрейда, «сестра» Лакана, мать Карлоса[9]. Однако, если не принимать во внимание ее психоаналитическую практику и взрыв недовольства в ее адрес, можно предположить, что некоторые факты биографии Дольто могли бы бросить тень на ее клиническую деятельность. «Но даже если я и психоаналитик, я, кроме того, являюсь женщиной, женой, матерью, и мне также известны все проблемы, вытекающие из этих сторон моей жизни» (6), – писала она в презентации к одной из своих книг.
Да, как бы это ни коробило ее современных критиков-мужчин, которые не являются ни врачами, ни психоаналитиками и которые на протяжении многих лет пытаются свести на нет ее деятельность, она была и женщиной, и врачом, и психоаналитиком, и матерью.
Еще в 1992-м Мод Манони, французский психоаналитик и последовательница Лакана, публично заявила о существовании сексизма, т. е. дискриминации по половому признаку в ее адрес: «Ее первыми врагами были мужчины, и вполне понятно, почему ее выбрали своей жертвой сексуально-агрессивные мачо тех времен» (7). Что же касается Клод Альмос, другого психоаналитика, близкого по убеждениям к Дольто, то, приветствуя «революционный вклад «бабушки», она объясняла конфликты вокруг ее личности тем, что Дольто слишком раздражающе действовала на общество» (8). А что касается практической стороны вопроса, то, ничего не утаивая от посторонних глаз относительно своего материнства и будучи верной традициям большинства психоаналитиков, работающих до нее, таких как Фрейд, Мелани Клейн, Карл Абрахам, Пиаже и т. д., Дольто широко использовала опыт воспитания и наблюдения за своими тремя детьми с целью подтверждения своих гипотез, выводов, обогащения опыта работы в качестве психотерапевта. Она ничего не скрывала и делала это публично. Мы не будем здесь анализировать, почему все это произвело противоположный эффект и развязало травлю вплоть до дискредитации ее уникального вклада и ее личности. Ее даже обвиняли в том, что она напрасно дала жизнь известному эстрадному певцу. Хотя что здесь предосудительного? И как бы он мог негативно повлиять на ее практическую деятельность, умаляя тем самым ее авторитет?
«Дорогой здравого смысла» (9)
И в заключение хотелось бы подчеркнуть, что Дольто была и остается знаковой фигурой мая 1968-го. Но наше современное общество сейчас полностью отторгает тот период. И вместо лозунга «Под булыжниками мостовой пляж» мы теперь довольствуемся эфемерной радостью от пляжей на мостовых, и больше не идет речи о том, что «Запрещать запрещается», а совсем наоборот.
Вместе с Дольто подул ветер свободы для детей, который помог раскрепостить мысли и чувства их родителей. Ее практическая деятельность, заключавшаяся в оригинальном подходе к психоанализу, требовала от нее полной самоотдачи, и она с блеском использовала любую возможность, предоставляемую ей средствами массовой информации, чтобы просто и доходчиво популяризировать свое учение, не опускаясь при этом до вульгаризации. «Хотя, как вы говорите, я и психоаналитик, но надеюсь, что обладаю здравым смыслом» (10). Она ни на йоту не отступала от своих принципов и так излагала свои идеи, что они были понятны всем, хорошо осознавая при этом границы своих возможностей. «Нельзя внушить родителям уверенность в своих силах, если они, с одной стороны, находятся во власти сомнений и склонны все драматизировать, а с другой, требуют чудодейственного рецепта, который моментально поможет разрешить их проблему» (11). Она никогда не обольщалась славой, хотя и использовала ее привилегии для достижения своих целей как психотерапевт и исследователь. Но в то же время она в принципе отвергала идею создания «учебника по воспитанию» для родителей и сожалела, что «такое огромное количество справочников, энциклопедий, книг навязывает им те или иные нормы и правила или предлагает воспользоваться рецептами на все случаи жизни» (12). И именно ее последователи-психоаналитики приклеили ей ярлык великой кудесницы и мифологизировали ее, пытаясь в своем преклонении подражать ей. И сегодня мы каждый день отмечаем негативные последствия этого, тем более что она неподражаема.
Отвергнутые слова
Почему современные родители чувствуют себя такими потерянными в отношении воспитания собственных детей? Почему они так открыто саботируют вклад Дольто, оказавший столь благотворное влияние на предыдущее поколение родителей? Почему в эпоху постмодерна она не пользуется тем же уважением и признательностью, как многие другие психотерапевты? Почему обрушивают на нее столько ненависти и с такой подозрительностью относятся к ее творчеству? Отторжение идей Дольто идет рука об руку с дисквалификацией родителей, с отказом им в праве играть первостепенную роль в воспитании детей, которой их наделяла Дольто. Надо сказать, что с недавнего времени мы с удивлением констатируем возврат к ретроградным принципам воспитания вроде пресловутого «кнута и пряника» или повальному увлечению книгами с ценными мыслями и советами в рамочках. Это свидетельствует о ностальгии по дрессуре прошлых времен и желании втиснуть детей в рамки определенного формата. Нам хочется укоротить то, что выходит за эти рамки, успокоить то, что волнует, пригладить то, что ищет самовыражения, то есть довести ребенка, не вписывающегося в формат, до нормы, хотя бы и ценой увлечения медикаментозными средствами.
Обретенные слова
И все это идет вразрез с убеждениями Дольто, для которой детей вообще нельзя подвергать классификации и распределять по ячейкам, как и нельзя требовать ангажированности от родителей. «Все зависит от обстоятельств, и ничто не вписывается в рамки» (13) – этой фразой из культового фильма «Дед Мороз – отморозок»[10], вышедшего при ее жизни, Дольто могла бы резюмировать свои идеи. Настала пора вновь обратить внимание на ее полные доброты и проницательности слова и мысли, вспомнить то, о чем она в действительности говорила. Восстановить пункт за пунктом, шаг за шагом, тему за темой ее великие гипотезы относительно воспитания, а также подойти к рассмотрению главных проблем, с которыми в ежедневной жизни сталкивается большинство родителей. И скорее как женщина, причем в возрасте бабушки, если не прабабушки, а не как психоаналитик, которая прекрасно отдает себе отчет в том, что в своем проявлении добрая воля может сталкиваться с подводными камнями, она так говорила о себе: «В постоянно меняющемся мире, в котором сегодняшние дети завтра станут подростками и станут частью цивилизации в состоянии мутации, я являюсь обычной женщиной, чьи ответы могут вызвать сомнения, а идеи, лежащие в их основе, могут подвергнуться критике» (14).
