Василий Экземплярский - Учение древней Церкви о собственности и милостыне
Само собой понятно, что св. Иоанн, так же как и другие св. отцы, восставал против отдачи денег в рост. «Ничего, ничего нет постыднее и жестокосерднее, как брать рост... Ростовщик обогащается на счет чужих бедствий, тягости другого обращает себе в прибыль... под видом человеколюбия роет яму глубже, помогая теснить нищего»[541].
Чтобы изложить взгляды св. Иоанна Златоуста на богатство, нам пришлось довольно долго останавливаться на творениях этого великого учителя Церкви, так часто касался он интересующего нас предмета и так разносторонне его рассматривал. Теперь, когда нам предстоит выяснить взгляд св. отца на бедность, задача наша значительно облегчается тем, что многие частные вопросы, связанные со взглядом на бедность, предрешаются уже тем или иным отношением к богатству. Мы уже видели, что с принципиальной точки зрения св. Иоанн признает только одну истинную бедность — недостаток добродетели и только одно истинное богатство — вечную жизнь. Поэтому от воли человека зависит быть истинно богатым или бедным, а теперешняя бедность — это такой же призрак, маска, картина, как и земное богатство. Истинная оценка бедности определяется тем отношением, в каком находится к ней наша воля. Все это в равной мере приложимо и к богатству, и к бедности, как мы сказали. Но есть в учении св. отца относительно бедности самой по себе такие черты, которые отличны от святоотеческой характеристики богатства. В то время, как св. Иоанн решительно утверждает, что и богатство — дым и призрак, и блага, им доставляемые, не лучше сновидения, относительно страданий бедных святой отец думает иначе и указывает в этих страданиях такую реальность, не видеть которой не в праве христианское сердце. Уже один тот факт, что св. Иоанн так горячо осуждал немилосердие богатых и возмущался видом роскоши их жизни рядом с нуждой бедняков, — один уже этот факт ясно говорит, что св. отец далек был от бесстрастной точки зрения в отношении страданий бедных и признавал эти страдания тяжкими и незаслуженными по существу. «Бедность, по словам св. отца, действительно есть бедствие; это знают испытавшие ее; никакое слово не может изобразить всей скорби, какую терпят живущие в нищете»[542]. «Бедность, по мысли святителя, сильнее огня и, обыкновенно, сильнее опаляет»; поэтому «кто с благодарением переносит нищету, тот равен трем отрокам»[543]. Даже более того: «невольная бедность хуже разожженной печи и зверей»[544]. И св. отец с горячим сочувствием изображал те многие скорби, какие переносили бедняки его времени, особенно нищие, с целью вызвать к ним сострадание. «Лучше умереть, нежели просить», — повторяет св. отец мысль ветхозаветного мудреца[545]. И по взгляду св. Иоанна, бедность не только соединяется с тяжкими страданиями, но и по существу есть выражение неправедной злобы в отношениях людей между собой, как и богатство, согласно сказанному, всегда неправедно. «Невозможно быть одному богатым без того, чтобы наперед другой не сделался бедным»[546]. Основная причина существования нищеты в мире, таким образом, что мы уже подробно раскрыли ранее, в неравномерности распределения благ земных, принадлежащих общему нашему Отцу, не говоря о том уже, что святитель указывает целый ряд случайных причин бедности: кораблекрушения, судилища, воровства, несчастья, болезни...[547]
Таким образом, св. отец не закрывал глаз на страдания, неизбежно соединяемые с бедностью, и даже видел в последней повод к недоброму настроению. Так, св. отец признает, что бедные как бы естественно завистливы[548], наклонны к лжи[549]; вообще «непроизвольная бедность дурна тем, что бывает ненасытна, взыскательна и неблагодарна», так что в отношении бедняка, всегда раздраженного своей бедностью, нужна терпеливость и особенная кротость, чтобы «не прибавлять к скорби от бедности еще скорбь и от обиды»[550].
Такой представляется в воззрении св. отца бедность вынужденная и чуждая христианского любомудрия. Такая бедность — великое бедствие. Но перед лицом христианского жизненного света бедность есть не только один призрак, нечто несущественное, но имеет великую силу, содействующую христианскому спасению. Такое именно значение принадлежит бедности тогда, когда она — или добровольная, или невольная, но принимаемая с благодарением Богу[551]. Св. Иоанн не находит достаточно слов, чтобы выразить истинную красоту добровольной бедности и особую пригодность ее для христианской жизни. И это понятно с точки зрения жизнепонимания св. отца уже по тому одному, что говорил и советовал он богатому: он требовал того, чтобы отказаться от мысли о богатстве, раздать свое имущество бедным и заботиться только о настоящем дне, как бы забывая о будущем. Для этого, естественно, нужно совершенно погасить страсть к богатству и стать через это всех богаче[552], к чему и ведет только добровольная бедность[553].
Нетрудно предвидеть, какие именно стороны в жизни бедного оттеняет св. Иоанн Златоуст, когда говорит о значении бедности для совершенной христианской жизни. Сам св. отец различает два рода преимуществ бедности сравнительно с богатством: низшие и высшие преимущества. Первые обнаруживаются в области естественной человеческой жизни; вторые — в жизни собственно христианской.
Если, как мы видели, св. Иоанн Златоуст с особенной силой оттеняет ту сторону призрачности в благах, получаемых от богатства, что богатый всегда есть раб своего имущества, дрожащий сторож его, лишенный покоя и мира душевного, то и в бедности святитель оттеняет то ее преимущество, сравнительно с богатством, что она — залог мира душевного. «Бедность, по образу св. отца, безопасное прибежище, тихая пристань, всегдашнее спокойствие, неомрачаемая опасностями радость, чистое удовольствие, жизнь невозмутимая и безмятежная, благополучие ненарушимое, источник мудрости, узда надменности, свобода от наказания, корень смирения»[554]. Множество раз сравнивает св. Иоанн значение богатства и бедности в их отношении к внутреннему самочувствию человека и везде находит, что даже в отношении к этой жизни бедный счастливее богатого. Добровольно бедный, по мысли святителя, всегда весел, не озабочен, не огорчается потерей. Он — собственник всей земли и моря; не боится и смерти, потому что его город — небо. Он и здоровьем крепче, а потому и счастливее богатого. Бедному даже при желании никто не может повредить, да и нет побуждений вредить: завидовать нечему, сердиться не за что[555]. «Бедный и спит, и ест, и пьет с большим удовольствием, нежели богатый»; при этом, бедный ни от кого не зависит, если у него бедность соединяется с любомудрием[556]. И так как сила души — в ее свободе от забот[557], то эта внутренняя независимость есть высокое преимущество бедности[558]. Мы не будем приводить указанных нами мест, а лишь скажем кратко, что во всех этих местах св. Иоанн Златоуст энергично борется против того ложного, но широко распространенного взгляда на богатство, по которому оно — благо, а бедность — зло, и защищает, нередко в ярких образах, преимущества простоты бедности перед великолепием богатства.
Но все эти преимущества бедности и, следовательно, связанные с ними побуждения избегать богатства и избирать бедность сам св.
отец называешь низшими. Но есть еще, говоря его словами, «другое утешение, но только свойственное любомудрым. Какое же? То что и богатство — ничто, и бедность — ничто... все это кратковременно и различается одно от другого одним только названием. Кроме того, есть еще иное, большее (утешение), состоящее в том, чтобы представлять себе будущие страдания и блага: страдания истинные и блага истинные»[559]. Только будущая жизнь есть наше истинное и вечное благо, и вот, перед лицом этого истинного богатства бедность есть прямой путь для наследования вечной жизни. Хотя св. Иоанн стоит на той точке зрения, что богатство и бедность, как мы уже видели, не добро и не зло сами по себе и являются лишь средством приготовить себе истинное сокровище на небе, но бедность особенно располагает к совершенной христианской жизни. Сам Христос Спаситель и Его апостолы жили в совершенной бедности и это высшая ей похвала[560]. И теперь «неимение денег служит признаком доброго человека»[561], и «добрый христианин обнаруживается более в бедности, нежели в богатстве... потому что в бедности он становится негорделивым, целомудреннее, честнее, смиреннее, благоразумнее»[562]. И св. отец, с этой точки зрения, решительно утверждал, что «только малое число богатых спасется, а бедных гораздо больше»[563]. Это потому, конечно, что бедность особенно располагает к добродетели[564] и в этом отношении может явиться источником множества благ[565], надежным руководителем на пути в Царство Небесное[566]. Поэтому, если в преддверии царского чертога строго различают богатых и бедных[567], то в Церкви этого быть не должно: в ней все равны[568], и бедный может явиться даже более ценным членом для Церкви, так как чужд опасений богатого и ничем не привязан к земле: ни имуществом, ни местом, ни самой жизнью[569]. Поэтому же в христианской Церкви иначе оценивается бедность, чем в Ветхом Завете, и «теперь ублажается бедность»[570]: в бедности скрывается Бог[571], так как Христос приходит к нам теперь не в образе богатых, но в образе нищих[572], и апостолы называют именно бедных святыми[573].
