Алексей Фомин - Доказательства существования ада. Свидетельства переживших смерть
Именно в таком смысле надо понимать слова о том, что за гробом нет покаяния. Душа живет там и развивается в том направлении, которое начала на земле».
Епископ Феофан Затворник пишет о загробном мире следующее: «Внутри или в глубине мира, нам видимого, скрыт другой мир, столь же реальный, как этот, либо духовный, либо тонко материальный — Бог знает… но известно, что в нем живут святые и Ангелы. Душа стремится вверх, но только до той степени, какую допускают ее духовные силы. Вокруг души теперь все новое. Она может мгновенно переноситься куда захочет, может проходить сквозь стены, двери, сквозь все материальное…»
Повествование Священных Книг и рассказы наших современников, заглянувших за завесу загробного мира, почти идентичны. Описываются одни и те же восприятия и феномены: прохождение через темный туннель, свет, способность мгновенно преодолевать любое пространство и проходить сквозь все материальное, сжатие времени, безуспешные попытки контакта с живущими на земле, видение своего тела со стороны. Потусторонняя природа — растения, животные, птицы, небесная музыка, хоровое пение описаны и там и здесь.
Зрительное воплощение вышесказанного я увидел в фильме Винсента Уорда «Куда приводят мечты». Кстати, этот фильм получил премию Оскар за лучшие визуальные эффекты.
Вернувшиеся «оттуда» рассказывали о встречах с разными духовными существами. Они видели своих прежде умерших родственников и других близких людей, патриархов, святых, Ангелов, «гидов». Христианство тоже обещает встречу с умершими любимыми и учит, что душу умершего очень скоро встретит Ангел-хранитель и встречный Ангел, которому нужно молиться при жизни. Ангелы будут направлять и сопровождать душу при ее первых шагах в новом мире.
Однако в то время как современные нам свидетельства говорят главным образом о радостных встречах и светлых духах, христианские источники пишут о другом. Очень рано душу встретят уродливые и страшные существа. Они будут преграждать ей дорогу, будут покушаться на нее, грозить и требовать свое. Злые духи могут принимать любую форму, чтобы, давая лживые советы, направить душу на неверный путь.
Труды реаниматоров показали, что очень скоро после попадания человека в потусторонний мир перед ним проходят картины его теперь уже прошедшей земной жизни. Это дает возможность просмотреть и переоценить свою жизнь в теле. Христианство тоже знает об этом просмотре прошедшей жизни, но смысл его понимает иначе и называет его посмертными мытарствами, где взвешиваются добрые и злые поступки, совершенные человеком в земной жизни, которые и определяют дальнейшую судьбу души умершего.
Из допущенных в рай и повергнутых в ад
Никогда и никто не вернулся назад.
Грешен ты или свят, беден или богат —
Уходя, не надейся и ты на возврат.
Чтобы понять в чем смысл жизни, надо понять и осознать, что такое смерть… Вы действительно хотите того, чего Вы хотите?
Юрий Логачев, www.logachev.info
«Приучите себя к мысли о смерти…»
Возможно, вы удивитесь: слова, вынесенные мною в заголовок, принадлежат перу… Михаила Зощенко.
Ваше удивление вполне резонно. Действительно, казалось бы, известный писатель-сатирик, классик жанра сатиры и юмора вдруг даёт вовсе несоответствующие своему амплуа советы. Я сам когда-то, играя в любительском театре, читал со сцены зощенские «Баню» и «Аристократку» и не думал, что когда-нибудь смогу столкнуться в творчестве любимого писателя со столь серьёзными его размышлениями.
Восемь лет писал Михаил Зощенко свою «Повесть о разуме» (1935–1943), и она, по его же признанию, стала «его главной книгой». И неспроста первый вариант названия повести — «Перед восходом солнца». В ней писатель показал себя философом и психоаналитиком. Он анализирует собственные неврозы и тяжёлые сновидения, разбирается в причинах болезненного состояния великого Гоголя и бесстрашия Александра Матросова. И приходит к одной важной мысли, ради которой и взялся за перо.
Мысль эта, вывод, сделанный Михаилом Зощенко, в том, что человеку жить полноценной жизнью мешает… СТРАХ. Липкий, раздирающий душу страх перед лицом небытия. Страх, доводящий некоторых людей (парадокс!) до самоубийства.
В «Повести о разуме» размышлениям об отношении к смерти посвящена целая глава. И квинтэссенция её содержания в том, что необходимо приучить себя к мысли о смерти, свыкнуться с ней; тогда уйдёт страх, мешающий жить.
«Помятуйте, братия, о смертном часе!»… (Александр Сазанов, «Российский ритуально-духовный журнал «Реквием»).
Вот отрывок из нее. …Отношение к смерти — это одна из величайших проблем, с какой непременно сталкивается человек в своей жизни. Однако эта проблема не только не разрешена (в литературе, в искусстве, в философии), но она даже мало продумана. Решение её представлено каждому человеку в отдельности. А ум человеческий слаб, пуглив. Он откладывает этот вопрос до последних дней, когда решать уже поздно. И тем более поздно бороться. Поздно сожалеть, что мысли о смерти застали врасплох. Один немецкий антифашистский писатель рассказал мне удивительный случай. Друг этого писателя попал в застенок. Его там пытали. Но он выдержал пытку. А когда он столкнулся с тем, что он должен был умереть — душа его дрогнула. Мысль о смерти впервые пришла к нему. Она застала его врасплох, когда он был слаб и измучен. Эта мысль так его устрашила, что он отказался от своей идеи, чтобы спасти свою шкуру. Из тюрьмы он прислал покаянное письмо, с отчаянием разъясняя, что с ним случилось.
Рассказывая об этом случае, писатель сказал мне:
— Я раньше думал, что вопросы смерти мы должны предоставить писателям старого мира. Нет, мы должны писать о смерти. Мы должны думать об этом вопросе не меньше, чем люди думают о любви.
Это, несомненно, так. И вы сейчас увидите — почему.
Почти все мемуаристы, говоря о Гоголе, отметили в нём страх смерти.
А П. Анненков пишет, что «лицезрение смерти ему было невыносимо».
Гоголь не был, конечно, здоров, но он всё же был в удовлетворительном ещё состоянии, когда однажды он близко столкнулся со смертью. Умерла сестра поэта Языкова, с которой Гоголь был дружен. Он был потрясён и поражён этой смертью. Сам факт смерти так на него подействовал, что это заметили все окружающие.
Доктор Тарасенков пишет: «Смерть её не столько поразила мужа и родных, как поразила Гоголя… Он, может быть, впервые здесь видел смерть лицом к лицу…»
Видимо, это замечание современник Гоголя было правильным. Нет сомнения, Гоголь видел смерть, но здесь он, быть может, впервые по-настоящему задумался о ней. И тогда, как он сам признался своему духовнику, на него «напал страх смерти».
Уже на первой панихиде, вглядываясь в лицо умершей, он (по словам А. С. Хомякова) сказал: «Всё для меня кончено…»
И действительно, с этого дня Гоголь был в постоянном расстройстве. И, вероятно, думая о смерти и о прожитой жизни, он однажды сказал: «Всё чушь, всё ерунда…»
Он заболел. По словам П. А. Кулиша, он заболел «той самой болезнью, от которой умер отец его, — именно на него нашёл страх смерти…»
Через несколько недель Гоголь умер. Мы описывали его конец. Это была смерть без борьбы, это была безропотная смерть, стремление к смерти. Страх присутствовал в чувствах. Он ускорял и приближал развязку. Он действовал в той губительной степени, какая была замечена окружающими.
Но ведь подобный страх испытывал не один только Гоголь. Его испытывают многие люди, большинство. Об этом страхе и даже ужасе перед фактом смерти нам подробно сообщают — история, мемуары, письма.
Потёмкин — фаворит Екатерины — буквально «выл от страха смерти». Современники писали о нём: «Малодушный страх и ужас смерти обуял его, он стал хандрить и тосковать».
Императрица Елизавета Петровна «ужаснулась смертью» и даже стала пить, чтоб рассеять страшные мысли об этом.
Царь Михаил Фёдорович, задумавшись о конце, «впал в неподвижность» и умер «от многого сиденья, холодного питья и меланхолии, сиречь — кручины».
Смерть ужасала людей. И люди высокого таланта не в меньшей степени поддавались этому страху.
Сестра композитора Глинки пишет: «Он так боялся смерти, что до смешного ограждал себя от всяких малостей…»
Тоска раздирала Мопассана, когда он писал: «Что бы мне не делали, всё равно придётся умирать. Во что бы мы ни верили, к чему бы ни стремились, мы всё-таки должны умереть. Чувствуешь себя раздавленным тяжестью сознания…»
Л. Н. Толстой, ужасаясь, писал: «сорок лет работы, муки и успехов для того, чтоб понять, что ничто не существует, и от меня останутся только гниль да черви…»
Толстой впоследствии изменил своё отношение к смерти, и эта запись его нам тем более интересна, хотя бы для сравнения, которое мы сделаем ниже.
