Том Холланд - В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю
Когда по городам Римской империи катились одна за другой волны казней, обе стороны знали, как много поставлено на карту. Велась война за сами небеса. Испытанию подвергалась не выносливость отдельных христиан, которым ломали руки и сжигали плоть и тела которых разрывали на куски дикие звери, а сила и возможности их Бога. Умирая – мученики в это искренне верили, – они становились передовыми ударными частями Святого Духа. Все больше и больше на огромных просторах падшего мира чувствовалось дыхание Бога, даже в костях и окровавленных телах мучеников – останки наделялись святостью. Судьбы императоров, повелевших казнить мучеников, оказались ужасными. Деций был сражен готами, Валериан служил подставкой, с которой персидский царь забирался на коня. В их могущественных крепостях поселялись демоны. Любой христианин, к примеру умерший в Эфесе перед великим храмом Артемиды, одержал особенную победу. Каждая капля христианской крови, пролитая на арене, служила новым экзорцизмом. Грязь и вонь идолопоклонничества исчезали, повинуясь очистительной силе Христа. Когти злобного демона Артемиды удалялись из плоти города.
Но были в Эфесе христиане, которых не призывали умирать за веру. На них у Бога были другие планы. В 250 г., когда император Деций начал первые полномасштабные гонения на церковь, семеро юных христиан решили избежать ареста, укрывшись в пещере неподалеку от города. (Если верить сирийскому автору Иакову Саругскому, на самом деле их было восемь: один – выразитель интересов группы, и семь других, но почти все христианские источники утверждают, что отроков было семь. О них есть упоминание даже в Коране. Там сказано, что только некоторые обладают истинными знаниями о них. Господь предостерегает, так что не надо спорить (Коран, 18: 22).) Рассказывают, что там отроков нашли и решили предать мучительной смерти – их похоронили заживо, замуровав вход в пещеру. Несчастные отроки уснули. Их сон, несмотря на ужасные обстоятельства, был глубок и спокоен. Потом неожиданно камни, заблокировавшие выход из пещеры, начали двигаться. Семеро спящих проснулись. Они подошли к выходу из пещеры и обнаружили, что рабочие разбирают стену, вроде бы позабыв о ее назначении. Еще более странным показалось то, что камни заросли кустами и сорняками. Удивленные отроки послали своего представителя в город, чтобы разведать ситуацию. Когда молодой человек подошел к окраинам, он совершенно растерялся. Город полностью изменился. Не было ни дыма от жертвенных костров, ни запаха ладана. Храмы на рыночной площади исчезли, словно растворились в воздухе. На общественных зданиях исчезли все упоминания об Артемиде, а на лбу статуи Августа был вырезан крест. Не веря своим глазам, юноша пошел к перекрестку в самом центре города, где всегда стояла колоссальная статуя Артемиды – знак ее покровительства над городом. Но и ее не было. Вместо нее там стоял гигантский крест, поставленный согласно надписи как знак правды93. Отроку стало ясно, что произошло нечто ужасное, свыше его понимания.
И только когда он попытался купить хлеба, заплатив монетой с изображением императора Деция, стала ясна изумительная правда. Он и его спутники, как выяснилось, спали чуть дольше, чем несколько часов. По правде говоря, намного дольше. В течение двух столетий молодые люди спали, замурованные в пещере. Всевышний поместил у входа в пещеру ангела, который их охранял94. Но больше всего отрока потрясло даже не известие о том, что ему теперь больше двухсот лет от роду, а невиданные изменения, произошедшие в Эфесе и за его стенами. Еще во времена Деция, спасаясь от преследований, они, несомненно, помнили об ужасном видении пророка Даниила – как четыре зверя, которые были четырьмя великими империями, поочередно правившими миром, поднялись из бушующего моря. Не могли они не помнить и о том, что четвертый монстр оказался самым ужасным: «Зверь четвертый был страшный и ужасный и весьма сильный, у него большие железные зубы, он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами, он отличен был от всех прежних зверей, и десять рогов было у него»95. Сидя во мраке пещеры, перед тем как заснуть, семеро христианских отроков не сомневались в том, кто этот монстр. То, что было явлено Даниилу, ужасные разрушения, которые он видел, все это было пророчеством гонений на христианскую церковь. И они сами были очевидцами всех дикостей: зверь был «с зубами железными и когтями медными»96.
Но видел Даниил и то, что зверь в конце концов будет уничтожен. Так и вышло. Империя, некогда покрытая грязью идолопоклонничества и омытая кровью святых, изменилась до неузнаваемости. Во времена Деция никто не мог представить себе ничего подобного. Эфес стал зеркальным отражением города Бога. В 312 г. – спустя шестьдесят два года после того, как были замурованы в пещере отроки, и меньше чем через 10 лет после достижения пика дикости римских гонений на церковь – произошло чудо из чудес. Константин, стремившийся объединить империю под своим правлением, увидел в небе крест. И таинственный голос приказал ему: «Увидев этот знак, покоряй»97. Константин, убежденный, что с ним заговорил сам Христос, сделал, что ему было велено. Спустя полтора века обещание победы в видении Даниила было выполнено: «Зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено и передано на сожжение огню»98. Доказательством тому, если бы оно потребовалось семи спящим, могло бы служить то, что некогда являлось самым грандиозным сооружением греческого мира. От давно покинутого из-за наступающих болот храма Артемиды остался один только каркас: почерневшие колонны тонули в грязи, очертания были едва видны из-за болотных газов и туч насекомых; в целом храм, еще полностью не уничтоженный, настолько разрушился, что восстановлению не подлежал. А пламя, которое в видении Даниила сожрало храм, теперь горело прямо на его пороге – рабочие, добывающие известь, бросали куски известняка в свои печи. Рядом с руинами храма стояло несколько хижин этих работяг, но кроме них, в непосредственной близости от развалин почти не было следов присутствия человека. Люди редко посещали это проклятое место. Теперь ключевые позиции в городской застройке занимали христианские церкви. Христиане же держали в руках бразды правления. Только иногда немногочисленные мужчины или женщины, оставшиеся верными идолопоклонничеству, украдкой подходили к руинам храма древней богини, счищали мох с полуразвалившегося алтаря и приносили тайную жертву. «Воздание божественных почестей могилам и заразному праху»90 – так один христианин с презрением отозвался об этой практике. Здесь мы слышим усиленное веками эхо первоначального и величественного презрения Павла. Как и в ранние дни христианской церкви, так и теперь, в час ее величайшего триумфа, большинству христиан не приходила в голову одна простая деталь. Те, кто упорствовали в любви к другим богам, а не к Христу, возможно, имели на это причины. И этими причинами были вовсе не злобность и отсталость. Другие трактовки никого не интересовали, все и так было ясно. Прошло два века после правления Деция, и отношение христиан к своим былым гонителям изменилось до неузнаваемости, превратившись из страха в высокомерие и презрение. Для обозначения тех, кто отвергал крещение, они использовали слово pagani – «граждане» (или, возможно, «деревенщина», «простаки», о точном значении слова было много споров, но, в конце концов, большинством ученых было решено, что оно имеет отношение к чувствам христиан, как milites Christi – «солдат Христа»; термин первым использовал Тертуллиан, но лишь после крещения Константина он стал появляться в христианских надписях). Это превращало церковь в героическую армию воинов, солдат Христа, участвовавших в битве против демонов ада. Но термин также подразумевал, что язычники – не важно, насколько были различны их культы и каким богам они поклонялись, – в глубине души одинаковы. Идея о существовании язычества всегда давала христианам то, что необходимо великой армии завоевателей, вступающих на вражескую территорию: понятие единого противника, которого можно «припереть к стенке», навязать ему бой и нанести решающее поражение.
Так получилось, что подобная стратегия всегда была характерна для военных действий римской армии. Говорят, что вскоре после того, как новость о семи спящих достигла Константинополя, сам император отправился к ним в пещеру, где получил благословение. Феодосий II, счастливый получатель благословений спящих, сначала казался маловероятным наследником великих традиций римской военной силы. Его дед и иже с ними был воином старой школы, а юный Феодосий редко покидал свою блестящую столицу. Его самый значимый вклад в военную политику империи был чисто оборонительным: он окружил сухопутный фланг Константинополя массивной линией фортификационных сооружений, расположенных в миле от стены Константина. Но это вовсе не означает, что Феодосий не думал о ведении военных действий против врагов римского народа. Наоборот, он думал об этом ежечасно. По его глубокому убеждению, сражения выигрываются не в поле, а в церквях и часовнях. В одном из декретов он написал, что государство больше поддерживается поклонением Богу, чем чиновничьими обязанностями, физическим трудом и потом100. Буквальная правда этого заявления была наглядно продемонстрирована во время правления его отца, когда на город опустилось дьявольское облако, явно небесного происхождения. Только молитвами императора удалось его рассеять, тем самым защитив столицу от гнева Бога. Понятно, что, став свидетелем таких чудес, Феодосий вырос исключительно набожным человеком. Он постился, пел псалмы и отворачивался от любых соблазнов. В результате его молитвы приобрели большую силу. В течение четырех десятилетий его правления, когда западную половину империи сотрясали набеги варваров, провинции, которые управлялись из Константинополя, стояли твердо. Это было доказательство (при необходимости) того, чего может достичь император, если ему удается привлечь на свою сторону небеса.
