Реза Аслан - Zealot. Иисус: биография фанатика
Марк описывает Иоанна Крестителя как совершенно независимого персонажа, который крестит Иисуса наряду со многими другими людьми, пришедшими к нему, чтобы покаяться и искупить грехи. «И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои… И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане» (Мк. 1. 5, 9). Креститель у Марка говорит, что сам он не является обещанным мессией: «Идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его» (Мк. 1. 7) — но, что странно, он никогда не признает в Иисусе того, о ком он говорил. Даже после формального крещения Иисуса, когда разверзлись небеса и Святой Дух сошел на него в виде голубя, а глас с небес сказал: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение», Иоанн никак не отмечает и не комментирует это божественное вмешательство. Для него Иисус является просто еще одним просителем, еще одним потомком Авраама, пришедшим к Иордану, чтобы присоединиться к обновленному народу Израиля. Иоанн просто переходит к следующему человеку в очереди на крещение.
Матфей, писавший двумя десятилетиями позже, практически слово в слово пересказывает текст Марка, но не забывает исправить одно из вопиющих упущений своего предшественника: в тот момент, когда Иисус приходит на берег Иордана, Иоанн тотчас узнает в нем «Идущего за ним».
«Я крещу вас в воде, — говорит Иоанн. — Он будет крестить вас Духом Святым и огнем».
Иоанн у Матфея сначала отказывается крестить Иисуса, говоря, что это ему самому нужно креститься у пришедшего к нему. Только после того как Иисус дает ему разрешение, Иоанн отваживается крестить простолюдина из Назарета.
Лука делает следующий шаг, повторяя рассказ Марка и Матфея, но при этом не заостряя внимание на самом процессе крещения. «Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился: отверзлось небо…» (Лк. 3. 21) Иными словами, в описании крещения у Луки нет действующего лица. Иисуса крестит не Иоанн. Иисус просто принимает крещение. Лука подкрепляет свою позицию тем, что описывает детство обоих персонажей, при этом подчеркивая, что даже пребывая в утробе матери Иисус уже превосходил Иоанна: рождение Иоанна от бесплодной Елизаветы было, конечно, чудом, но оно никак не может сравниться по степени чудесности с рождением Иисуса от непорочной девы. Все это является частью единого замысла, который евангелист развивает в своей следующей книге, в «Деяниях апостолов»: цель его состоит в том, чтобы убедить учеников Иоанна оставить своего пророка и последовать за Иисусом.
Когда евангелист Иоанн через тридцать лет после Марка пишет свой рассказ о крещении Иисуса, Иоанн Креститель больше не является крестителем: этот эпитет не используется в тексте ни разу. По сути, Иисус никогда не крестился у Иоанна. Единственное предназначение последнего в четвертом евангелии — свидетельствовать о божественности Иисуса. Иисус не просто «Сильнейший» в сравнении с Иоанном. Он есть свет, Господь, Агнец Божий. Он предвечный логос, тот, о ком Креститель сказал: «Он был прежде меня».
Исправляя еще одно изначальное упущение Евангелия от Марка, Креститель у Иоанна заявляет: «Я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем», — и затем прямо велит своим ученикам оставить его и следовать за Иисусом. Для евангелиста Иоанна было недостаточно просто снизить значимость Крестителя: тот сам должен был умалить себя, публично признать свою ничтожность перед истинным пророком и мессией.
«Не я Христос, но я послан пред Ним, — говорит Креститель в четвертом евангелии. — Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3. 28–30).
Упорное стремление уменьшить значение Иоанна, поставить его ниже Иисуса, сделать его не более чем глашатаем, возвещающим приход Иисуса, выдает острую потребность части христианского сообщества противодействовать тому, о чем недвусмысленно говорят исторические свидетельства: кем бы ни был Креститель, откуда бы он ни пришел, какой бы смысл ни заключался в его ритуале, Иисус скорее всего начинал свое служение как один из его учеников. До встречи с Иоанном Иисус был никому не известным простолюдином, поденщиком из Галилеи. Крещение у Иоанна не только сделало его частью нового, освобожденного от грехов народа Израиля, оно ввело его в ближний круг Иоанна. Не каждый принявший крещение у Иоанна становился его учеником, многие просто возвращались в свои дома. Иисус этого не сделал. Евангелия ясно говорят, что вместо того чтобы вернуться в Галилею, он «удалился в пустыню» Иудеи. То есть Иисус пошел прямо в то место, откуда только что пришел Иоанн. И он оставался там некоторое время, но не для того, чтобы быть «искушаемым Диаволом», как это представляли себе евангелисты, но чтобы учиться у Иоанна и присоединиться к его последователям.
Первые слова Иисуса, обращенные им к людям, вторят словам Иоанна: «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк. 1. 15). То же самое относится и к первым действиям Иисуса: «После сего пришел Иисус с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил. А Иоанн также крестил в Еноне.» (Ин. 3. 22–23) Конечно, первые ученики Иисуса — Андрей и Филипп — вовсе не были его учениками, они были учениками Иоанна (Ин. 1. 35–37). Они последовали за Иисусом только после того, как Иоанна взяли под стражу. Даже к враждебным книжникам и фарисеям Иисус обращается с теми же словами, которые говорил в их адрес Иоанн: «Порождения ехиднины!» (Мф. 12. 34)
Иисус оставался в Иудее какое-то время после крещения, то уходя из круга последователей Иоанна, то возвращаясь в него, проповедуя словами учителя и крестя людей одновременно с ним, пока Антипа, испугавшись влияния и популярности Иоанна, не приказал схватить его и бросить в темницу. Только тогда Иисус оставляет Иудею и возвращается домой, к своей семье.
Только там, в Галилее, среди своего народа, Иисус полностью возьмет на себя дело Иоанна и начнет проповедовать о приближении Царства Божьего и грядущего суда. Но Иисус не будет просто подражать Иоанну. Его идеи будут гораздо более революционными, понимание Царства Божьего более радикальным, а его представления о себе и собственной миссии — куда более опасными, чем мог помыслить Иоанн Креститель. Иоанн крестил водой. Но Иисус будет крестить Духом Святым. Духом Святым и огнем.
Глава восьмая
Следуй за мной
Галилея, в которую вернулся Иисус после встречи с Иоанном Крестителем, отличалась от той Галилеи, в которой он родился. Галилея времен детства Иисуса пережила глубокую психологическую травму, прочувствовала на себе всю силу римского возмездия за восстания, которые вспыхнули по всей стране после смерти Ирода Великого в 4 г. до н. э.
Римский ответ на мятеж, независимо от того, где он произошел, имел один и тот же сценарий и был абсолютно предсказуемым: сожжение деревень, разрушение городов, порабощение населения. Именно такой приказ, по всей видимости, отдал своим легионам император Август после смерти Ирода, желая преподать мятежным иудеям урок. Римляне с легкостью подавили восстания в Иудее и Иерее. Но Галилее, как центру мятежа, было уделено особое внимание. Тысячи людей погибли, страна пылала в огне пожаров. Опустошение коснулось каждого города и селения, уцелеть удалось единицам. Селения Эммаус и Самфо были разорены. Сепфорис, который позволил Иуде Галилеянину завладеть оружейным складом, сровняли с землей. Вся Галилея была охвачена огнем и залита кровью. Даже крошечный Назарет не избежал гнева римлян.
Римляне, вероятно, были правы, когда решили обойтись с Галилеей так жестоко. На протяжении столетий эта область была рассадником революционной активности. Задолго до римского вторжения слово «галилеянин» стало синонимом слова «мятежник». Иосиф Флавий пишет, что люди «от самой ранней молодости подготовляли себя к бою», а сама страна с ее суровым и гористом ландшафтом всегда «стойко выдерживала всякое вражеское нападение».
Галилеяне не желали подчиняться иноземным господам, будь то язычники или иудеи. Даже царь Соломон не мог укротить Галилею: страна и люди упорно сопротивлялись тяжелым налогам и принудительным работам, которые он возложил на них для завершения строительства храма в Иерусалиме. Правители из династии Хасмонеев, цари-священники, правившие страной с 140 г. до н. э. до римского вторжения 63 г. до н. э., тоже не смогли заставить галилеян покориться тому храмовому государству, которое они создали в Иудее. Галилея всегда была источником постоянного беспокойства и для царя Ирода, который получил титул Царя Иудейского только после того, как сумел избавить беспокойную область от разбойничьей угрозы.
Судя по всему, галилеяне считали себя совершенно отличными от остального еврейского населения Палестины. Иосиф Флавий пишет о жителях Галилеи как об отдельном этносе, то есть народе. В Мишне утверждается, что они имеют свои собственные правила и обычаи во всем, что касается брака и системы мер и весов. Это были сельские жители, пастухи, которых легко было узнать по их провинциальным привычкам и характерному грубому акценту, который после ареста Иисуса выдал одного из его последователей, Симона Петра: «Точно и ты из них [учеников Иисуса], ибо и речь твоя обличает тебя» (Мф. 26. 73). Представители городской элиты Иудеи презрительно называли галилеян «людьми земли», что означало, что их существование зависит от сельского хозяйства. Но это выражение имело дополнительный, дурной смысл: оно употреблялось для обозначения тех, кто необразован и неблагочестив, тех, кто не соблюдает закон, особенно когда дело касается обязательной десятины и приношений в храм. Иудейская литература эпохи полна жалоб на небрежность галилеян в выплате храмовых податей, в то время как целый ряд апокрифов, например Завещание Левия и корпус текстов, объединенных под названием Книга Еноха, отражает критическое отношение самих галилеян к пышному образу жизни иудейских священников, эксплуатации ими крестьян и позорному сотрудничеству с Римом.
